для исследования реки Гудзон. Двенадцать лет спустя они организовали Голландскую Вест-Индскую компанию. В 1623 году они основали колонию Новые Нидерланды, в состав которой вошли современные штаты Коннектикут, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания и Делавэр. В 1626 году они купили «Новый Амстердам» (Манхэттен) у индейцев за безделушки стоимостью двадцать четыре доллара. Они быстро расчищали и осваивали эти земли, когда их североамериканские владения попали в качестве военного приза в руки англичан (1664). Аналогичные голландские приобретения в Южной Америке были сданы испанцам и португальцам; остался только Суринам, ставший Голландской Гвианой.
Несмотря на эти потери, Голландская империя обильно делилась с голландской торговлей в Европе, обеспечивая купцам Голландии финансовую базу для их политической власти, роскошных домов и покровительства искусству. В первой половине семнадцатого века Соединенные провинции занимали лидирующее положение в Европе в сфере торговли, а их богатство на душу населения превышало богатство любой другой страны мира. Рэли был обескуражен превосходством голландцев над англичанами по уровню жизни и деловой предприимчивости.86 Венецианский посол (1618 г.) считал, что каждый голландец живет в комфортных условиях, но он, вероятно, был мало знаком с низшими классами, бедность которых так хорошо знал Рембрандт. «Миллионеров» в Голландии было много; некоторые из них сколотили состояния, продавая некачественные материалы для голландской армии и флота, защищавших Голландию;87 И такие люди усердно старались не допустить заключения мира.88
Большая часть голландского богатства находилась в провинции Голландия, чья торговля, благодаря соседнему морю, во много раз превышала торговлю других северных провинций. Несколько городов Голландии имели процветающую буржуазию — Роттердам, Гаага, Харлем, Утрехт, — но ни один из них не мог соперничать с Амстердамом. Об этом говорит рост его населения: 75 000 человек в 1590 году, 300 000 в 1620 году. Купцы, ремесленники и банкиры стекались сюда из разрушенного войной Антверпена. После 1576 года евреи Антверпена перенесли в Амстердам свою финансовую деятельность, свою торговлю, свою ювелирную промышленность — амстердамские огранщики алмазов до сих пор лидируют в мире. Купеческие правители города допускали значительную религиозную свободу, ведь только так можно было поощрять торговлю с народами разных вероисповеданий. Амстердамский банк, основанный в 1609 году, в эту эпоху был самым сильным финансовым учреждением в Европе. Голландскую валюту искали и доверяли ей повсюду.
VI. ЖИЗНЬ И ПИСЬМА ГОЛЛАНДЦЕВ
Соперники обвиняли голландцев в излишнем коммерциализме, лихорадке зарабатывания денег и грубости манер, иногда связанной с поглощенностью экономической жизнью. Голландские историки дружелюбно признают эти обвинения.89 И все же можно ли назвать коммерческой культуру, которая так любила чистоту, тюльпаны, музыку и искусство, которая открыла школу в каждой деревне и искоренила неграмотность, которая создала интеллектуальную атмосферу, наполненную спорами и идеями, и предоставила такую свободу мысли, слова и печати, что вскоре Голландия стала международным убежищем мятежных умов? «Нет страны, — сказал Декарт, — в которой свобода была бы более полной, безопасность — большей, преступления — более редкими, простота древних нравов — более совершенной, чем здесь».90 А в 1660 году другой француз писал:
Сегодня в мире нет провинции, которая пользовалась бы такой свободой, как Голландия….. Как только сеньор привозит в эту страну крепостных или рабов, они становятся свободными. Каждый может покинуть страну, когда ему заблагорассудится, и может взять с собой все деньги, какие пожелает. Дороги безопасны днем и ночью, даже для человека, путешествующего в одиночку. Хозяин не имеет права удерживать у себя домашнюю прислугу против его воли. Никому не причиняют беспокойства из-за его религии. Каждый волен говорить все, что ему заблагорассудится, даже о магистратах.91
Основой этой свободы был порядок, а ясность ума отражалась в опрятности дома. Мужчины отличались мужеством, трудолюбием и упрямством; женщины — домашней усидчивостью и хозяйственностью; спокойный нрав и отважное хорошее настроение были присущи представителям обоих полов. Многие голландские бизнесмены, сколотив разумное состояние, уходили на пенсию и посвящали себя политике, литературе, гольфу,IV музыке и домашнему уюту. Голландцы «с ужасом относятся к прелюбодеянию», — писал Лодовико Гвиччардини. «Их женщины чрезвычайно осмотрительны, и поэтому им позволено много свободы. Они в одиночку ходят в гости и даже путешествуют, не опасаясь дурных отзывов. Они домохозяйки и любят свой дом».93 Среди женщин было много высококультурных, например Мария Шурман, «Минерва Голландии», которая читала на одиннадцати языках, говорила и писала на семи, прекрасно владела живописью и скульптурой, была искусна в математике и философии. Поэзия Марии Тессельшаде была почти так же прекрасна, как и ее личность; она перевела «Освобожденный Иерусалим» Тассо и получила всеобщее одобрение; она рисовала, вырезала и гравировала; она играла на арфе и пела так хорошо, что полдюжины знаменитостей, включая Константина Гюйгенса, Йооста ван ден Вондела и Гербранда Бредеро, положили предложения к ее ногам; Она вышла замуж за морского капитана, стала преданной домохозяйкой и матерью и оставила после себя традицию, которая до сих пор дорога голландской памяти, — традицию ума, достижений и благородства.94
Любовь к музыке была распространена даже шире, чем признание искусства. Ян Питерсзон Свелинк из Амстердама, величайший из голландских органистов, обучал Генриха Шейдемана, который обучал Иоганна Адама Рейнкена, который обучал Иоганна Себастьяна Баха. Наряду со всем этим совершенством в голландской торговле царила коррупция, было много пьянства, много борделей и пристрастие к азартным играм во всех их формах,95 вплоть до спекуляций будущими ценами на тюльпаны.96
Харлем был центром культуры тюльпанов. Луковицы были завезены из Италии и Южной Германии в конце XV века. Париж тоже сделал этот цветок модным и выдающимся; в 1623 году один любитель отказался от 12 000 франков (30 000 долларов?) за десять луковиц тюльпанов.97 В 1636 году почти все население Голландии занялось спекуляцией тюльпанами; появились специальные биржи, где можно было купить или продать урожай тюльпанов или фьючерсы на них; тюльпаны пережили свой собственный финансовый «крах» (1637). В том же году аукцион по продаже 120 драгоценных луковиц в пользу сиротского приюта принес 90 000 флоринов; credat qui vult.
В эту благодатную атмосферу беженцы из Фландрии, Франции, Португалии и Испании, а также иностранные купцы со всего мира ввозили стимулирующее разнообразие экзотических способов. Лейденский, Франекерский, Хардервейкский, Утрехтский и Гронингенский университеты собирали всемирно известных ученых и, в свою очередь, создавали других. Юстус Липсиус, Йозеф Скалигер, Даниэль Хайнзиус и Герард Воссиус исповедовали Лейден в первые полвека
