наладить службу в разбросанных конгрегациях, «канадизировать» иммигрантов и морально очистить общество, то протестантам следует хотя бы выступать единым фронтом. Когда соглашение было наконец достигнуто, некоторые пресвитериане сочли, что спешка взяла верх над здравым смыслом, а желание увеличить армию верующих стало важнее чистоты доктрины. Эти пресвитериане не присоединились к ОЦК. Тем не менее новая Церковь, ведомая доктором Джорджем К. Пиджином, начала свою деятельность, имея в своем составе около 2 млн верующих, тогда как Римско-католическая церковь насчитывала в то время 4 млн приверженцев. Следующими по величине деноминациями были англикане и не изменившие своей вере пресвитериане. Как и многие другие феномены 1920-х гг., новая Церковь скорее подытоживала прошлое, нежели была новым начинанием.
В провинции Квебек также новое и старое, религиозное и светское смешивалось не лучшим образом в процессе социального и интеллектуального брожения 1920-х гг. Как и везде, к концу десятилетия это брожение постепенно сходило на нет. В 1917 г. казалось, что Квебек совершенно отделен от остальной Канады. Четче всего это настроение выразила небольшая, но влиятельная группа молодых священников, адвокатов и журналистов, составлявших традиционную элиту провинции. В 1917 г. они основали ежемесячный журнал «Аксьон франсез» («L’action française»). Лидером этой группы был аббат Лионель Гру, священник и историк, который считал историческую науку почти теологией. Гру видел в истории источник для создания доктрины, которая приведет франкоканадцев к раю земному, где они будут свободны от господства англоканадцев. Этот тезис стал темой специального выпуска данного журнала, вышедшего под заголовком «Наше политическое будущее» («Notre avenir politique»), и позднее воплотился в сюжете романа «Зов расы» («L’Appel de la race»), который Гру под псевдонимом выпустил в 1922 г. Хотя Гру и его соратники отрицали, что они активно выступают за отделение провинции Квебек от Канады, они настаивали на том, что франкоканадцы должны быть готовы — обучены во всех отношениях — к этому событию, которое однажды станет реальностью как часть замысла Господа. Гру, который в прошлом был протеже Анри Бурасса, вскоре обнаружил, что он расходится в своих взглядах с редактором «Ле Девуар». Бурасса был глубоко разочарован событиями военного времени, но никогда не терял надежды на то, что его представление о бикультурной, независимой Канаде однажды станет реальностью. Бурасса осуждал сторонников позиции журнала «Аксьон франсез» за то, что они смешивали религию и национализм; он призывал своих соотечественников вместо поддержки «крайнего» национализма организовать общеканадскую кампанию за то, чтобы Канада никогда больше не оказалась втянутой в войну, которую ведет Великобритания.
Идеи Гру практически не выходили за пределы клерикальных и интеллектуальных кругов Монреаля. Было трудно убедить франкоканадцев, что их будущее находится в опасности, когда квебекские политики под руководством Эрнеста Лапуанта [391] пользовались столь очевидным влиянием в правящей Либеральной партии Оттавы. Когда в 1927 г. отмечалась 60-я годовщина образования Конфедерации, Гру был вынужден признать, что хотя Канада и являлась «вялым гигантом», сильно зараженным «микробами распада», ее все еще можно было оживить и реформировать. Его националистическое движение, по крайней мере на тот момент, теряло свою популярность. Одной из причин этого было экономическое процветание, но не менее важным фактом было то обстоятельство, что в осуществление националистической программы Анри Бурасса включился Маккензи Кинг, получив таким образом одобрение буквально всех франкоканадцев.
Материальное богатство, рост которого в начале XX в. был столь впечатляющим, распределялось далеко не равномерно. Индейцы совершенно не участвовали в этом процессе. Их доля в населении сокращалась, и они все больше маргинализировались, становясь людьми без будущего. В начале века индейские племена, жившие в южных регионах страны, были уже покорены, с ними были заключены договоры, а сами они были загнаны в резервации как лица, находящиеся под опекой Отдела по делам индейцев Министерства внутренних дел Канады. Главная цель чиновников этого бюрократического органа заключалась в том, чтобы помочь коренным народам ассимилироваться в белом обществе, когда они будут к этому готовы. Подготовка включала получение образования и приобретение навыков работы в сельском хозяйстве или другой отрасли. Образование находилось преимущественно в руках миссионеров, которые также играли решающую роль в процессе ассимиляции, стремясь заменить традиционные верования аборигенных народов христианством. Сущность этой политики была ясно сформулирована в 1921 г. в директиве, разосланной руководителем Отдела по делам индейцев своим подчиненным: «Я <…> предписываю вам употребить все свои усилия на то, чтобы отговорить индейцев от чрезмерных занятий танцами. Вам следует препятствовать любым танцам, поскольку они являются пустой тратой времени, отвлекающей индейцев от серьезного труда, наносящей вред их здоровью или побуждающей их к лености или праздности».
Были запрещены такие традиционные индейские ритуалы, как любимая племенами прерий Пляска Солнца и потлач — красочное празднество раздачи даров у племен Северо-Западного побережья. Детей отрывали от их семей и отсылали в школы при миссиях, расположенные в совершенно незнакомых им местах. Мужчин заставляли бросить трапперство и охоту и начать заниматься сельским хозяйством, что многие группы индейцев считали женской работой. В результате индейцы были деморализованы, они чувствовали себя отчужденными от своего привычного уклада. Те из них, кто ушел из резерваций в города, редко могли избежать алкоголизма и проституции.
Политика правительства в этом вопросе редко была успешной, хотя некоторым группам коренных народов удалось войти в современное общество. Поскольку бюджеты Отдела по делам индейцев всегда были небольшими и их часто урезали, те немногие компенсации, которые были обещаны индейцам в договорах, часто являлись мизерными. Автохтонное население продолжали косить болезни, особенно туберкулез. Хотя индейцам запрещалось покупать алкоголь, они все равно потребляли его в смертельно опасных дозах. В большинстве резерваций царила бедность. В начале века миссионер сообщал: «Новый образ жизни в резервации, где люди живут в грязных и душных домах, провоцирует заболевания, праздность, которой способствуют подачки правительства, безделье. У индейцев нет хорошей зимней одежды, они едят плохо приготовленную пищу; их угнетают мысли о том, что они исчезают как раса». Спустя 30 лет главный антрополог Национального музея и исследователь туземных народов Даймонд Дженнесс, всегда сочувственно относившийся к индейцам, предсказал их скорое исчезновение. Его книга «Индейцы Канады» («The Indians of Canada») стала классикой. Дженнесс писал: «Некоторые из них проживут еще несколько лет, а другие, например эскимосы [392], могут продержаться еще несколько столетий».
Учитывая, что численность индейцев Америки постоянно сокращалась, пессимизм относительно его будущего имел полные основания. В то же время умеренный оптимизм Дженнесса относительно инуитов был основан на его личных наблюдениях. Он и Вильялмур Стефанссон [393] были первыми белыми людьми, которых увидели обитатели залива Коронейшн в канадской Арктике, когда в 1914 г. туда прибыла научная экспедиция. Эта экспедиция установила,
