власти, задействованный Андроником I, касался широкой аграрной реформы. Войны, которые почти непрерывно велись в предыдущее столетие его предшественниками по престолу, очень сильно ударили по экономическому состоянию Византии и в первую очередь по свободному крестьянству. Представители династии Комнинов были заинтересованы в том, чтобы сосредоточить основные земельные наделы в руках аристократии, из которой формировалась армия. Теперь Андроник I разрушал эту систему, заботясь, конечно, о том, чтобы устранить централизованную оппозицию.
Попутно его реформа оказалась благодатной для крестьянства, вновь приобретшего свободу. Еще в декабре 1182 г. он отменил закон о запрете продавать земли, выделенные стратиотам и лицам недворянского происхождения, а в 1184 г. ограничил площади земельных владений аристократов. Эти мероприятия самым благодатным образом повлияли на развитие сельского хозяйства, и нередко на стенах храмов появлялись изображения василевса в образе усталого труженика с серпом в руках.
Кроме того, Андроник I решительно пресек практику продаж государственных должностей в столице и провинции, заменил государственный аппарат в фемах, установил высокое жалованье правителям, направляемым на периферию, и поднял планку византийского правосудия. Как и многие другие императоры, Андроник I очень любил лично разбирать жалобы и судебные споры, а помимо этого дал жесткую установку судебным чиновникам стоять на страже интересов закона и рядовых обывателей, а не сильных мира сего. Он же жесточайшими способами положил конец налоговым злоупотреблениям чиновничества. Нет сомнений в том, что многие из этих мер должны были создать положительный образ царя — главный мотив в действиях Андроника I, но объективно они во многом способствовали подъему народного хозяйства [768].
В этом отношении заслуг Андроника I нельзя приуменьшать. Самые злословные его недоброжелатели были вынуждены признать, что методы его борьбы с коррупцией хотя и отличались предельной жестокостью, однако были чрезвычайно эффективны. Правда, уничтожение поземельной аристократии, которая уже давно стала оплотом и основой политической элиты Римского государства, обессиливало державу [769].
Отныне только один человек в Византийской империи имел право жить в роскоши — сам Андроник I. Он решительно пресек излишества царского двора, слыл бережливым правителем, а конфискованное имущество многих осужденных аристократов направлял на общегосударственные нужды. Конечно, его едва ли не боготворили в провинции простые обыватели, жизнь которых во многом изменилась к лучшему [770].
Интересное описание экономического подъема Византии тех лет дал один западный современник. «Города настолько полны золота, пурпура, шелка, что таких строений с соответствующим богатством нельзя больше видеть нигде. Греки одеваются в шелк, отделанный золотом, ездят верхом, подобно сыновьям князей. Страна очень обширна, богата плодами, но и хлеб, и мясо и вино имеются там в таком изобилии, что никакая другая страна не может похвастаться подобным богатством. Жители сведущи в греческой литературе; одним словом, они живут счастливо, каждый под своим виноградником и фиговым деревом». Достаточно сказать, что в то время численность Константинополя достигала, по разным оценкам, от 800 тыс. до 1 млн жителей [771].
К чести Андроника I, ему принадлежит освобождение морской торговли от пиратства. По устоявшемуся обычаю корабли, потерпевшие крушение и выброшенные на берег, разграблялись местными жителями. Это стало уже настолько привычным, что никакие царские указы в старые времена не давали результатов. Доложили Андронику I, и тот заявил: «Нет ничего такого, что бы не могло быть исправлено царями. Нет ни одного беззаконного дела, которого они не могли бы уничтожить своей силой» А потом добавил, что, вероятнее всего, его предшественники были нерадивы. По приказу Андроника I всех похитителей чужого имущества стали безжалостно вешать на реях кораблей, и пиратство вскоре прекратилось [772].
Однако напрасно царя считали «национальным лидером» — как только ситуация требовала поворота к Западу, Андроник I немедленно менял свои пристрастия. Опасаясь союза венецианцев с норманнами, он обещал восстановить их торговые привилегии и обеспечить интересы Венецианской республики. Римскому папе Луцию II (1181–1185) василевс отправил послание, в котором обещал возвести в Константинополе храм, где служба будет проходить по латинскому обряду [773].
Понятно, что изменения, инициированные императором, вызвали негативную реакцию в аристократической среде, на что Андроник I ответил жесточайшим террором. Была введена невиданная ранее в Византии публичная казнь, как на Западе, и почти каждый день кто-нибудь из представителей знатных семей оказывался на эшафоте. Как правило, подозрительное лицо подлежало ослеплению, а его жена и дочери пострижению в монашество, но многих предавали смерти. Никто не мог считать себя свободным от ложного обвинения, и помимо настоящих недоброжелателей Андроника I гибли даже его ближайшие подручные и слуги. В 1184 г. Константин Макродука, фанатичный приверженец тирана, был обвинен в оскорблении царского величества и казнен. Константин Трипсих, убийца царственной Марии и императора Алексея II, был брошен в тюрьму и ослеплен. Братьев Себастьянов повесили якобы за то, что они пытались посадить на царский трон Алексея Комнина, незаконнорожденного сына императора Мануила I. Самого Алексея ослепили и держали в тюрьме Хеле, на маленьком острове Черного моря. Мамал, секретарь Андроника I, был сожжен на костре, на ипподроме [774].
Изощренный садист, направивший весь свой талант на удовлетворение собственных сладострастий и мести, Андроник I однажды придумал совершенно «уникальную» в своем роде казнь. Чтеца храма Святой Софии Георгия Дисипата по приказу Андроника I едва прилюдно не сожгли на медленном огне на вертеле, чтобы потом это «блюдо» поставить на обеденный стол вдовы несчастного клирика [775].
Проскрипционные списки, ежедневно составляемые Стефаном Агиохристофоритом, выносились на утверждение Императорского совета, и сам тиран изучал протоколы его заседаний, тщательно наблюдая за реакцией синклитиков. Уничтожались все возможные претенденты на царский престол, вне зависимости от их вины, а затем даже гипотетические враги. Дошло до того, что сын Андроника I Мануил отказался помогать отцу в его делах. Тогда тот назначил своим преемником второго сына — Иоанна, но и тот со слезами на глазах начал упрекать родителя в чудовищных злодеяниях. Андроник I назвал его в ответ «плаксой» и объяснил, что в идеале желал бы сохранить жизнь одним мясникам, пекарям, фармацевтам, а остальных можно и уничтожить [776].
Казалось, Андроника I вообще не интересовало ничего, кроме вопросов укрепления власти и собственной безопасности, хотя внешнее положение Римской империи в годы его правления стало крайне тяжелым. Верный Мануилу I Венгерский король Белла III вовсе не собирался присягать на верность узурпатору, а потому в 1181–1183 гг. захватил Далмацию, Браничев, Белград и Ниш. Он скооперировался с сербами и вслед за этим захватил Сердику (Софию). Сербский жупан Стефан Неманя (1170–1196), заявивший в 1170 г. о независимости объединенной им Сербии от Римского государства, также расширил свои владения за
