У меня есть предложение для еврократов. Если вы хотите воссоздать общеевропейскую культуру, необходимо вернуться к ее корням, и я советую скромно начать с одной из книг «Энеиды», книги, которую все школьники в Европейском союзе должны прочитать до шестнадцатилетия, чтобы у них было что-то совместное – и вдобавок прекрасное, – но также и то, что соединяет их с тем веком, когда континент был сплочен.
Блаженный Августин писал, что он сильнее оплакивал смерть Дидоны, чем разлуку со своим Спасителем. Так как насчет книги IV, лучшей книги лучшей поэмы лучшего поэта?
В некотором смысле Август опирался на достижения неисчислимого множества римских империалистов, завоевавших и романизировавших огромные территории в Европе, на Ближнем Востоке и в Африке. Однако он добавил дополнительное измерение: империя не только была священной, но и в центре ее находилась фигура нового полубога. Пришло время рассмотреть развитие римской императорской теологии и поразительно параллельное развитие теологии христианской. Я надеюсь показать, что последняя была реакцией на культ императора и римские ценности, а также их отторжением.
Книга Вергилия, которую Томас Джефферсон читал в детстве (Книга Вергилия воспроизводится с любезного согласия Monticello/Thomas Jefferson Foundation, Inc.)
IV
Август Цезарь и Иисус Христос
Жертвенная процессия, рельефный фриз на фасаде алтаря. Каррарский мрамор. Римский скульптор, 13–9 годы до н. э. Ara Pacis (алтарь мира), Рим, Италия, Index/Bridgeman Art Library
Фрагмент Ara Pacis, алтаря мира, воздвигнутого в 9 году до н. э. в ознаменование достижений Августа в испанской и галльской кампаниях. Мы видим высеченных в каррарском мраморе Августа и других членов императорской семьи, одетых для церемонии жертвоприношения: женщины скромно прикрыли головы, а мужчины надели венки. Вся группа являет совершенную картину благочестия. Несчастье императорской системы заключалось в том, что ни семья Августа, ни его потомки не были такими же мудрыми, скромными и сдержанными, как первый и величайший император Рима
Давайте начнем с совпадений. Впрочем, эти совпадения не случайны. Так не может быть.
Рассмотрим сверхъестественную схожесть языка, используемого для описания пришествия Иисуса Христа и для восхождения к власти Августа.
За сорок лет до рождения Иисуса, когда Август уже был консулом, Вергилий написал стихотворение, которое заслужило ему статус своего рода языческого святого.
Это четвертая, или так называемая мессианская, эклога, и ранние христиане, читая ее, не верили своим глазам. Величайший римский поэт, очевидно, предсказывал приход Спасителя, используя язык, необычайно близкий к библейскому.
Грядет золотой век, говорит Вергилий в «мессианской» эклоге. Творцом этого века будет удивительный мальчик. Он освободит человечество от греха, успокоит мир и будет править им. Жизнь станет райской:
Сами домой понесут молоком отягченное вымяКозы, и грозные львы стадам уже страшны не будут.Будет сама колыбель услаждать тебя щедро цветами.Сгинет навеки змея и трава с предательским ядом [30].
Звучит знакомо? Походит на Исаию, не так ли? Приход Христа был, согласно Новому Завету, исполнением ветхозаветных пророчеств. Поэтому евангелисты цитируют Исаию, чтобы дать больший вес своим свидетельствам.
Вот что Исаия сказал семью веками ранее: «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий… Ибо младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира» (Ис. 9: 2–6).
Исаия пророчествует дальше: «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их… И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Ис. 11: 6–8).
Что же происходит? Почему Вергилий вторит еврейским пророкам и восторженно говорит о родившемся младенце за десятилетия до самого события? Боюсь, нам придется предположить, что он не был дохристианским пророком прихода Христа.
Существуют другие разумные теории того, почему эхо Исаии разносится у Вергилия и как он предвидел Евангелие. Вполне возможно, его вдохновили иудейские идеи золотого века и мессии, перекочевавшие на запад в «Оракулах сивилл», смеси греческих и еврейских мистических откровений.
Интересный вопрос состоит в том, кого Вергилий имел в виду. Кто этот чудесный мальчик? Очевидный ответ: вундеркинд Октавиан.
Как и другие поэты Августа, Вергилий вырос среди ужасов гражданской войны. Люди так отчаянно стремились к покою, что были готовы приписать божественную природу любому, кто положит конец их мучениям.
Конечно, это уж чересчур, называть Октавиана чудесным божественным мальчиком, но посмотрите на Горация. Он с невозмутимым видом сообщает нам в своей оде, что Август – это Меркурий, сошедший на землю для наведения порядка после римских братоубийственных войн: «В небо позднее вернись и дольше меж нас будь для нашего счастья» [31]. Так говорит Гораций об Октавиане, хладнокровном и изощренном террористе, который уже разбогател на собственности убитых им людей.
Радостное юное божество в действительности было безжалостным, обагренным кровью правителем. Среди его военных преступлений – убийство после Перузинской войны 300 человек, принесенных в жертву тени Юлия Цезаря. И все же в других местах Гораций называет Августа живым Юпитером, богом на земле, который расширит империю Парфией и даже Британией.
Гораций и Вергилий вовсе не помешались на поклонении властителю, они не слепы. Но они дают поэтическое выражение глубокому и характерно римскому чувству, что боги разгневались на Рим: не может быть никакого другого объяснения бедствиям, постигшим общество. И только боги могут избавить от них.
Вот почему они готовы порвать с традицией и приписать божественность Августу. Чтобы не было никаких сомнений в личности римского спасителя, Вергилий явно называет его в «Энеиде». Анхиз и Сивилла открывают Энею в царстве мертвых судьбы его потомков, отсылая к предыдущим пророчествам, под которыми Вергилий может подразумевать свое более раннее стихотворение, «мессианскую» эклогу:
Вот он, тот муж, о котором тебе возвещали так часто:Август Цезарь, отцом божественным вскормленный, сноваВек вернет золотой на латинские пашни, где древлеСам Сатурн был царем, и пределы державы продвинет,Индов край покорив и страну гарамантов [32].
Вот так, за десятилетия до рождения Иисуса Христа, римские поэты говорят о приходе Августа следующее: он спаситель и избавитель людей, он какое-то время будет жить среди нас и потом вернется на небо, а его главное назначение – искупить грехи своего народа, прежде всего грех гражданской войны. И да, еще один пунктик: Август – сын бога.
Юлий Цезарь был обожествлен после своей смерти, и с 42 года до н. э. его приемный сын стал известен как Divi Filius, что означает «сын бога».
За один и тот же пятидесятилетний период схожее явление возникло в двух древних и гордых цивилизациях, у римлян и у евреев. На протяжении веков они презирали пресмыкания эллинистических культов властителей. Их правители были людьми, а не богами. Римлянам была глубоко враждебна идея царя, не
