среди пестрой смеси сирийских, ливийских, еврейских и финикийских купцов часто можно было встретить и грека, услышать в толпе и греческую речь. Целый ряд переводчиков и проводников был к услугам приезжих греков. Странны были для египтян живые, подвижные греки, всем своим складом не похожие ни на азиатских, ни на африканских купцов, которых знали египтяне. И египтяне, покупая у греков товары, все-таки сторонились от них и считали нечистым каждого грека. Ни египтянин, ни египтянка не поцеловали бы грека в губы, они не взяли бы ножа и вилки у грека, они не стали бы есть мяса, если бы грек разрезал его своим ножом. Против наплыва греков в страну поднимался ропот среди египтян, и царь Амазис закрыл все их торговые поселки, удалил их изо всех городов Египта и позволил торговать только в одном месте на одном из рукавов Нильской дельты. Там отвели грекам землю, и они построили свой город Навкратис, «царицу кораблей». Если теперь грек заходил в другое устье Нила, он должен был поклясться, что зашел невольно, отплыть назад на своем корабле и везти свой груз в Навкратис.
Быстро рос и богател город и принимал чисто греческий вид. В середине города, обнесенной кирпичной стеной, возвышались храмы, перед ними были устроены жертвенники. На городской площади в утренние часы стоял шум и толкотня. Мелочные лавочники расставляли свои плетенные из ивы палатки. Нередко перед палаткой стояли в несколько рядов большие амфоры с вином, привезенным из Греции; на него был большой спрос в Египте. На каждой амфоре стоял штемпель того города, откуда было привезено вино. Между палатками поместились лотки с рыбою, плодами, колбасою, вареным горохом, цветами; целые пирамиды хлеба поднимались на прилавках рыночных торговок. За рынком расположились мастерские горшечников, сапожников, куда постоянно заглядывали покупатели и заказчики. Из кузниц доносился глухой стук молотов.
Из Навкратиса в Грецию постоянно приезжали купцы и привозили окутанные таинственностью рассказы об Египте. Замкнутость египтян возбуждала любопытство греков. Им казались чудесными и громадные пирамиды, и каменные сфинксы; их поражала древность египетских храмов и всей жизни этого народа. Грекам хотелось узнать и проникнуть в ту вековую мудрость, которую хранили египетские жрецы, но им удавалось получить только обрывки знаний, а ключ к этой мудрости оставался для них недоступным.
* * *
Теперь широко раскинулась Греция, и большой запас новых знаний накопился у греков. На старую родину, в города Ионии, со всех окраин моря приезжали купцы и рассказывали о том, что пришлось им видеть в далеких колониях и слышать при встречах с чужими людьми. Они привозили растения, птиц и животных, которых не знали прежде греки. Раньше знали они свою родную, изрезанную морем и покрытую горами страну с ее узкими долинами. Теперь на окраинах земли, на севере и на юге, перед ними расстилались бесконечные равнины; это были пустыни Африки и скифские степи. В степях они встретили много незнакомых племен степных кочевников, но греки не могли разобраться в них: все они были похожи друг на друга, как сама степь. Греков поражали длинные летние дни и длинные зимние ночи далекого севера, которых они не знали на своей прежней родине. Они познакомились с летними засухами и зимними ливнями юга, со льдами и снегом суровой северной зимы. По мере того как греки знакомились с морем и новыми странами, рассеивался таинственный туман чудесных сказок, которым раньше окутала их фантазия греков.
В это время в городах старой Ионии зарождалась греческая наука, и первые ученые с большим интересом прислушивались к тому, что рассказывалось о новых странах.
Им не важны были заманчивые сказки, которые ходили среди греков; они хотели знать только правду обо всем необъятном мире. Для простых моряков важно было точно знать морские пути. И в греческих городах уже умели нанести на карту морской берег с его извивами, раскиданные по морю острова и отметить и самый путь, который шел между ними, и стоянки, которые моряк найдет по этому пути. Но не морские пути и не берега изъезженного, хорошо известного моря были важны для ученых. Их мысль забегала вперед; и на своей карте им хотелось поместить всю землю до самого края света.
Не так давно настоящий, не сказочный, край света был открыт греками, это важное открытие сделали фокейцы. Позже других они пустились в море, но с самого начала стали предпринимать далекие и опасные поездки туда, куда не проникли еще другие греки. Когда зимний сумрак покрывал небо и мешал моряку наблюдать за звездами, только фокейцы решались плавать по морю. У них были стройные и длинные полувоенные корабли; их матросы были хорошо вооружены и привычны к морскому бою. Они пускались в западное море, не страшась сторожевых финикийских судов и вступая в кровавые схватки с финикиянами. Они укреплялись на отдельных островках среди моря, нападали на проезжавшие карфагенские корабли и грабили их. Зато и финикияне жестоко расправлялись с фокейцами, если им удавалось захватить их в плен. На берегу Южной Франции фокейцы построили городок Массилию (теперь Марсель); на севере от нее по Роне шел длинный торговый путь и терялся у берегов Балтийского моря. Оттуда, переходя из рук в руки, доходил до фокейцев дорогой янтарь.
Среди греков давно уже ходили слухи, что еще дальше на запад лежит богатая страна, где из серебряных гор бежит река и несет с собой серебро. Случайно открыли греки эту страну. Один купец из Самоса, плывший в Египет, был занесен бурей к устью реки Гвадалквивир, к столице царства тартесцев (в Южной Испании). Царь Тартеса ласково принял купца, и он вывез оттуда несметные богатства. После этого в Тартес явились фокейцы, и на берегу Испании были основаны самые дальние колонии греков.
Грекам казалось, что здесь они и достигли края света. Перед ними расстилался океан, и дальше не было пути. Греки решили, что в узком проливе, где океан сливается со Средиземным морем, и поставил Геракл столбы, отмерив ими конец света. И греки стали называть пролив Геркулесовыми столбами. Здесь неподалеку, по их мнению, на берегу океана должны были быть сады гесперид с их золотыми яблоками. И уже в какой-то полусказочной дали, среди самого океана, им рисовались «Оловянные острова», откуда привозилось олово, и впадающая в океан река Эридан, в устье которой находят дорогой янтарь. Греки рассматривали его и верили, что это сгустившиеся золотистые слезы нимф – гелиад.
Рассказы об океане, до которого добрались греки, дошли до ученых. Теперь они знали, что там не склоняется в
