Но правотворческая деятельность императора на этом, конечно, не закончилась. Публикуя вторую редакцию сборника, царь упомянул, что новых Дигестов больше не будет. Он указал, что новые законы императора, изданные после выхода в свет второй редакции, должны быть собраны в отдельный сборник под названием Novellae constitutions. Чрезвычайно плодотворный как законотворец, св. Юстиниан издал за 30 лет 168 новых законов, «новелл» (Novellae leges), вышедших в свет после 534 г., но объединить их в специальный сборник уже не успел[128]. Примечательно, что почти все новеллы написаны царём уже по-гречески. До нашего времени дошли лишь три частных собрания новелл: 1) epitome Juliani, латинское извлечение 124 новелл, вышедших до 555 г; 2) Autenticum, собрание 134 новелл в латинском переводе; 3) сборник из 168 новелл, из которых 153 принадлежат св. Юстиниану, а остальные — его преемникам[129].
Величие св. Юстиниана как законодателя заключается не только в кодификации права. Впервые в истории Римской империи государственные законы и церковные каноны (правила) не были разделены по различным сборникам, но естественно и органично вошли в состав одних и тех же книг. Так, появились на свет первые номоканоны, государственно-церковные юридические сборники — ещё одна отличительная и неизменная черта византийского права. В 4-й и других новеллах император откровенно пишет: «Первым предметом нашей заботы являются догматы Бога и достоинство священства», и далее: «Если мы так стремимся усилить гражданские законы, силу которых Бог доверил нам для безопасности наших подданных, то сколь же ревностно надлежит нам стремиться укрепить каноны и священные законы, созданные для спасения наших душ». А в начале трактата против Оригена он отмечает: «Мы всегда стремились и стремимся всюду защищать истинную и безупречную веру христиан и мир в самой Святой Кафолической и Апостольской Церкви. Это наша первая и главнейшая задача. Мы убеждены, что императорская власть вручена нам в этой жизни и утверждается Богом, обуздавшим врагов нашего правления. И мы надеемся, что в будущей жизни Он не оставит нас и окажет нам Свою милость в Своём совершенстве»[130].
Поскольку государственный закон и церковный канон имели по мысли императора один источник, хотя и регулировали различные стороны деятельности римского общества, в «Кодексе» и новеллах содержится масса актов, напрямую относящихся к области канонического права. Некоторые из них впоследствии были подтверждены канонами Вселенских Соборов, другие послужили основой для принятия самостоятельных норм церковного права, значительнейшая же часть имела прямое действие и даже в настоящее время воспринимается не в качестве актов императора, а как церковные каноны. Надо сказать, что в этом отношении св. Юстиниан значительно опередил время и вновь продемонстрировал высочайшую юридическую технику и знание основ церковной жизни.
Поставив перед собой цель наилучшим образом обеспечить благосостояние Церкви, император издал ряд узаконений, определяющих её права. Святой Юстиниан старался государственными мерами усовершенствовать ту сторону Церкви, которой она соприкасалась с государством и обществом. С другой стороны, в целях нравственного совершенства римского общества, он отдал в ведение Церкви множество вопросов, традиционно входивших в круг полномочий государственной власти. Всего по этим вопросам он издал 14 содержательных новелл.
Своим законом царь установил иерархию патриарших кафедр, покончив с неопределённостью, связанной с 28-м каноном Халкидона. В 131-й новелле от 545 г. он написал: «Основываясь на правилах Святых Соборов, определяем святейшему епископу древнего Рима быть первым пред всеми, а блаженнейшему епископу Константинополя, нового Рима, занимать второе место после престола древнего Рима и быть выше всех прочих». Следом по очереди шли патриархи Александрии, Антиохии и Иерусалима. Затем была определена и иерархия остальных епископий. Император особо закрепил права своего детища: митрополиту Первой Юстинианы, как местоблюстителю патриаршего престола, надлежало быть первым в своём церковном округе.
В отличие от поздних идеологов папизма, царь не признавал патриаршество четвёртой степенью священства, поэтому установил, что патриархи также подлежат утверждению императором после их избрания — царь неоднократно возвращался к данному вопросу и установил на этот счёт чёткие правила. Замечательно, что, считая Римского епископа архиереем своего государства, св. Юстиниан не сделал для него никаких исключений из общего правила, хотя охотно признавал его авторитет как верховного епископа Кафолической Церкви. Император установил законом, что постановление понтифика римским клиром, сенатом и народом непременно должно основываться на предварительном одобрении царя и его последующем утверждении избранной кандидатуры. В противном случае папа подлежал лишению сана, как незаконно избранный[131].
Сторонник централизации во всём, царь последовательно провёл этот принцип и в государстве, и в церковном управлении, закрепив права епископов и клириков своими законами. Так, патриархам предоставлялось право в пределах своей области поставлять митрополитов, созывать соборы и председательствовать на них, принимать кассации на решения митрополичьих судов и даже Поместных Соборов, привлекать к своему суду митрополитов и остальных епископов (37-я, 123-я и 137-я новеллы). Аналогичные права по отношению к подчинённым им епископам имели митрополиты. Желая сохранить древние церковные традиции, царь подтвердил, что хотя бы раз в год патриархи обязаны призывать подведомственных им епископов, клириков, монахов и исследовать дела в патриархии и епархиях (123-я новелла).
Озабоченный нравственной чистотой предстоятелей Церкви, св. Юстиниан обращается к епископату и устанавливает такие знакомые нам нормы, как возраст епископа. По закону им мог стать мужчина, старше 35 лет (123-я новелла). Как следует из императорского закона, кандидат в архиереи должен отличаться особым благочестием, и потому епископом мог стать либо неженатый мужчина, либо женатый, но бездетный, и в любом случае после хиротонии кандидат обязывался оставить супружество (137-я новелла). Иными словами, император ввёл целибат епископата — норма по тем временам хотя и предуготовленная жизнью, но до последнего момента никогда не содержавшая чёткого императива и не сформулированная в виде конкретного закона. Как известно, это правило впоследствии было повторено Шестым Вселенским Собором. Те же лица, которые в браке жили невоздержанно или были женаты не на девицах, хотя бы и принадлежали к духовному званию, не допускались к хиротонии.
Помимо требований к кандидатам, император установил и порядок избрания в епископы (6-я и 137-я новеллы). Император трижды — в 535, 546 и 565 гг. обращался к данной проблематике и установил, что такое избрание является прерогативой местной церковной общины и должно происходить в собрании клира и знатнейших граждан.
Приговор об избрании должен был завершаться скреплением акта подписями избирателей и их клятвой в том, что избранник общины обладает всеми необходимыми нравственными качествами. На этом основании митрополит хиротонисал епископа[132].
Нет никаких сомнений в тот, что император желал, в первую очередь, укрепить в народе почтительное отношение к священству в целом и к епископам, в частности, искренне полагая последних преемниками святых апостолов. В знаменитой 6-й новелле он писал: «Если священство повсюду свободно от укоров, а Империя, полная уверенности в Боге, управляется беспристрастно и справедливо, то всем будет от этого лучше и всякое благо будет даровано всему человечеству»[133].
В свою очередь, избираемый в епископы обязан был засвидетельствовать своё православие и собственноручно изложить истины православной веры. Помимо этого кандидат должен был публично пообещать соблюдение со своей стороны церковных правил и постановлений в будущем. Наконец, кандидат в епископы должен был обладать учёностью и образованием.
Очевидно, под эти правила более всего подходили монашествующие лица и «белые» клирики, благочестие которых основывалось не только на личном духовном подвиге, но и на должной внешней обстановке. Однако светское лицо также могло быть хиротонисано в епископы, но только по прошествии трёх месяцев пребывания в клире (123-я новелла). Впрочем, по мнению царя, это должно было стать исключением из общего правила, и то при соблюдении двух условий. Во-первых, кандидат должен был с детства жить постоянно в монастыре, и, во-вторых, после хиротонии отдать третью часть имущества в государственную казну. В 6-й новелле прямо отмечается, что если при таком избрании не были соблюдены все указанные правила, то лицо, избранное в епископы, принудительно возвращается в прежнее звание. Если же избираемый в епископы обвинялся в непозволительной торговле, то хиротония становилась возможной только после установления его невиновности в возводимых обвинениях. Известно, что представители военного сословия подвергались некоторым ограничениям с точки зрения церковных правил, например в части допущения их к принятию Святых Даров. Но и им дозволялось хиротонисаться в епископы. Вместе с тем согласно 123-й новелле военные никак иначе не могли стать епископами, как пробыв перед этим 5 лет в монастыре.
