Более того, параллельно с процессами, способствовавшими ослаблению международной напряженности, действовали факторы противоположного плана. Здесь прежде всего следует сказать о попытках Вашингтона любой ценой сломать уже достаточно прочно устоявшееся соотношение сил между СССР и США. Новый государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес был твердо убежден, что только политика «с позиции силы» может принести успех. Была осуществлена корректировка военно-политической стратегии США. В январе 1954 года республиканская администрация взяла на вооружение пресловутую доктрину «массированного возмездия», согласно которой США оставляли за собой право в любой неблагоприятной, по их мнению, ситуации на международной арене использовать ядерное оружие.
Одновременно усилилось давление на европейских союзников с целью побудить их вносить более весомый вклад в укрепление совокупного военного потенциала Запада. В этом отношении абсолютно необходимым представлялась интеграция ФРГ в военно-политические структуры Запада. Поначалу реализация этой идеи связывалась с планом создания Европейского оборонительного сообщества (ЕОС), выдвинутым еще в 1950 году. Однако после долгих дебатов французский парламент отказался ратифицировать это соглашение, и на проекте образования наднациональной европейской армии был поставлен крест. Тогда США настояли на принятии ФРГ в НАТО, что и было осуществлено по Парижским соглашениям, подписанным 23 октября 1954 года.
После этого Советский Союз, неоднократно выражавший резкий протест против ремилитаризации Западной Германии, пошел на институционализацию своего блока: в мае 1955 года было объявлено о создании Организации Варшавского договора (ОВД) – военно-политического союза, призванного уравновесить влияние НАТО. Окончательную точку в короткой оттепели 1953–1955 гг. поставили два события: Суэцкий кризис (30 октября – 7 ноября 1956 года), когда Англия, Франция и Израиль развязали агрессию против Египта, и события в Венгрии 23 октября – 4 ноября 1956 года, где вспыхнуло кровавое восстание против существовавшего строя, а по существу против того, чтобы Венгрия продолжала оставаться в орбите советского влияния.
Ведущие страны Западной Европы и США во второй половине XX века: основные тенденции социально-политического развития
Особенности послевоенного восстановления
Вторая мировая война нанесла всем участникам (и побежденным, и победителям) огромный урон. Погибло не менее 50 миллионов человек. Материальный ущерб выражался огромной цифрой – 3300 миллиардов долларов. Множество городов, поселков, деревень лежало в развалинах. Перед всеми государствами, участвовавшими в войне, особенно перед ведущими странами, встала сложнейшая задача демобилизации многомиллионных армий, а это значит, что людей надо было быстро трудоустроить, обеспечить возможность получить профессию тем, у кого ее не было, дать жилье, средства на первоначальное обустройство. Но еще более сложной была проблема реконверсии, т. е. перевода экономики на мирные рельсы.
Это были общие для всех проблемы, но была и национальная специфика. Отличия касались прежде всего США. Америка была единственной из ведущих стран мира, которая по большому счету получила выгоду от войны. США производили к концу войны 55 % всей промышленной продукции западного мира. В Форт-Ноксе находилось 75 % мировых запасов золота. Доллар был ведущей валютой западного мира. Иная ситуация была в Западной Европе. Всю ее можно разбить на три группы: Англия, на территории которой не велись боевые действия (она подвергалась только бомбежкам), Германия, утратившая временно свой суверенитет и в наибольшей мере пострадавшая от войны, остальные западноевропейские страны – участники войны.
Что касается Англии, то ее людские потери были вчетверо меньше, чем во время Первой мировой войны, но материальный ущерб был огромен. Англия утроила свой государственный долг. На мировом рынке ее в годы войны существенно потеснили США. Даже в странах, входящих в Британскую империю, американский экспорт в полтора раза превысил английский. В Германии в сфере экономики ситуация была близкой к коллапсу. В 1945 году уровень промышленного производства составил всего 12 % от довоенного, т. е. можно сказать, что экономика страны по существу рухнула. Ощущался острый дефицит продовольствия, жилья, медикаментов. Множество крупных городов, пострадавших от «ковровых бомбардировок» и боев, лежали в развалинах. Население было полностью деморализовано, а судьба страны была абсолютно неясна. Пожалуй, наиболее ярким примером стран, относящихся к третьей группе, можно считать Францию. Она весьма серьезно пострадала от войны. Уровень промышленного производства упал до 38 % от довоенного, в сельском хозяйстве положение было чуть лучше – 60 %. В стране свирепствовала инфляция, цены стремительно росли. Сложным было положение во французской колониальной империи, особенно в Индокитае, где вскоре вспыхнула война, которая усугубила и без того непростую ситуацию.
Такова была та исходная ситуация, с которой начался процесс послевоенного восстановления. Практически везде он сопровождался острейшей идейно-политической борьбой, в центре которой были два вопроса: о роли государства в осуществлении реконверсии и о характере социальных отношений в послевоенном обществе. Несмотря на призывы к уходу государства из сферы экономики, с которыми выступали политики правого толка и отдельные экономисты типа пресловутого Хайека, политическая элита ведущих западных стран, памятуя о том, как происходил сходный процесс после Первой мировой войны, не спешила следовать этим рекомендациям.
Было очевидно, что отход государства от решения сложнейших проблем реконверсии чреват огромными издержками, опасными для базовых устоев существовавшего правопорядка. Спор главным образом шел о масштабах и формах государственного регулирования процессов реконверсии, а в более широком смысле экономики в целом. Постепенно выкристаллизовывались две концепции, два подхода к этому кардинальному вопросу. Во Франции, в Англии, Австрии в тот период сложилась модель государственного регулирования, предполагавшая прямое вмешательство государства в экономику. Здесь была проведена национализация ряда отраслей промышленности и банков. Так, в 1945 году лейбористами была осуществлена национализация Английского банка, чуть позднее угледобывающей промышленности, являвшейся в послевоенные годы источником постоянных социальных конфликтов. В 1947 году были национализированы железнодорожный транспорт и электроэнергетика. Кроме того, были переведены в собственность государства газовая промышленность, водный транспорт, часть авиакомпаний, значительная доля радиовещания. Серьезный государственный сектор образовался в результате проведения национализации и во Франции. В него попала угольная промышленность, заводы «Рено», 5 главных банков, основные страховые компании. В 1947 году был принят так называемый «план Монне» – государственный план модернизации и реконструкции промышленности, заложивший основы государственного программирования основных параметров экономики.
По-иному решались проблемы реконверсии в США. Там частнособственнические отношения были намного прочнее, и поэтому даже в разгар кризиса 1929–1933 гг. вопрос об отчуждении частной собственности в пользу государства не стоял. Война еще больше укрепила американский истеблишмент во мнении, что бизнес вполне способен эффективно выполнять роль мотора, приводящего в движение экономику. Вместе с тем после кризиса 1929–1933 гг. стало очевидным, что в чистом виде старая схема взаимоотношений бизнеса, государства и индивида не работает и необходима ее корректировка, которая осуществлялась с помощью государственного регулирования экономики. Когда речь шла о чисто экономических вопросах, даже наиболее рьяные сторонники федерального вмешательства в эту сферу, такие, как А. Хансен и Э. Бэрли (крупнейшие либеральные экономисты тех лет), полагали, что необходимо делать акцент на косвенные методы регулирования через налоги и кредит.
В Западной Германии, оккупированной войсками союзников, о реконверсии не было и речи. Там во весь рост стояла проблема восстановления полностью разрушенного и парализованного войной народного хозяйства. Что касается отношения к роли государства, то оно во многом обуславливалось реакцией на недавнее прошлое, когда в рейхе осуществлялся тотальный контроль государства над всеми сферами жизни общества. Отсюда понятна реакция отторжения идеи «сильного государства».
Еще более острыми были споры о характере социальных отношений. Разгром фашизма ассоциировался в глазах большинства людей, независимо от национальности, с началом перехода к более справедливому и совершенному обществу. Не считаться с этими настроениями было невозможно. Первостепенное внимание везде уделялось трудовым отношениям, стержню всей социальной жизни любого «индустриального общества». Опять-таки в США и Западной Европе далеко не одинаково смотрели на эту проблему.
