своих обещаний [2550].
В проповедях ясно чувствуется дыхание моря. И это не только несколько абстрактные и к тому же навеянные Библией [2551] образы кораблекрушения [2552] или счастливого возвращения в гавань [2553], но и более вразумительные указания на плавание в дальние страны Востока и Запада [2554], упоминания о "корабле, полном всяческих товаров" [2555], об оказании помощи потерпевшим кораблекрушение [2556] и о моряках, погибших в море без покаяния [2557]. Путешествие, особенно морское, видится ему делом утомительным и опасным, но достаточно обыденным. К сожалению, он не уточняет, какие именно товары везли в Арль из-за моря, однако вне связи с торговлей не раз говорит о шелковых тканях [2558], а также об ароматах [2559].
Судя по проповедям, в Арле первой половины VI в. можно было купил» практически все: не только предметы роскоши [2560], в том числе серебряную утварь [2561], но и хлеб, вино, масло [2562], одежду [2563], башмаки [2564], дрова [2565], а также дом, поле, виллу [2566], вообще недвижимость [2567]. Удивительно отсутствие прямых сведений о работорговле; единственный намек на нее содержится в призывах выкупать пленных [2568]. Можно было нанять врача [2569], адвоката [2570], секретаря [2571], певца, танцовщика и мима [2572]. Наемный труд зафиксирован и в других источниках этого времени. Так, в житии Германа Оксерского (третья четверть V в.) рассказывается о бродячих ремесленниках, возвращавшихся в Италию из Прованса [2573]. В житии гапского епископа Арегия (начало VII в.) зафиксировано использование наемных работников в сельском хозяйстве [2574]. Mercennarii были немаловажной социальной группой; специально о них речь пойдет в следующей главе.
И деньги, повсюду деньги — редкая проповедь Цезария обходится без рассуждений о деньгах. Они были настолько обыденной реальностью, что, рассуждая об обязанности епископа сеять слово Божье, он даже ввел невероятное выражение "духовные деньги", которые надлежит раздавать народу, поскольку Господь потребует у епископа отчета в том, как он их приумножил [2575]. Синонимом слова "деньги" у Цезария является словосочетание "золото и серебро" [2576]. Золотые монеты (solidi) упоминаются редко [2577], обычная монета (denarius) была из серебра [2578], мелкая же разменная монета (nummus) — из меди [2579]. Землю покупали за серебро [2580]. Нищим подавали и медь, и серебро [2581]. Золото воспринималось, в первую очередь, как сокровище и служило символом богатства [2582], хотя нередко в этом качестве выступают и золото, и серебро [2583]. В некоторых пассажах конструкция "золото и серебро" и слово "золото" синонимичны [2584]. Никак иначе, чем частотой упоминания денег и драгоценных металлов, тот факт, что Арль был важным центром чеканки монеты, в проповедях не отразился, равно как и ростовщичество (хорошо известное по другим источникам [2585]), что еще более удивительно, принимая во внимание многочисленные библейские параллели. Но общий итог несомненен: экономическая жизнь Арля и его округи во времена Цезария еще очень сильно определялась рынком.
Оценить характер экономики VII–VIII вв. намного сложнее ввиду гораздо меньшего количества полноценных источников. Не исключено, что преобладающее мнение (к которому присоединяюсь и я) об ухудшении экономической ситуации, в том числе, об ослаблении рыночных связей, в немалой мере обусловлено именно состоянием источников. И напротив: при их малочисленности даже отдельный факт, свидетельствующий об обратном, легко принять за адекватное отражение действительности.
Загвоздка в том, что почти все дошедшие до нас источники этого времени северного происхождения. Средиземноморские земли упоминаются в них лишь постольку, поскольку представляли интерес для магнатов Северной Франции. Интерес этот почти полностью сводился к получению специфически южных продуктов, прежде всего оливкового масла. Как уже говорилось, кафедральные соборы и монастыри Северной Франции, в частности Реймса, Парижа, Оксера и Руана, стремились обзавестись поместьями в Провансе [2586]. Другие церковные вотчинники, например аббатства Сен-Дени и Корби, полагались больше на поставки из государственных складов в районе Марселя. В данном случае не так уж важно, было ли это масло импортным или местного производства. Существеннее другое: речь идет не о закупках, производимых на рынке, а о праве на получение некоторого количества этого продукта из государственных запасов, возникших из таможенных, а возможно, и некоторых других сборов.
Этот факт, как будто, вполне однозначно говорит о растущей натурализации экономических связей. Но, объективности ради, следует отметить, что один из приведенных выше источников, а именно диплом Хильперика II аббатству Корби (716 г.), содержит информацию и о масштабной морской торговле. Напомню, что этот документ послужил А. Пиренну, если не краеугольным камнем, то важнейшим аргументом в пользу его концепции катастрофических последствиях для европейской экономики арабского продвижения в Западное Средиземноморье. Документ и в самом деле ошеломляет. Среди перечисленных в нем товаров — масло, гарум, соль, уксус, пряности, благовония, миндаль, фисташки, фиги, нут, кожи из Кордовы, краситель, папирус [2587]. Как сильно это противоречит всему, что мы знаем о хозяйственной жизни меровингской Галлии!
Отвлекаясь сейчас от данных других источников, в первую очередь археологических, приводившихся со времени публикации "Магомета и Карла Великого" за или против "тезиса Пиренна", отмечу, что и сам диплом Хильперика II заслуживает источниковедческой критики. Прежде всего, некоторые из упомянутых в нем продуктов (по крайней мере, соль и уксус) почти наверняка были местного производства и поступили на государственный склад в Фосе, минуя рынок, в виде податей [2588]. Менее очевидно, что приведенный перечень несет на себе печать анахронизма. В только что вышедшей статье С. Лозеби убедительно показано, что, по крайней мере, упоминание о папирусе (а также о кордовской коже) должно заставить нас насторожиться, поскольку в Галлии он к этому времени уже вышел из употребления: последний известный нам королевский диплом, написанный на папирусе, датируется 658–679 гг., последняя частная грамота — 691 г. [2589] Похоже, что диплом 716 г. более или менее механически воспроизводит положения более ранних пожалований, до нас недошедших, которые аббатство получало от меровингских монархов, начиная с Хлотаря III (657–673). По мнению английского исследователя, к 716 г. длинный перечень заморских товаров превратился в своего рода wish-list, т. е. список пожеланий, — хотя бы в том смысле, что не все эти товары всегда имелись в приморском cellarium fisci. Основываясь в первую очередь на археологическом материале, он относит начало кризиса средиземноморской торговли к середине VII в. и связывает его с глубинными экономическими процессами, происходившими в это время в Западной Европе. Оба
