однако, Толанд сдержал себя: подобные мысли не должны высказываться публично, ибо необразованная толпа должна быть оставлена в ненарушенной ортодоксии как средстве морального и социального контроля. Свободомыслие должно быть обязанностью и исключительной привилегией образованного меньшинства. Среди них не должно быть цензуры; «пусть все люди свободно говорят то, что думают, не подвергаясь ни клеймению, ни наказанию, кроме как за нечестивые поступки». 80 Термины «вольнодумец» и «пантеист», по-видимому, были придуманы Толандом. 81
В его эссе «Nazarenus» (1718) высказывается мысль о том, что Христос не собирался отделять своих последователей от иудаизма и что христиане-иудеи, продолжавшие соблюдать Моисеев закон, представляли собой «истинный первоначальный план христианства». В памфлете «Pantheisticus» излагались вероучение и ритуал воображаемого тайного общества; возможно, Толанд был членом «Материнской Великой Ложи» масонства, основанной в Лондоне в 1717 году. Общество, описанное Толандом, отвергало все сверхъестественные откровения, предлагало новую религию, согласующуюся с философией, отождествляло Бога со Вселенной и заменяло святых христианского календаря героями свободы и мысли. Общество разрешало своим членам следовать народным культам до тех пор, пока, благодаря своему политическому влиянию, они могли сделать фанатизм безвредным. 82
После нестабильной и разнообразной карьеры Толанд удалился на безбедную жизнь в Англии, спасаемый от голодной смерти лордом Моулсвортом и философом Шафтсбери. Он стойко переносил шквал опровержений (пятьдесят четыре за шестьдесят лет), обрушившихся на его книги. Он утверждал, что философия дала ему «совершенное спокойствие» и избавила от «ужасов смерти». 83 В возрасте пятидесяти двух лет (1722) его поразила неизлечимая болезнь, и он сочинил собственную гордую эпитафию:
Здесь лежит Джон Толанд, родившийся… около Лондондерри. Он изучал различные литературы и знал более десяти языков. Поборник правды, защитник свободы, он не связывал себя ни с кем, ни перед кем не лебезил. Ни угрозы, ни несчастья не отвлекали его от намеченного пути, который он продолжал до самого конца, подчинив собственные интересы стремлению к Добру. Его душа соединилась с Небесным Отцом, от которого он изначально исходил. Вне всякого сомнения, он будет жить снова в вечности, но никогда не будет другого Толанда. Об остальном читайте в его трудах. 84
Энтони Коллинз взялся за дело деистов с большим умением и скромностью. У него были деньги, дом в деревне и дом в городе; его не могла опровергнуть голодная смерть. Он был человеком прекрасных манер и безупречного характера. Локк, хорошо знавший его, писал ему: «Любить истину ради истины — главная часть человеческого совершенства в этом мире и зародыш всех других добродетелей; и, если я не ошибаюсь, в вас ее столько, сколько я никогда ни в ком не встречал». 85 Книга Коллинза «Рассуждение о свободомыслии» (1713) стала самым искусным изложением деизма в эту эпоху.
Он определил свободомыслие как «использование понимания в попытке выяснить смысл любого предложения, рассмотреть природу доказательств за или против него и судить о нем в соответствии с кажущейся силой или слабостью доказательств. Другого способа познать истину не существует». 86 Разнообразие вероучений и противоречивые толкования библейских отрывков заставляют нас принять решение разума; к какому еще суду мы можем обратиться, если только не к произволу силы? Как, кроме как с помощью доказательств и рассуждений, мы можем решить, какие книги Библии следует принять как подлинные, а какие отбросить как апокрифические? Коллинз цитирует одного из ученых, который оценивает в тридцать тысяч число различных чтений, предложенных учеными для текста одного только Нового Завета; он также ссылается на «Текстуальную критику Писания» Ричарда Саймона. 87
Он пытается ответить на возражения, которые осторожные люди выдвигали против свободомыслия: что большинство людей не способны свободно и безобидно размышлять над фундаментальными проблемами; что такая свобода приведет к бесконечному разделению мнений и сект, а значит, к беспорядкам в обществе; что свободомыслие может привести к атеизму в религии и либертинизму в морали. Он приводит в пример Древнюю Грецию и современную Турцию, где общественный порядок сохранялся, несмотря на свободу мнений и разнообразие верований. Он отрицает, что свободомыслие приводит к атеизму; он цитирует и поддерживает афоризм Бэкона о том, что небольшое размышление склоняет нас к атеизму, а большее размышление отвращает от него; невежество, добавляет он с видимой искренностью, «является основой атеизма, а свободомыслие — лекарством от него». 88 Он перечисляет вольнодумцев, которые были «самыми добродетельными людьми во все века»: Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур, Плутарх, Варро, Катон Цензор, Катон из Утики, Цицерон, Сенека, Соломон, пророки, Ориген, Эразм, Монтень, Бэкон, Гоббс, Мильтон, Тиллотсон, Локк; здесь и в Толанде мы имеем модель для календаря позитивистских святых, составленного Комтом. И (по мнению Коллинза) можно составить еще один список тех врагов свободной мысли, которые позорили человечество варварскими жестокостями под предлогом прославления Бога.
На него обрушилось столько ответов с кафедр и из университетов, что Коллинз решил, что благоразумие требует путешествия. Возможно, пребывание в Голландии оказало на него некоторое влияние со стороны Спинозы и Бейля. Вернувшись в Англию, он поднял новую бурю, написав «Расследование о свободе человека» (1715), в котором с ясностью и силой излагались доводы в пользу детерминизма; Коллинз обнаружил, что он — вольнодумец, раб несвободной воли. Девять лет спустя он всколыхнул теологический воздух «Рассуждением об основаниях и причинах христианской религии». Он цитировал апостолов и Паскаля, которые основывали свою демонстрацию христианства на ветхозаветных пророчествах, которые новая диспенсация вроде бы исполнила, и утверждал, что эти предсказания не имеют никакого отношения ни к христианству, ни к Христу. Тридцать пять богословов ответили ему в тридцати пяти трактатах. Спор был еще жив, когда Вольтер добрался до Англии в 1726 году; он озорно наслаждался им и перенес его во Францию, где он вошел в скептическое Просвещение.
Деистическое движение было продолжено в Англии Уильямом Уистоном, Мэтью Тиндалом, Томасом Чаббом и Кониерсом Миддлтоном и передано через Болингброка и философа Шафтсбери Гиббону и Юму. Она стала непопулярной среди правящих классов, когда они заподозрили ее в поощрении демократических идей; но ее непосредственное влияние проявилось во временном упадке религиозной веры. В 1711 году был составлен официальный отчет по этому вопросу для Верхней палаты созыва английского духовенства в провинции Кентербери. В нем описывалось широкое распространение неверия и сквернословия, отрицание библейского вдохновения, неприятие чудес как басни, высмеивание доктрины Троицы, сомнения в бессмертии и многочисленные обвинения в адрес священников как самозванцев. 89 К началу восемнадцатого века в Англии «религия
