правнук Абрахам, его прапраправнук Ян Баптист Брейгель — они насчитывают два столетия (1525–1719), но здесь мы расскажем о них вкратце. От своего могущественного предка они переняли чутье на сельские перспективы и деревенские праздники, а некоторые из них писали пейзажные фоны для занятого Рубенса.
Художники Нидерландов вынесли искусство из церкви и монастыря в дом, поля и леса. Даниэль Сегерс с любовью писал цветы и фрукты, посвящал свои живописные венки Деве Марии и вступил в иезуиты. Франс Снайдерс оживил и наполнил ароматом десятки музеев захватывающими, порой жуткими сценами охоты, а также множество блюд из оленины и фруктов; он по-прежнему остается, по мнению Рубенса, величайшим художником животных; никто не сравнится с ним в улавливании игры света на шерсти зверей и оперении птиц.
Адриаен Брувер вернулся к крестьянам Брейгеля и изобразил их на своей кисти, когда они обедали, пили, пели, танцевали, играли в карты, бросали кости, дрались, веселились и спали. Сам Адриаэн за свои тридцать два года попробовал множество жизней: Некоторое время учился у Халса в Харлеме; затем, в возрасте двадцати одного года, уже был зарегистрированным мастером в гильдии живописцев в Антверпене; тратил сверх своих доходов и вскоре запутался в долгах; был заключен в тюрьму испанцами по неизвестным сейчас причинам, но роскошно жил в тюрьме; добился свободы и выплатил свои долги маленькими картинками, настолько полными жизни, настолько технически совершенными в чувствительном рисунке и тонкой игре света, что Рубенс купил семнадцать из них, а Рембрандт восемь. Его крестьяне, кажется, никогда не бывают счастливы, разве что одурманены крепким табаком или дешевым напитком, но Брувер предпочитал крестьянина, поющего в своих чашках, шелковому лицемеру, льстящему принцу. В 1638 году, в возрасте тридцати двух лет, его нашли мертвым у дверей таверны.
Якоб Йорданс был более трезвым человеком, который на одной из своих картин написал предупреждение о жажде: Nihil similius insano quam ebrius — «Нет ничего более похожего на сумасшедшего, чем пьяница». Он предпочитал изображать людей, которые могли пить, не пуская слюни, и женщин, которые могли величественно шелестеть шелком. Он родился в 1593 году и дожил до благоразумной старости в восемьдесят пять лет. Он изобразил себя для нас в картине «Художник и его семья»:4 мужчину — подтянутым, уверенным в себе, красивым, преуспевающим, держащим лютню; жену — непринужденной в своем удушливом одеянии; прелестную дочь, только начинающую расцветать по-фламандски; и маленькую девочку, счастливую в уютном доме и вероисповедании — посмотрите на ее крестик с подвеской. Йорданс обратился в протестантизм, но только в шестьдесят два года. Он написал несколько религиозных картин, но предпочитал жанр и мифологию, где он мог показать мощные головы и пышные груди мужчин и женщин, которых он видел в антверпенских домах, как, например, в картине «Король пьет5 или, что еще лучше, в «Аллегории плодородия»;6 Здесь, среди фруктов (нарисованных другом Якоба Снайдерсом) и сатиров, нас поражает великолепная обнаженная натура, видная только сзади, но во всем изяществе юности; где во Фландрии Рубенса Йорданс нашел такую стройную модель?
III. РУБЕНС: 1577–1640
Величайший из фламандцев родился в 1577 году в длинной семье успешных предпринимателей и продолжил ее род. Его отец, Ян Рубенс, изучал право в Падуе, женился на Марии Пипелинккс и в тридцать один год был избран олдерменом Антверпена. Обвиненный в протестантизме и исключенный по имени из амнистии 1574 года, он бежал с женой и четырьмя детьми в Кельн. Избранный Анной Саксонской (разлученной женой Вильгельма Оранского) в качестве юридического советника, он прелюбодействовал с ней и был заключен принцем в тюрьму в Дилленбурге. Мария простила мужа, писала ему нежные и трогательные письма,II Умоляла и добивалась его освобождения и добилась его после двух тяжелых лет, при условии, что Ян будет жить под надзором в Зигене в Вестфалии. Она присоединилась к нему в 1573 году, и, вероятно, именно там родился Петр Павел. Его крестили по лютеранскому обряду, но еще в детстве семья была обращена в католичество. В 1578 году Ян вместе с семьей переехал в Кельн, где занимался юридической практикой и преуспевал. После его смерти (1587) Мария с детьми переехала жить в Антверпен.
Формальное образование Рубенс получил лишь к пятнадцати годам, но к нему добавилось много чтения и опыта. В течение двух лет (1590–91) он служил пажом у графини Лалаинг в Ауденаарде; предположительно, там он научился французскому языку и изящным манерам, которые отличали его от большинства художников того времени. Мать, заметив его способности к рисованию, отдала его в ученики к Тобиасу Верхехту, затем к Адаму ван Ноорту, а потом к Отто Вениусу, человеку с широкой культурой и придворной речью. После восьми лет работы у этого замечательного учителя Рубенс, которому уже исполнилось двадцать три года, отправился в Италию, чтобы изучать шедевры, слава которых будоражила все живописные души. В Венеции он показал свои работы одному джентльмену из свиты Винченцо Гонзага, герцога Мантуанского; вскоре Рубенс жил в герцогском дворце Мантуи в качестве придворного живописца. Две картины, выполненные им там, уже тронули мастерством: Юстус Липсий и его ученики,8 на которой изображены ученики знаменитого ученого — Петр и его брат Филипп; и «Автопортрет»,9 на котором Рубенс изображен наполовину лысым в двадцать пять лет, но бородатым, смелым и бодрым. Он ездил в Рим, чтобы копировать картины для герцога, и во Флоренцию, где увидел (а позже идеалистически изобразил) свадьбу Марии Медичи с отсутствующим Генрихом IV. В 1603 году герцог отправил его с дипломатической миссией в Испанию с подарками для герцога Лермы; министр принял в качестве оригиналов копии, сделанные Рубенсом, и художник вернулся в Мантую успешным дипломатом. Во время второй поездки в Рим он поселился там на постоянной основе у своего брата, который был библиотекарем кардинала. Теперь Питер писал множество святых; одна из этих картин — «Святой Григорий, поклоняющийся Мадонне»,10 он оценил как свою первую большую картину. В 1608 году, услышав, что его мать заболела, он поспешил на север в Антверпен и был глубоко потрясен, обнаружив ее мертвой. Ее мудрая и терпеливая любовь помогла ему обрести веселый нрав, который благословил его жизнь. Тем временем он многому научился в Италии. Сочные краски венецианцев, чувственность фресок Джулио Романо в Мантуе, податливая грация женских фигур
