распространение знаний. Во Франции конфликты между королями и папами, между галликанской церковью и папством, между янсенистами и иезуитами, между католиками и гугенотами препятствовали тому единству, последовательности и тщательности цензуры, которая в этот век изолировала Испанию от движения европейских умов. Еретические авторы находили способы обходить цензоров, и, возможно, французское остроумие стимулировалось необходимостью выражать идеи, слишком тонкие для понимания чиновников. В католическом Кельне курфюрст-архиепископ подвергал цензуре все речи и публикации на религиозные темы. В протестантском Бранденбурге великий курфюрст, чтобы утихомирить религиозные распри, приказал ввести тщательную цензуру. В Англии, несмотря на Акт о веротерпимости (1689), правительство продолжало сажать в тюрьму несносных авторов и сжигать еретические книги. 12 Тем не менее разнообразие сект в протестантских землях делало цензуру менее эффективной, чем в католических странах; отчасти по этой причине Англия и Голландия в XVII веке преуспели в науке и философии.
Конкурирующие конфессии договорились о нетерпимости. Католическая церковь довольно убедительно доказывала, что, поскольку почти все христиане принимают Библию как слово Божье, и, согласно Библии, Сын Божий основал Церковь, ее право и обязанность — подавлять ересь. Протестантские конфессии пришли к аналогичному, но менее кровавому выводу: поскольку Библия — слово Божье, любого, кто отклоняется от ее учения (в официальной интерпретации), следует, по крайней мере, подавлять, и благодарить за то, что его не убили. Вестфальский договор (1648) признал законными в Германии три религии: католицизм, лютеранство и кальвинизм; каждый правитель был волен выбрать любую из них и навязать ее своим подданным. Скандинавские страны не допускали никаких других религий, кроме лютеранской. Швейцария разрешила каждому кантону определять свое вероисповедание. Франция привела к веротерпимости Нантским эдиктом (1598) и вернула ее обратно Отменой эдикта (1685). Англия после 1689 года смягчила ограничения для диссентеров, продолжила ограничения для католиков и истребила треть всех католиков в Ирландии. Рационалист Гоббс соглашался с папой в необходимости нетерпимости.
Однако терпимость росла. Критическое изучение Библии в этот век привело к тому, что люди стали восхищаться ею как литературой, но при этом с подозрением относиться к ней как к науке, а размножение сект делало социальный порядок все более трудным без взаимной терпимости. В Новой Англии Роджер Уильямс объявил (1644 г.), что «воля и повеление Божье» состоят в том, чтобы «разрешение самых языческих, иудейских, турецких или антихристианских верований и поклонений было дано всем людям во всех странах». 13 Джон Мильтон ратовал за «нелицензированное книгопечатание» (1644), а Джереми Тейлор защищал «свободу пророчества» (1646). Джеймс Харрингтон (1656) не допускал никаких ограничений для религиозной свободы: «Там, где гражданская свобода является полной, она включает в себя свободу совести; там, где свобода совести является полной. человек, в соответствии с велениями своей совести, может в полной мере исповедовать свою религию, не препятствуя при этом своему положению или работе в государстве». 14 В таких торговых странах, как Голландия, и даже в католической Венеции необходимость торговли заставляла терпимо относиться к различным религиям купцов из чужих стран. Именно в либеральной Голландии Спиноза опубликовал в своем «Трактате теологии и политики» (1670) призыв к полной терпимости к еретическим идеям; в Голландии Бейль защищал терпимость в своем «Философском комментарии к тексту «Заставьте их войти»» (1686); и именно после нескольких лет проживания в Голландии Локк опубликовал свои «Письма о терпимости» (1689). Десятилетие за десятилетием росло требование интеллектуальной свободы, и к концу XVII века ни одна церковь не осмелилась бы поступить так, как поступили с Бруно в 1600 году или с Галилеем в 1633 году. Eppur si muove.
II. ОБРАЗОВАНИЕ
Знания медленно распространялись через газеты, журналы, памфлеты, книги, библиотеки, школы, академии, университеты. В семнадцатом веке новости стали товаром, который покупали и продавали, сначала банкиры, потом государственные деятели, потом все желающие. В 1711 году общий тираж британских газет, ежедневных или еженедельных, составлял 44 000 экземпляров. 15
Основанный в 1665 году Journal des savants признал, что события в мире литературы и науки также могут быть новостями; вскоре он зарекомендовал себя как международное средство массовой информации ученых, деятелей науки и литературы. Через несколько лет у него появились конкуренты: римский «Джорнале де' писмати» (1668), венецианский «Джорнале Венето» (1671) и лейпцигский «Акта Эрудиторум» (1682). В 1684 году Бейль основал в Роттердаме знаменитый журнал «Новые известия», а двумя годами позже Жан Ле Клерк начал выпускать ежемесячную «Всеобщую библиотеку»; в этих изданиях были сделаны некоторые из наиболее важных заявлений Локка и Лейбница.
Тиражи книг стремительно росли. В 1701 году в Париже насчитывалось 178 книготорговцев, тридцать шесть из которых были печатниками и издателями. 16 Старые и новые библиотеки делали свои сокровища более доступными. В 1610 году сэр Томас Бодли получил от Компании канцелярских служащих грант, по которому Бодлианская библиотека, основанная им в Оксфорде (1598), должна была получить экземпляр каждой книги, изданной в Англии; в 1930 году в ней насчитывалось 1 250 000 томов. В 1617 году указ Людовика XIII предписывал передавать два экземпляра каждой новой публикации во Франции в Королевскую (ныне Национальную) библиотеку в Париже. В 1622 году эта коллекция насчитывала 6000 томов; в 1715 году, во многом благодаря усердию Кольбера, — 70 000; в 1926 году — 4 400 000. Великий курфюрст Бранденбургский основал национальную библиотеку в Берлине в 1661 году. В том же году Мазарин завещал свою дорогую библиотеку из 40 000 томов Людовику XIV и Франции, а в 1700 году потомки сэра Роберта Брюса Коттона передали библиотеку Коттона Британскому музею. Первая английская библиотека, открытая для широкой публики, была открыта Томасом Тенисоном в Лондоне в 1695 году.
Образование трудилось, чтобы возместить потери, понесенные в результате Религиозных войн во Франции, Гражданской войны в Англии и Тридцатилетней войны в Германии. Только после Лессинга (1729–81) немецкие школы и литература вновь обрели тот статус, которого они достигли благодаря Лютеру, Ульриху фон Хуттену и Меланхтону за два века до этого. В промежутке посредственная латынь оставалась эзотерическим языком немногих литераторов, а немецкий, столь вожделенный для Лютера, стал просто плебейским инструментом; и ни один немецкий писатель не поднялся до международной известности в течение долгого покаяния за поколение братоубийственной войны. Немецкое дворянство, презирая латинскую педантичность университетов, отправляло своих сыновей в рыцарские школы (Ritterakademien) или нанимало частных репетиторов, чтобы подготовить родовитую молодежь к задачам
