В XXXI письме к Стелле Дж. Свифт отметил, что известие о неудаче экспедиции (кстати, предсказанное им еще в апреле) пришло в Лондон б октября. Писатель, который в то время был очень близок к правительственным кругам и лично к Сент-Джону, дал весьма показательную оценку данному событию: «Боюсь, что мистер Хилл и его адмирал допустили какую-нибудь оплошность, мы, однако же, виним во всем шторм <…> Секретарь [Сент-Джон. — Ю. А.] весьма подавлен известием о неудаче Хилла, потому что эта экспедиция была снаряжена по его настоянию, и он возлагал на нее большие надежды».[1230] В следующем письме Свифт уже открыто (хотя довольно мягко) порицал «непростительную оплошность» Хилла, созвавшего военный совет, в ситуации, когда «генерал был не должен так поступать».[1231]
Английские и американские историки также единодушно осуждают поведение английского командования, обвиняя Уолкера и Хилла в нерешительности и даже в трусости. Учитывая, что в Олбани в полной боевой готовности стояла армия Никольсона, которая, безусловно, могла хотя бы оттянуть на себя часть французских сил, Уолкеру, по их мнению, был практически обеспечен успех, если бы он только смог добраться до Квебека, что было вполне возможно.[1232]
Безусловно, опасения Уолкера, касающиеся «непроходимости» реки Св. Лаврентия и суровости канадской осени, были явно преувеличены (заметим, что в Квебеке ожидали нападения вплоть до 19 октября, когда там было получено известие о кораблекрушении у Иль-оз'Е). В то же время, учитывая настрой английского командования и наличие у французов в Канаде большого военного опыта, можно предположить, что, даже если бы флот Уолкера и подошел к столице Новой Франции, военные действия в условиях, существенно отличающихся от европейских, а также осенняя непогода могли заставить его ретироваться. Ведь мы видели, что посредственные служаки Уолкер и Хил л были глубоко равнодушны к тому делу, которое было им поручено, и легко поддались панике. О настроениях Уолкера можно судить по такой, не лишенной определенного мрачного лиризма, фразе: «Сколь же печально лицезреть, среди вод и земель, скованных морозом, погребенных под горами снега, в этом бесплодном невозделанном крае, великое множество бесстрашных солдат, умирающих с голода, влачащих существование, удел которого — смерть, дарующая покой».[1233]
19 сентября известие о том, что Уолкер возвращается в Англию, было получено в лагере у Вуд-Крик. По свидетельству присутствовавших, Никольсон в отчаянии сорвал с головы парик и стал топтать его ногами, крича: «Жульничество! Предательство!». Для него случившееся было личной трагедией, крахом его планов. В начале октября он привел свои войска обратно в Олбани и распустил их по домам, наградив отличившихся в походе солдат и офицеров денежными премиями из своих собственных средств.[1234]
В целом, в английских колониях многие восприняли неудачу Уолкера так же, как и Никольсон. Победа, казавшаяся столь близкой, в очередной раз ускользнула от них, и Канада, источник постоянной угрозы, по-прежнему оставалась в руках французов. В Новой Англии «плачевный и ужасный отчет о неудаче нашего флота на реке Канады [т. е. на реке Св. Лаврентия. — Ю. А.]» вызвал растерянность и недоумение.[1235] Семюэл Сьюолл писал в своем дневнике, что, узнав о случившемся, он, как и многие другие, был просто ошеломлен.[1236] Ответственность за неудачу жители колоний естественно возлагали на британских офицеров, и прежде всего на Уолкера. О «промахах адмирала» говорил губернатор Вирджинии А. Спотсвуд,[1237] аналогичной точки зрения придерживались Дадли, Ветч и многие другие колониальные лидеры.[1238]
В свою очередь, в метрополии английские офицеры, и прежде всего сам Уолкер, стремясь оправдать себя в глазах правительства и общественного мнения, возложили всю ответственность за провал предприятия на жителей колоний, которые не оказали должного содействия королевским войскам.[1239] В Лондоне даже появились слухи, что экспедиция была сорвана группой бостонских купцов, которые занимались контрабандной торговлей с французами и стремились сохранить свои прибыли.[1240]
Торийские лидеры, не желая брать на себя ответственность за провал и зная, что Новая Англия всегда симпатизировала их политическим противникам, согласились с доводами Уолкера. Так, Мэтью Прайор отмечал, что неудача произошла «исключительно благодаря скупости или вероломству благочестивой Новой Англии».[1241]
В январе 1712 г. Уильям Эшхёрст писал Дадли о «рассуждениях, которые <…> распространяют те, кто хочет оправдать свое собственное недостойное поведение и стремятся снять с себя ответственность, переложив ее на Вас».[1242] В таком же духе Эшхёрст высказывался в своем послании к Инкризу Мэзеру, предупреждая его, что в Лондоне «все обвинения в канадских неудачах сыплются на вашу [т. е. колонистов. — Ю. А.] голову».[1243]
Чтобы оправдать поведение колонистов и отвести от них «скандальные обвинения», Дж. Даммер опубликовал в 1712 г. два памфлета. В Бостоне было выпущено «Письмо благородному лорду по поводу последней экспедиции в Канаду», а в Лондоне — «Письмо к другу в этой стране».[1244] Помимо изложения колониальной точки зрения на события 1711 г., в них также рассматривались отношения Англии и ее североамериканских владений. Нам следует обратить внимание на то, что, по мнению Даммера, проблемы в этих отношениях возникали в первую очередь из-за того, что метрополия не могла обеспечить колониям эффективной поддержки в их борьбе против французов. Даммер настаивал на том, что правительству необходимо предпринять новую попытку захватить Канаду, как только для этого представится удобный случай.
Надо сказать, что и после провала экспедиции Уолкера в колониях еще теплилась надежда на то, что Лондон предпримет какие-либо активные действия в Северной Америке против французов. В начале 1712 г. Массачусетс и Нью-Гемпшир обратились к королеве с почти идентичными адресами, где содержалась просьба как можно скорее организовать новое нападение на Канаду. Из этих документов видно, что в Новой Англии колонии опасались прежде всего того, что после провала экспедиции Уолкера французы активизируют свои действия против английских колоний. В то же время обе колонии просили королеву милостиво освободить их от выставления отрядов для новой экспедиции (бостонцы мотивировали это тем, что им помимо прочего приходится содержать гарнизон Пор-Руайяля).[1245] Сходной по содержанию была петиция совета и ассамблеи Нью-Йорка, которую в ноябре переслал Дартмауту губернатор Хантер.[1246] Свой вариант новой англо-американской атаки на Квебек предложил губернатор Коннектикута Г. Солтонстолл.[1247]
Однако в это время основное внимание правительства было поглощено уже не военными проблемами, а мирными переговорами. Сам Сент-Джон был, безусловно, огорчен провалом своего «любимого предприятия», но никакого существенного влияния на его планы и действия эта неудача не оказала. Показательно и то, что для Уолкера, а тем более для Хилла и других командиров все случившееся обошлось без последствий (правда, позднее, когда к власти вернулись виги, Уолкер был уволен со службы без сохранения половинного жалования, обычно полагавшегося отставным офицерам).
Некоторые, главным образом американские, авторы склонны ставить на одну доску операцию, планировавшуюся в 1709 г., и экспедицию 1711 г. На наш взгляд, между ними существует принципиальное различие. Первая из них изначально задумывалась как второстепенная акция, предпринимавшаяся в определенной степени от переизбытка сил метрополии и никак не связанная с магистральной линией ее политики. В то же время экспедиция Уолкера преследовала вполне конкретные политические цели и была тесно связана с внутри- и внешнеполитической ситуацией, сложившейся в тот момент в Англии. Однако нам хотелось бы подчеркнуть, что она также ни коим образом не являлась частью продуманного и более или менее последовательно осуществляемого курса в отношении колоний вообще и Североамериканского континента в частности, но была лишь спонтанным действием, вызванным сугубо европейскими политическими причинами. Мы не можем согласиться с утверждением Дж. М. Уоллера о том, что политика, проводившаяся тори по отношению к колониям в 1711 г., была «предтечей того курса, которым несколько десятилетий спустя так эффективно следовал Питт».[1248] Наоборот, действия Сент-Джона принципиально отличались от политики Великого Коммонера, при котором в колониальной политике Лондона действительно произошли важные изменения. Здесь же никакого крутого поворота не было. В отличие от квебекской операции 1759 г., «выстраданной» Питтом и явившейся логическим завершением направленных усилий его кабинета, экспедиция Уолкера была в общем случайной в том смысле, что ее вполне могли направить не в Канаду, а в какое-либо другое место (особенно, если вспомнить, что в это самое время была создана известная Компания Южных морей, активную поддержку которой оказывал Харли).
