быстро может превратиться в первый. А потому начал искать повод для мирных переговоров с папой [174].
Впрочем, это не принесло понтифику особых выгод, поскольку, не выдержав тягот жизни в Риме, он ретировался в Клюни, где и скончался 29 января 1119 г. На смертном одре Григорий VIII и монахи избрали новым папой сына графа Гильома Бургундского (1002–1026) архиепископа Гвидо Вьеннского, принявшего после хиротонии имя Калиста II (1119–1124).
Тот немедленно организовал представительный Собор в Реймсе (разумеется, при помощи авторитетной Клюнийской обители), утвердил решение об анафематствовании короля от Церкви и в июне 1120 г. уже был в Риме, где жители устроили ему бурную овацию. Антипапа спрятался в Сутри, но норманны, ревниво относившиеся к претензиям на власть, посадили его на верблюда, провезли под насмешки горожан по городу, измазали грязью и отправили в темницу. Вскоре морально и физически сломленный антипапа скончался в монастыре [175].
Наконец, созванный в 1121 г. в Вюрцбурге по инициативе германских аристократов рейхстаг потребовал от обеих сторон — и папы и короля — прекратить войну. Неохотно, вынужденно понтифик приказал своим епископам начать подготовку большого Собора, который состоялся в Вормсе в 1122 г. На нем 23 сентября 1122 г. был подписан знаменитый Вормсский конкордат, который устанавливал некоторые компромиссные положения. Генрих V отказывался от инвеституры, но зато отныне избрания всех епископов в Западной империи должно было проходить с его участием. В случае спора между несколькими кандидатами Германский король имел право назвать наиболее достойного, который и получал жезл (но не посох и кольцо) из рук государя.
Нельзя, конечно, сказать, что этот договор расставил все точки над «i». С одной стороны, император соглашался с тем порядком посвящения лиц в духовный сан, при котором все решалось без участия светских лиц. С другой, папа согласился с присутствием представителей императора на выборах епископа и при процедуре инвеституры. Таким образом, фактически право короля контролировать выборы осталось неизменным, и он, следовательно, прямо или косвенно продолжал влиять на их результат. Взамен в главе «Привилегии короля» содержалось обязательство вернуть Церкви и духовенству все владения, отторгнутые или потерянные ими в ходе предшествующего конфликта [176].
Напротив, Рим приобрел серьезный политический вес, и теперь уже никто в Германии или Франции не мог сказать, что епископ является обычным королевским ставленником и вассалом. Мало-помалу начался процесс десакрализации королевской власти — задача, едва ли ставившаяся первыми папами-реформаторами, озабоченными лишь внутренним обновлением Западной церкви. Но ход событий неизбежно привел их последователей к более резким и революционным шагам [177].
Дальнейшая история подтвердила эту оценку. После смерти Генриха V, не имевшего наследников, завершила свой путь могучая Салическая (Франконская) династия, и новым королем Германии был избран Лотарь II (1125–1137) — известный противник умершего императора и горячий сторонник клерикальной партии. Но подчинение интересов Западной империи интересам папства привело к тому, что, во-первых, уже самому Лотарю II пришлось спорить с Римской курией из-за наследства маркграфини Матильды, а, во-вторых, воевать с новым папой Иннокентием II (1130–1143) за власть в Италии. За этими борениями Лотарь II не заметил, как Западная империя разваливается на мелкие княжества, не желавшие подчиняться центральной власти. В очередной раз папство побеждало за счет империи [178].
Эта перманентно длящаяся «война всех против всех» потребовала специального Собора, состоявшегося в Клермоне в 1096 г., на котором были приняты постановления «о Божьем мире». Уже простое сопоставление даты Собора и описанных выше событий позволяет крайне низко оценить эффективность принятых на нем решений. «Замечательные» по своему содержанию в полной мере законы отражают печальное состояние западного общества и заменяют собой многие действующие государственные законы по причине их крайней неэффективности. Были установлены временные периоды «Божьего мира», введены специальные правила о судьбе имущества, которым другое лицо завладеет путем грабежа в «мирные» дни, убийстве человека или его порабощении и т.п. Оговорили правила обеспечения безопасности путешествующих клириков и их провожатых и ввели запрет на снос кладбищ и строительство на них новых строений. Уровень благочестия общества прекрасно характеризуют правила-напоминания о воздержании от мяса на все дни Великого Поста и вообще о постных днях. Отдельно провозглашались анафемы тем, кто в случае смерти клирика овладеет его имуществом, а также лицам, заточившим епископа в темницу [179].
И хотя указанные выше события случатся чуть позднее, они достаточно красочно передают обстановку на Западе, сложившуюся в конце XI века. В таких условиях идея Крестового похода, активно поддержанная Римским папой Урбаном II, о котором пойдет речь в следующей части, давала прекрасную возможность направить всю скопившуюся негативную энергию бурлящего и полуанархичного западного общества в безопасном для Рима направлении. Как писал один историк, «к концу XI века европейские страны походили на поле битвы. Темная ночь спустилась на это поле и окутала его непроницаемым мраком. Войска обессилены, но дышат ненавистью, тоскуя о мире в душе, они чувствуют, что обречены неискупленной виной на братоубийственную войну и ждут наступления утра, чтобы снова все так же яростно напасть друг на друга. Но в проблеске приближающегося дня они видят в небе Херувима, Который, указывая на Восток, велит им заключить во имя Бога мир и с оружием в руках идти в священный Иерусалим, чтобы там, у Гроба Господня, искупить грехи свои и всего мира» [180]. К этому сложно что-либо добавить...
LIX. Император Алексей I Комнин (1081–1118)
Глава I. Надежда Римского государства
Если бы кто-нибудъ из череды блистателъных императоров — таких, как Роман II, св. Никифор II Фока, Иоанн I Цимисхий, мог увидеть состояние Римской империи в начале царствования Алексея I Комнина, он был бы поражен. Не прошло и 60 лет с того времени, как непобедимые «железные» полки Василия II Болгаробойцы победно прошлись по Востоку, Кавказу и Болгарии, сея во врагах панический страх. И вдруг, по непонятному капризу судьбы, все в государстве решительно изменилось. Казна была пуста, вместо армии по стране бродили шайки наемников, с большей охотой грабивших византийское население, чем сражающихся с врагами. От Римского государства была оторвана значительная территория восточных владений, где господствовали турки. Южно-итальянские земли теперь принадлежали норманнам. Более того — Роберт Гвискар уже будоражил умы соотечественников рассказами о богатстве Константинополя: он уже давно вынашивал идею об организации общеевропейского похода против Византии. А противопоставить ему по большому счету было нечего.
Как говорили современники, в то время «восточную границу Ромейского владычества образовывал
