Этот опыт применялся и в дальнейшем, с тем лишь отличием, что «отстрел» неугодных готовился по разнарядкам, спущенным каждой республике и области, по планам, а также по ходатайствам о дополнительных лимитах на уничтожение массы людей.
Жестокость большевистского террора в полной мере испытали на себе иностранцы. Печальным примером может служить расстрел в 1940 г. офицеров и чиновников Польши, в результате раздела этого государства оказавшихся на территории СССР. По приказу Берии, согласованному с Политбюро ЦК ВКП(б) в составе Сталина, Ворошилова, Молотова, Микояна, Калинина и Кагановича, было уничтожено сразу около 22 тыс. человек. О трагедии Катыни стало известно лишь в 1991 г. [109]
Беспримерный террор, как основа, сущность и средство диктаторской власти, применялся повсюду в нарушение даже тех бесчеловечных законов, которые были приняты высшим органом советской власти. Немало граждан были репрессированы без всякой вины. Л.З. Нечаев, 1866 г. р., уроженец Смоленской губернии, следователем ВУЧК был признан невиновным в организации контрреволюционного заговора в г. Киеве (что зафиксировано в его заключении), однако в «порядке красного террора» (на всякий случай) было рекомендовано его расстрелять, что и было сделано [110]. И.В. Семененко, 1890 г. р., уроженец г. Орехово, по «приговору» чрезвычайной тройки ревкома Мелитопольского уезда расстрелян вместо И.И. Семененко [111]. В.И. Козловский, 1888 г. р., уроженец Волынской губернии, по заключению следователя помещен в концлагерь «как шкурник всех режимов», «человек по своему укладу мыслей не способный поддержать советскую власть», хотя «факт службы Козловского в контрразведке не может быть доказан за отсутствием материалов» [112]. Поль Кесселетов, 1887 г. р., уроженец г. Босняк в Австрии, подданный Англии, студент, по постановлению тройки особого отдела Юго-Западного фронта был расстрелян как подозрительная личность. Никакой вины в его действиях установлено не было [113]. Без всякой вины в совершении каких-либо преступлений или правонарушений, но в целях предупреждения возможного противодействия диктатуре и в порядке профилактики не только в Крыму, но и во всех регионах бывшей Российской империи были расстреляны представители чиновничьего и дворянского сословия как элементы бывшего эксплуататорского класса.
Так, по постановлению коллегии ВУЧК от 2 августа 1919 г. был расстрелян бывший секретарь предводителя дворянского собрания Полтавской губернии В.В. Катеринин, 1864 г. р., уроженец Полтавской губернии. В заключении приговора отмечалось, что «он всю свою жизнь эксплуатировал чужой труд, являлся представителем буржуазного класса и в связи с проводимым красным террором приговаривается к расстрелу» [114]. В этот же день по тем же самым основаниям были расстреляны П.В. Катеринин, 1868 г. р., уроженец Полтавской губернии Пирятинского уезда и Н.В. Катеринин, 1874 г. р., уроженец той же губернии (возможно, братья В.В. Катеринина) [115]. В.В. Колбасьев, 1864 г. р., уроженец Роменского уезда по постановлению Киевской ЧК от 22 августа 1919 г. расстрелян за то, что он в прошлом был дворянином, товарищем прокурора Петроградского окружного суда [116]. А.А. Тизенгаузен, 1865 г. р., уроженец Санкт-Петербурга в тот же день по постановлению Киевской ЧК был приговорен к расстрелу за то, что был бароном и является «несомненно, реакционером» [117]. По тем же основаниям были расстреляны С.В. Островский, 1878 г. р., уроженец Одессы [118]; В.Ф. Кречмер, 1866 г. р., уроженец Иркутска [119]; А.А. Негрицкул, 1870 г. р., уроженец Одесской губернии [120]; П.В. Шорохов, 1882 г. р., уроженец Киева [121]. Этот скорбный перечень только по Киевским архивам может составлять несколько объемистых томов.
Жестокие и бесчеловечные законы, установленные диктатурой пролетариата, и те систематически нарушались. После революции и гражданской войны широко применялись репрессии за «активные действия и активную борьбу против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных должностях при царском строе» по ст. 67 УК УССР 1922 г. Диспозиция аналогичной статьи № 54-13 в уголовном кодексе УССР 1927 года существенно расширена и выглядит так: «Активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных или секретных должностях при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны». Мера наказания по кодексам 1922 и 1927 г. одинакова — расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества, лишением гражданства и изгнанием из пределов СССР. К лицам, совершившим такое «преступление», в соответствии со ст. 14 УК УССР и аналогичными статьями других союзных республик, по решению суда мог быть применен принцип давности, если прошло 10 лет со времени его совершения. Кроме того, на основании ст. 13 постановления Президиума ЦИК СССР от 2 ноября 1927 г. «Об амнистии» «постановление подлежит применению судами и административными органами Союза ССР и союзных республик также по всем делам о преступлениях, совершенных до издания настоящего постановления об амнистии, приговоры по которым еще не вынесены» [122]. Иными словами, все такие дела подлежат прекращению, а еще не начатые расследования не могут быть возбуждены. Но жажда крови уже захлестнула искривленное сознание палачей, а потому репрессивная машина продолжала набирать обороты. На протяжении нескольких последующих десятилетий шел отлов для предания суду бывших «контрреволюционеров» — в основном рядовых солдат и крестьян. Принцип давности, закон об амнистии попросту были отброшены за ненадобностью.
Из большого количества дел, где при проверке были установлены нарушения, приведем лишь один характерный пример.
По приговору Киевского областного суда от 23 октября 1940 г. по ст. 54—13 УК УССР к высшей мере наказания — расстрелу был приговорен А.П. Таланчук, 1900 г. р., уроженец села Городище-Косовка Володарского района Киевской области, проживающий в Москве, кладовщик парка культуры и отдыха «Красная Пресня». Таланчук был признан виновным в том, что служил в «Петлюровской банде», принимал участие в борьбе против Красной армии и красных партизан, впоследствии вступил в «банду петлюровского направления Завгороднего», в которой был до марта 1920 г. С марта 1920 г. до дня вынесения приговора прошло уже более 20 лет! С учетом возраста Таланчука он не мог быть атаманом банды, т.е. не занимал в то время «ответственную должность», а следовательно, не говоря уже об амнистии, не мог быть признан виновным по ст. 54—13 УК УССР. Между тем приговор о расстреле 14 февраля 1941 г. был исполнен, а тело закопано на одном из кладбищ Киева, где покоятся останки многих тысяч таких же несчастных людей [123].
Инициаторы диктатуры, стоящие у власти, никогда не отрицали, что при
