дал денег на дорогу и отпустил на родину.
С Полубенским он отправил несколько писем. Баторию пояснил, что русские не трогали его земель, только «свою отчину чистили», поэтому и причин для конфликта нет. То же самое царь написал гетману Ходкевичу — «убытка тебе здеся ни в чем нет, и ты бы о том не кручинился», лучше подумать о заключении мира [680]. Но адресатами Грозного стали и Курбский с Тетериным. Это были не наемные шпионы Таубе и Крузе, а люди, предавшие свой народ, страну, Веру. С ними уже не было речи о всепрощенчестве. Сейчас, после раскрытия нескольких заговоров, государь знал очень многое, что натворили они и их соучастники. Как раз во втором послании к Курбскому он все это перечислил вплоть до убийства Анастасии. Предложил убедиться — нет ничего тайного, что не стало бы явным. Полностью разоблачил его, какой он «борец с тиранией».
А о том, насколько царь был мстительным и кровожадным, лучше судить не по пропагандистским измышлениям Курбского и Рюссова, а по известным историческим фактам. Уже изобличенного изменника Магнуса возили в ставке государя, он трясся в ужасе, ожидая заслуженной казни. Но на обратном пути, когда приехали в Дерпт, Иван Васильевич счел, что он достаточно наказан этим страхом. Простил и освободил Магнуса. Взял с него новую присягу, обязал в будущем выплатить штраф в 40 тыс. гульденов и вернул десяток городов в качестве Ливонского королевства. Понадеялся, что после сурового предупреждения он не осмелится своевольничать. На дальнейшей дороге, в Пскове, Иван Грозный осмотрел ливонских пленных. В Россию увели жителей городов, которые пришлось брать с боем. Но царь оставил только тех, кто непосредственно дрался против русских, а большинство отпустил по домам! Нет, не было жестокости. Да и причин для нее вроде не было. Казалось, что война близится к успешному завершению.
Баторию, кроме внутренних смут, досталось и от татарских «союзников». В Крыму умер Девлет Гирей, ханом стал его сын Мехмет Гирей. Ему требовалось укрепиться у власти, обрести авторитет и поддержку воинов. Лучшим способом для этого был удачный набег, много добычи и «ясыря». Но на Русь идти было слишком опасно, и Мехмет Гирей повел орду на Речь Посполитую. Разорил всю Волынь, угнал 35 тыс. невольников, полмиллона голов скота. Баторию отписал, что вовсе не нарушал мира, крымцы просто искали своих врагов, князя Острожского и казачьих предводителей. А королю пришлось притворяться, будто он поверил, отослать в Крым крупные суммы во избежание дальнейших набегов.
Но Мехмет Гирей обратился и в Москву. Преподносил свой поход как разрыв союза с Польшей, а ради «дружбы» просил отдать ему Астрахань, свести казаков с Дона и Днепра и заплатить 4 тыс. рублей. Ему послали «в подарок» тысячу рублей, разумеется, без Астрахани. А насчет казаков ответили стандартной отпиской: днепровские — подданные польского короля, а донские — это «беглецы российские и литовские», ни от кого не зависят, и их велено казнить, если они появятся в государевых владениях (хотя в это же время многие донские казаки были не только во владениях, а ходили с царем в Ливонию и вместе с ним пировали в Вольмаре).
А запорожцы создали для Батория еще одну проблему. Один из них, Иван Подкова, объявил себя братом молдавского господаря Иоана Водэ, осенью 1577 г. явился с казачьим отрядом в Молдавию. Когда крестьяне услышали о брате популярного Иоана Грозного, вся страна восстала, господарь Петр Хромой сбежал, и Подкова занял престол. Султан был в бешенстве, вместо союза грозил Баторию войной. Ну а крымскому хану Мурад повелел участвовать в сражениях с персами, вести орду в Закавказье. Татарская конница двинулась через Северный Кавказ к Дербенту. Попутно, как водится, грабила. Вот тут переполошились горские князья. Снова стали проситься под защиту царя. Под его власть пожелал перейти даже давний противник русских, шамхал Тарковский. А князь Кабарды Темрюк Идарович попросил Ивана Грозного восстановить крепость на Тереке. В 1577 г. «по челобитью Темрюка, князя Черкасского» к нему отправились ратники и заново отстроили Терский городок [682]. Россия восстановила позиции на Северном Кавказе.
И представляется очень характерным, что царь отметил свои успехи прославлением еще ряда святых угодников. Как раз сейчас, в начале 1578 г., состоялось торжественное перенесение из Чернигова в Москву мощей мучеников, князя Михаила Черниговского и боярина Федора. При этом Иван Грозный и митрополит Антоний составили особое молитвенное послание к святым, почтительно просили у них разрешения на перемещение их мощей в столицу, в честь такого события установили новый православный праздник 14 февраля. Также была канонизирована для общероссийского почитания дочь Михаила Черниговского, преподобная Ефросинья Суздальская. Но победы России ознаменовали и моральное торжество Ивана Грозного над изменниками — что выразилось во втором послании к Курбскому. А они были связаны с еретической сектой. Государь это тоже отметил, официально установил почитание главного борца с ересью Иосифа Волоцкого. В обиходнике Иосифова Волоколамского монастыря имеется запись — 20 декабря 1578 г. «повелением царя и благословением митрополита Антония… уложили праздновати и пети в обители Пресвятой Богородицы преподобному отцу нашему игумену Иосифу». Чуть позже, в 1579 г., канонизировали еще преподобного Антония Сийского. Житие и канон этому святому написал царевич Иван — он во многом унаследовал таланты отца.
Глава 30
Против всей Европы
Иван Грозный искренне радовался победам, но успехи России мобилизовали и ее врагов. Массированный «крестовый поход» против нашей страны уже готовил Ватикан. Заново активизировались проекты унии. В 1577 г. в Риме открылась коллегия св. Афанасия для подготовки проповедников среди православных народов. Одновременно была издана большим тиражом книга деяний Флорентийского собора [683]. Объединение Литвы и Польши создало предпосылки для обращения в унию православных в Речи Посполитой. А в России строили рассчеты на сильной власти царя. Считали — если он поддастся папе, то и подданные безоговорочно его послушаются. Но чтобы государь согласился на унию, его и Россию нужно было сломить силой, загнать в безвыходное положение.
Сети вокруг нашей страны плелись уже давно, теперь эти механизмы привели в действие. У нового императора Рудольфа II окружение составили иезуиты. Он отписывал Ивану Грозному, что готов заключить союз и сразу после коронации выступит против Батория. Но такие обещания он слал в Москву три года! А в это же время ввел эмбарго на ввоз в Россию меди, олова, свинца и других военных материалов. Батория признал королем и наладил дружбу с ним. Отказ
