жестокими казнями смирять непокорных. Сам Богдан, по требованию поляков, не ограничился универсалами о послушании крестьян помещикам, но вначале пытался также прибегать к строгим мерам и даже к казням. Однако распространившиеся волнения, мятежи и бегство украинцев за московский рубеж скоро принудили его отказаться от подобных мер.
Вообще в этом случае ясно обнаружилось влияние польского общественного склада на казацком гетмане. Очевидно, он так проникнут был польскими шляхетскими понятиями, что и на Украине думал поддержать разделение народа на привилегированное сословие и крепостное состояние, приравнивая наделенное поместьями реестровое казачество к польской шляхте. Большинство казацкой старшины, конечно, сочувствовало подобным стремлениям; но массе простого народа они были ненавистны; польская шляхта также не хотела признавать казачество за равное себе сословие.
Неслыханная и постоянная удача оказала заметное влияние на характер и дальнейшие замыслы Богдана. В силу договора признанный пожизненным гетманом Запорожского войска, он, естественно, мечтал уже об особом, хотя бы и вассальном, княжестве, завел при себе род гвардии или телохранителей из нескольких тысяч казаков и наемных татар и даже начал обнаруживать династические планы. Образцы подобного рода вассальных владетелей были у него перед глазами. Это господари Валахии и Молдавии и воевода Трансильвании – все трое бывшие в то время данниками турецкого султана. Не надеясь добиться такого положения от Речи Посполитой и предвидя скорое возобновление борьбы с нею, Хмельницкий, естественно, обратил свои искания в сторону Константинополя, и тем более, что от последнего зависела также татарская помощь, без которой гетман еще не мог обойтись в предстоявшей новой войне с поляками; притом его собственная власть на Украине далеко не была упрочена и сильно ограничивалась как выборной старшиной, так и общей казацкой радой.
В следующем, 1650 году мы видим деятельные сношения Богдана с Константинополем и Бахчисараем. Источники выражаются коротко и глухо, говоря о том, что Хмельницкий поступил под покровительство турецкого султана, которому отдавал Подолию по Днестр до Каменец-Подольского. Но дело в том, что свое подчинение султану он по возможности скрывал от народа и от соседей. Султан прислал гетману бунчук, булаву, саблю и почетный кафтан; приказал крымскому хану и силистрийскому паше подавать ему помощь против поляков. В это время Богдан вознамерился породниться с молдавским господарем Василием Лупулом. В 1649 году по просьбе Лупула, теснимого своим соперником (Матвеем Басарабой), гетман посылал ему на помощь отряд со своим старшим сыном Тимофеем; поход окончился удачно. Но тут Тимофей страстно полюбил дочь Лупула красавицу Роксанду и просил ее руки. Старшая ее сестра Елена, как известно, была женой Януша Радзивилла, теперь польного литовского гетмана. Роксанда пребывала некоторое время заложницей в Константинополе, и по сему поводу существовали о ней недобрые слухи. Однако на ее руку явилось несколько претендентов между польскими магнатами; в их числе один из Потоцких и один из Вишневецких. Трудно было хотя и храброму, но малообразованному, застенчивому и неловкому Тимоше в глазах красавицы одержать верх над такими соперниками. Ему отказали. Отказ этот обидел возгордившегося гетмана, надеявшегося сим браком придать блеска своей фамилии. Около того времени произошло кровавое столкновение молдаван с буджакскими татарами, в котором последние потерпели поражение. С разрешения султана хан отправил в Молдавию войско, к которому Богдан присоединил отряд казаков. Молдавия подверглась такому разорению, что Лупул, тщетно ожидавший помощи от поляков, попросил пощады, заплатил татарам большой окуп, а Хмельницкому дал согласие на скорый брак своей дочери с его сыном. Последовавшие затем события несколько отдалили заключение сего брака.
Поляки со своей стороны готовились к новой борьбе с казачеством и не исполнили некоторых условий договора. Так, когда Сильвестр Косов приехал в Варшаву, католические епископы решительно воспротивились его присутствию в сенате, и он со стыдом должен был уехать. Об уничтожении унии поляки не хотели и слышать. Зборовский договор, очевидно, только подлил масла в огонь. Посполитому рушеню, собиравшемуся в самых важных случаях, теперь почти никто не противился на сейме в декабре
1650 года; тот же сейм назначил средства на военные издержки. Возбуждаемые своим духовенством, поляки заметно одушевились и готовились к новой войне как к крестовому походу. Папа прислал королю освященный меч, хоругвь и титул защитника веры. Меж тем среди украинского народа, наоборот, первоначальное одушевление ослабело отчасти вследствие начинавшегося утомления борьбой, которая становилась бесконечной, отчасти вследствие разочарования своим вождем, который все еще не решался порвать всякие связи с Польшей и навсегда покончить с польским крепостным правом на Украине. Сам Богдан, по всем признакам, не столько рассчитывал на 80 000 казаков, сколько надеялся на своего союзника Ислам-Гирея с его стотысячной ордой. Весной 1651 года Хмельницкий лишился второй, любимой им, жены; после того еще более стал предаваться пагубному пристрастию к горилке. Впрочем, вскоре он вступил в третий брак, а именно с сестрой нежинского полковника Ивана Золоторенка.
Военные действия возобновились еще зимой, именно в феврале 1651 года. Во главе польского кварцяного войска снова стали коронный гетман Николай Потоцкий и польный Мартин Калиновский, которые успели высвободиться из татарского плена. Узнав, вероятно, о подданстве Хмельницкого Турции и замыслах последней на Каменец-Подольский, король двинул сюда Потоцкого. Калиновский расположил отряды около Бара. Польские жолнеры снова начали свирепствовать над русским населением. Собираясь с главными силами и ожидая орду, Хмельницкий пока выслал вперед брацлавского полковника Нечая, который стал под Красным. Тут Калиновский нечаянно напал на беспечных и упившихся казаков и поразил их, причем пал Нечай. Опустошив огнем и мечом несколько подольских городов, каковы Мурахва и Шаргород, Калиновский пошел на Винницу, лежащую на Южном Буге. Этот город занял полковник Богун, известный своей храбростью и находчивостью. Он устроил полякам засаду, подрубив лед на реке и покрыв его соломой, поляки наскакали на засаду, и много их тут потонуло. Много неприятелей было истреблено ударившими на них казаками. Калиновский потерял весь свой обоз и ушел в Бар.
Весной 1651 года сам король выступил в поход, собирая вокруг себя посполитое рушене. Воевода семиградский Ракочи, по условию со своим союзником Хмельницким, предполагал напасть на Краков; чтобы облегчить ему это нападение, агенты казацкого гетмана взбунтовали татранских горцев-крестьян против панской власти. Но это движение скоро было подавлено; а предводитель крестьян некий Наперский был взят в плен надворным отрядом краковского епископа и посажен на кол.
Ян Казимир, соединив под своим начальством и кварцяное войско, и посполитое рушене, в половине июня стал обозом на болотистых берегах Стыря под Берестечком. Говорят, силы его простирались до 100 000 – число, давно уже не слыханное в летописях Польши. Сюда же придвинулись гетман Хмельницкий и хан Ислам-Гирей
