ГЛАВА XXI. Имперский Армагеддон 1564–1648
I. ИМПЕРАТОРЫ
В 1564 году Священная Римская империя, хотя, по словам Вольтера, она ничем таким не являлась, представляла собой внушительное пестрое скопление полунезависимых государств: Германия, Люксембург, Франш-Конте, Лотарингия, Швейцария, Австрия, Богемия, Моравия и часть Венгрии. Все они признавали своим главой императора Максимилиана II из древнего дома Габсбургов, который правил империей с 1438 года и продолжал править ею до 1808 года. После отречения Карла V от престола (1555–56) семья разделила половину Европы между двумя своими ветвями: австрийские Габсбурги правили империей, испанские — Испанией и зависимыми территориями. Редко в истории одна семья так долго удерживала власть над столькими людьми.
Правление Габсбургов в Империи было более либеральным, чем в Испании, поскольку государства, входившие в ее состав, так сильно отличались друг от друга по управлению, экономике, языку, религии и этническому составу, что даже власть и престиж Габсбургов не могли удержать эти центробежные силы от превращения Империи в свободную ассоциацию гордых самоуправляющихся единиц. Императорскому сейму, заседавшему время от времени, было легче проверить власть императора, чем принять законы, которые были бы приняты всеми государствами; а семь императорских курфюрстов, которые выбирали императора, контролировали его с помощью обещаний, которые требовались от него как цена его избрания. Этими курфюрстами были король Богемии, правители Саксонии, Бранденбурга и Пфальца, а также «духовные курфюрсты» — архиепископы Кёльна, Трира и Майнца. Император непосредственно управлял только Австрией, Штирией, Каринтией, Карниолой и Тиролем, иногда также Богемией, Моравией, Силезией и западной Венгрией. Его независимые доходы складывались из этих земель; за всем остальным он должен был обращаться в императорский сейм, которому принадлежала власть над кошельком.
Когда Фердинанд I (брат Карла V) умер в 1564 году, курфюрсты передали императорскую корону его сыну Максимилиану II, который уже получил короны Богемии и Венгрии. Он был слишком любвеобилен, чтобы быть императором. Все грелись под солнцем его доброго характера и хорошего настроения, его доброты и вежливости по отношению ко всем сословиям, его открытого ума и сердца; добавьте сюда его ум и терпимость, его поощрение науки, музыки и искусства, и получится картина невероятно коронованного джентльмена. Он поставил под угрозу свое восшествие на престол, предпочитая лютеранских проповедников католическим и настаивая на приеме таинства не только хлеба, но и вина; и только когда ему пришлось выбирать между возвращением в Римскую церковь и уходом в частную жизнь, он внешне стал придерживаться католических обрядов. Тем временем он защищал протестантов от преследований. Он осудил резню святого Варфоломея как массовое убийство,1 и позволил Вильгельму Оранскому собрать в Германии войска для борьбы с Алвой в Нидерландах. В эпоху нетерпимости и войн он подал государствам и вероисповеданиям империи замечательный пример терпимости без равнодушия и мира без трусости. На смертном одре (1576) он отказался принять последние обряды от Римской церкви, но вся империя присоединилась к благословению его памяти.
Он убедил выборщиков принять его сына Рудольфа в качестве своего преемника, хотя, должно быть, видел в нем какие-то черты характера или последствия воспитания, опасные для религиозного согласия. Рудольф II по темпераменту был подозрительным и мрачным. Как возможный наследник Филиппа II он был отправлен в Испанию для получения части образования, и тамошние иезуиты отучили его от веротерпимости. Вскоре после своего воцарения он резко ограничил свободу и территорию протестантского вероисповедания, утверждая с некоторым основанием,2 что жестокость религиозных споров и взаимная нетерпимость протестантских сект подрывают мир и стабильность империи. Однако он не был лишен тех качеств, за которые любили его отца. Он жил в скромной простоте, не принимая на себя никаких императорских замашек. Когда один из его братьев осудил его знакомство с людьми скромного положения, он ответил: «Хотя мы возвышаемся над другими своими достоинствами и рождением, мы не должны забывать, что мы связаны с остальным человечеством нашими слабостями и недостатками».3
Действительно, он предпочитал быть скорее эрудитом, чем императором. Он выучил полдюжины языков, занимался почти всеми науками и искусствами, собрал ценные коллекции картин и статуй, ботанических сортов и зоологических образцов. Он помогал поэтам и историкам, основал множество школ. Он разбирался в математике, физике, химии, астрономии и медицине, а также в алхимии и астрологии; он финансировал астрономические исследования Тихо Браге и Кеплера, которые посвятили ему свои рудольфийские таблицы звезд. Поглощенный наукой в своем дворце в Праге, который он сделал своей столицей, он не находил времени для брака и не очень-то занимался государственными делами. После 1594 года он не присутствовал ни на одном заседании Сейма; после 1598 года он отказывался подписывать официальные бумаги и делегировал свои полномочия некомпетентным фаворитам. С годами его рассудок ухудшился, но не до безумия, а до задумчивой, меланхоличной замкнутости, преследуемой страхом покушения. Ему снился сон — или Тихо Браге прочитал в звездах.4 —, что его убийцей будет монах; поэтому он стал с недоверием относиться ко всем католическим церковникам, особенно к иезуитам.5 Под внутренним и внешним давлением он передал своему младшему брату Матиасу в 1608 году управление Австрией, Венгрией и Моравией, а в 1611 году — престол Богемии и все оставшиеся у него полномочия. В 1612 году он умер.
Матиасу было уже пятьдесят пять лет, он был слишком утомлен походами, чтобы активно управлять страной. Он доверил управление и политику Мельхиору Клеслу, способному и добросовестному епископу Вены. Клесл обижал католиков уступками протестантам и обижал протестантов тем, что уступал слишком мало. Двоюродный брат Матиаса Фердинанд, эрцгерцог Штирийский, посадил Клесла в тюрьму (1618), а вскоре после смерти Матиаса (1619) добился своего избрания на императорский престол. К тому времени Армагеддон уже начался.
