немцы заставили нас забыть, — что неясность не должна быть отличительным признаком философа и что каждое искусство должно принять моральное обязательство быть понятным или молчаливым.
II. УТОПИЯ ХАРРИНГТОНА
В то время как Гоббс отстаивал немощную монархию, Джеймс Харрингтон предлагал демократическую утопию. Теперь, когда геологоразведка и торговля открывали отдаленные районы земного шара, а в Европу приходили легенды с любыми заморскими грузами, словоохотливым фантазерам было проще простого совершить путешествие в какой-нибудь счастливый уголок карты — или, как Сирано де Бержерак и Томмазо Кампанелла, на Луну или Солнце, чьи политические и социальные обычаи посрамили бы тиранию и несчастья людей «цивилизации». Культ античности в эпоху Возрождения уступил место футуристической романтике о более или менее совершенных государствах в далеких и неиспорченных землях. Так в 1656 году Харрингтон предложил свою «Океану» лондонским кофейням.
Родившись среди дворянства, он, естественно, склонился к политической философии, благоприятствующей мелким землевладельцам Англии. После окончания Оксфорда он много путешествовал по континенту, восхищался Голландской республикой, служил в голландской армии, посетил Венецию, был впечатлен ее «республиканскими» институтами, видел Папу, отказался поцеловать папский палец и, вернувшись в Англию, получил прощение всех своих грехов, когда объяснил Карлу I, что ему не приходит в голову целовать ногу иностранного принца после того, как он поцеловал руку короля Англии. Когда Карла арестовали, парламент назначил Харрингтона его сопровождающим. Он любил несчастного узника, но объяснил ему желательность республики. Он сопровождал Карла до конца, был на эшафоте во время казни и, как нам рассказывают, чуть не умер от горя. 66 Утешенный рождением английской республики, он взялся излагать свои республиканские идеи в беллетристической форме. Но пока Харрингтон писал, Кромвель превратил новую республику в полумонархический протекторат, а когда «Океанское содружество» проходило через печать, протектор приказал его подавить. Любимая дочь Кромвеля, миссис Клейпол, вступилась за книгу, Харрингтон посвятил ее своему отцу, и в 1656 году она увидела свет.
«Океана» — это Англия, которую, как надеялся автор, переделает Кромвель. Он закладывает принцип, который два века спустя был расширен до экономической интерпретации истории: политическое превосходство, говорит Харрингтон, естественно и справедливо следует за экономическим превосходством; только в этом согласии государство может быть стабильным. «Какова доля собственности на землю, такова и природа империи», т. е. правительства. 67 Если один человек (как в Турции) владеет всей землей, правительство будет абсолютной монархией; если несколько человек владеют ею, правительство будет «смешанной монархией», поддерживаемой и ограничиваемой аристократией; «а если весь народ является землевладельцем или держит земли, так разделенные между ними, что ни один человек или несколько человек… не перевешивают их, империя (без применения силы) является содружеством». 68 Гоббсу, считавшему, что всякое правительство зиждется на силе, Харрингтон ответил, что армию нужно кормить и вооружать, поэтому власть переходит к тем, кто может собрать деньги, чтобы ее кормить и вооружать. 69 Изменение формы или направления деятельности правительства — это всего лишь приспособление к изменениям в распределении собственности. На этом основании Харрингтон объяснил победу Долгого парламента, представлявшего дворянство, над королем, представлявшим крупных землевладельцев.
Чтобы правительство не превратилось в олигархию крупных поместий, Харрингтон предложил закон о «равном земледелии», ограничивающий одного человека землей, приносящей не более двух тысяч фунтов в год. Настоящая демократия требует широкого распределения собственности; и лучшей демократией будет та, в которой каждый землевладелец имеет возможность участвовать в управлении. В настоящей английской республике граждане будут посылать землевладельцев для работы в народном собрании и сенате. Только сенат будет предлагать законы, только собрание — принимать или отклонять их. Сенаторы будут выдвигать кандидатов на государственные должности; из этого списка граждане будут избирать магистратов тайным голосованием. 70 Каждый год треть членов ассамблеи, сенаторов и магистратов будет заменяться другими людьми на новых выборах; благодаря такой ротации все землевладельцы в конечном итоге получат свой срок в правительстве. Народные выборы защитят общество от адвокатов, служащих частным интересам, и от духовенства — «этих объявленных и закоренелых врагов народной власти». 71 Будет обеспечено всеобщее образование в национальных школах и колледжах и полная свобода вероисповедания.
«Доктрина была очень популярна», — сообщал Обри, и вскоре нашла горячих сторонников. Харрингтон собрал некоторых из них (включая Обри) в клуб «Рота» (1659), который агитировал за принятие парламентом его ротарианской республики. Он приписывал нынешний крах Содружества его неспособности конфисковать крупные поместья и перераспределить землю меньшими участками среди народа; эта неспособность оставила дворян по-прежнему могущественными, а народ — бедным и бесправным; исходя из принципа, что собственность диктует правительство, восстановление олигархической монархии было неизбежно, если парламент не примет «аграрный закон». «Но, — говорит Обри, — большая часть парламентариев совершенно ненавидела эту затею ротации путем голосования, ибо они были проклятыми тиранами и влюблены в свою власть»; 72 Они предпочитали отозвать Карла II. Поскольку Харрингтон продолжал пропагандировать свой план и после Реставрации, король заключил его в Тауэр по обвинению в заговоре (1661). Когда были предприняты попытки освободить его с помощью хабеас корпус, его перевезли в более тесное заключение на остров у Плимута. Там он впал в приступы безумия. Его освободили, но он так и не смог восстановить свое здоровье.
Его утопия была более практичной, чем большинство других, и многое из нее было реализовано. Возможно, его слабость заключается в предположении, что земля является единственной формой богатства. Харрингтон упоминал о силе денег в торговле и промышленности, но не предвидел их прихода к политической власти; возможно, он считал, что даже торговое и промышленное богатство в конечном итоге зависит от владельцев земли. Постепенное расширение избирательного права и тайна голосования соответствовали его надеждам; и хотя Британия отвергла ротацию на посту как ежегодное расчленение опыта, Соединенные Штаты приняли ее в виде периодических выборов части Конгресса; а Локк, Монтескье и Америка одобрили его разделение правительственных властей. Пусть не отчаиваются мечтатели; время может удивить их исполнением и превратить их поэзию в прозу.
