ни в военных, ни в мирных, ни в государственных делах» [421]. В качестве практической меры он советует деспоту Мистры некоторых молодых людей послать в Италию для обучения необходимым ремеслам (τινας έκλεξάμενος νέοος εις 'Ιταλίαν πέμψαι, των τεχνών μαθησομενοος τάς άναγκαίας), [422] добавляя, что такое практическое освоение этих ремесел позволит легко и в короткий срок изучить их. Из других видов промышленности, практиковавшихся в Италии, Виссарион упоминает изготовление стекла, производство шелковых и шерстяных тканей и окраску их [423]. Действительно, как указывает Луццатто, техника стекольного производства (например, в Венеции) была настолько высока, что оставалась непревзойденной вплоть до XVII в., [424] а предприятия шелковой и шерстяной промышленности экспортировали изготовленные ими ткани через порты Генуи, Анконы и Венеции в Пелопоннес [425].
Лучше, по-видимому, обстояло дело в Мистре, городе с широким размахом строительства, со строительными ремеслами и художественными промыслами. Активизация деятельности церкви выразилась в усиленном возведении многочисленных церквей и монастырей, но наряду с культовым зодчеством, которое всегда было ведущим в Византии, в Мистре широко велось и гражданское строительство. Прекрасный строительный материал поставляли богатые леса Тайгета, πλεε'στη και καλλεστη υλη, как квалифицирует их кардинал Виссарион, [426] и превосходный мрамор карьеры Лаконии, о чем свидетельствует Гилетьер [427]. Особенно была богата благородным камнем южная часть Лаконской долины. На склонах отрогов Тайгета, окаймляющих с севера долину Гелоса, находились знаменитые порфировые каменоломни Левецовы светло-зеленый камень которых когда-то считался самым изысканным украшением римских зданий [428]. Еще более распространенным в античности был тенарский мрамор, который римляне добывали для своих колоннад [429]. В византийское время эти сокровища послужили и грекам. На протяжении сравнительно небольшого периода были возведены тысячи построек, [430] многие из которых являются уникальными произведениями поздневизантийской архитектуры. Все это свидетельствует о наличии в Мистре многочисленной прослойки ремесленников строительных профессий (δημιουργητικόν φυλον, по терминологии Плифона), [431] состоявших как из высококвалифицированных мастеров, архитекторов и художников, так и подмастерьев (μαστόροι και ύποοργοε), [432] а также тех, которые живут продажей своей рабочей силы (την του σώματος ρώμην μιστούμβνοι, διακονουντες άλλοτε άλλοις διαζωσιν) [433]. Ничего неизвестно об организации труда этих ремесленников и мастеров. Во всяком случае можно быть почти уверенным в отсутствии цеховой, корпоративной организации в Мистре, поскольку исчезновение в Византии корпораций в это время, т. е. как раз в эпоху, когда в городах Запада все более и более укрепляется идея организации ремесленников и торговцев по корпорациям, констатируется повсеместно [434]. За два века (XIII и XIV) встречаются буквально единичные свидетельства, которые могут быть истолкованы в пользу тезиса о наличии цехов в поздневизантийском городе. В частности, источники, относящиеся к Фессалонике, упоминают об экзархе мироваров (των μορεψων) и протомаисторе домостроителей (του πρωτομαΐστορος των οικοδόμων) [435]. Однако ни в том, ни в другом случае о цехе не говорится ни слова. Экзархом мог быть чиновник, в обязанность которому было вменено наблюдение за этими продавцами парфюмерией, а были ли они организованы в корпорацию, сказать трудно. «Протомаистор» мог означать подрядчика, стоявшего во главе артели странствующих мастеров. Рудаков говорит, что в силу самих условий ремесла мастера строительных специальностей обычно объединялись в артели, странствовавшие но империи в поисках работы и бравшие те или иные публичные или частные подряды [436]. Думается, что и для Мистры артельная организация была наиболее характерной. Далее будет показано, насколько своеобразные формы в архитектуре и настенной живописи приняло это любопытное соединение работы мастеров разных школ, стилей и направлений, отовсюду и больше всего, конечно, из Константинополя стекавшихся в Мистру.
Следует оговориться, что строительная деятельность, какой бы оживленной она ни была, еще не может характеризовать развитие города как центра товарного производства, поскольку ее развитие было связано со специфическими условиями подъема политического значения Мистры как феодального центра и явно не отражала общей эволюции городского ремесленного производства. На первый взгляд это утверждение не относится к такому традиционному занятию населения Мистры, как производство шелка, развитию которого способствовало изобилие тутовых деревьев, покрывавших всю Лаконскую долину [437]. Центром данного промысла в Мистре были кварталы с еврейским населением. Искусные торговцы и ремесленники, евреи издавна образовали в Византийской империи множество крупных колоний [438]. Наряду с другими еврейскими колониями Пелопоннеса (в Патрах, Коринфе) [439] процветала и колония Спарты, первое упоминание о которой встречается в Житии святого Никона Метаноита. Евреи Спарты занимались изготовлением тканей. Под предлогом спасения Спарты от свирепствовавшей в то время эпидемии чумы проповедник добился изгнания спартиатами «нечестивцев» из их города [440]. Позднее, когда Мистра стала административным центром византийской Морей, там образовалась новая еврейская колония. Как и в остальной империи, еврейское население Мистры подвергалось сегрегации, обитая в кварталах, расположенных за городскими стенами, в районе так называемого экзохориона, или внешнего города [441]. Ла Гилетьер называет этот район «Новой Иудеей» и сообщает, что в нем насчитывалось около 1000 домов, почти полностью населенных евреями которые имели там синагогу [442]. По-видимому, именно к этим кварталам и относится название Εβραϊκή, сообщаемое Сфрандзи, [443] которое Закифинос, пользующийся старым боннским изданием его хроники, соединил с известным местечком Τρίτη [444] и сделал на этом основании вывод, что последнее служило для евреев Мистры убежищем [445].
Занимаясь главным образом производством шелка, ремесленники Мистры реализовывали результаты своего труда как на рынках Корона и Модона, посещая эти венецианские владения, [446] так и на рынке самой Мистры. В постановлении венецианского сената от 19 июня 1430 г. говорится, что в течение нескольких лет венецианские купцы отправляются в Мистру и в другие города Морейского деспотата, чтобы продавать там сукна и покупать шелк и кошениль (грану) [447]. В том же году сенат, стремясь оказать давление на деспота Мистры Феодора II Палеолога, с которым Венеция находилась в споре по поводу церковной юрисдикции латинского архиепископа Патр, запретил венецианцам Пелопоннеса покупать в Мистре шелка. Ламброс полагает, что запрещение длилось до 1445 г., когда в результате новых соглашений была восстановлена свобода вывоза [448]. Известно, что после очередного конфликта венецианское правительство 12 сентября 1450 г. разрешило деспоту Мистры посылать шелк в Венецию, но с уплатой пошлины [449].
Шелководство в Мистре, по-видимому, не превышало рамок домашнего производства. Правда, это не может рассматриваться как признак упадка, так как вскармливание коконов в домашних условиях всегда считалось наилучшим способом их разведения. Еще в первой половине XIX в., когда в Спарте стали появляться первые предприятия по разведению шелковичных червей и прядению шелка, каждый житель имел
