Военный губернатор Ферганской области Корольков также считал бухарских евреев вредными для края и объяснял их торговый успех тем, что они продавали по демпинговым ценам (на 15–20 % дешевле) товары низкого качества. При этом он указывал, что бухарские евреи «составляют тесно сплоченную общину, все члены которой поддерживают друг друга не только в торговле, но и в других делах, а потому всякое показание или заявление туземцев, сделанное не в пользу кого-то из евреев, сейчас же преследуется со стороны всей еврейской общины»[494]. Дмитрий Логофет считал, что бухарские евреи, захватившие всю торговлю в свои руки, заняты лишь собственным обогащением и не заботятся о качестве привозимого товара[495].
Обвинения в адрес бухарских евреев в импорте низкокачественного товара, главным образом тканей, побудили в 1899 году Министерство финансов к расследованию. Оно выяснило, что те, наоборот, будучи заинтересованы в увеличении оборотов, не только покупали первосортный товар, но и рекомендовали фабрикантам, ткани какого качества и с какими узорами следует изготовлять для среднеазиатских рынков[496]. Попутно отмечу, что стремление бухарских евреев научить русских производителей мануфактуры удовлетворять местный спрос имеет давнюю историю. Еще в 1867 году известный славянофил князь Владимир Мещерский, встретив на Нижегородской ярмарке Пинхаса Абдурахманова, узнал от него, что русские купцы не могут добиться успеха в Средней Азии, так как привозят ткани с узорами и расцветками, не пользующимися популярностью среди местного населения[497]. Один из крупнейших предпринимателей Туркестанского края, Натан Давыдов, писал в воспоминаниях, что еще в четырнадцать лет (т. е. в 1894 году) сам нарисовал для московских фабрикантов узоры тканей, востребованных на среднеазиатском рынке. За это он получил от промышленников премию. Став самостоятельным предпринимателем, Давыдов на основе имевшегося у него опыта в рисовании узоров лично выбирал в Москве наиболее подходящие виды тканей[498]. Утверждения Королькова и Логофета расходились даже с мнением того же Гродекова, писавшего в 1891 году: «…все евреи закупают товары непосредственно у заводчиков или в Москве, тогда как сарты не могут еще отучиться от излюбленного ими способа покупки товаров на Ирбитской ярмарке, куда обыкновенно сбывается разный брак»[499].
Тем не менее бухарских евреев стали обвинять не только в доставке недоброкачественных тканей в Туркестан, но и в поставке московским фабрикантам непригодного хлопка. Так, начальник одного из отделов Туркестанской казенной палаты Сергей Петровский указывал на бухарских евреев как на главных виновников плохого качества хлопка, одновременно сетуя на то, что они прибирают к своим рукам эту торговлю. Удивляясь их предприимчивости, выражавшейся в трех и более ежегодных торговых оборотах, Петровский считал, что бухарские евреи не только не обращали внимания на качество принимаемого хлопка, но и сами его портили[500].
Теоретически можно было бы допустить, что бухарские евреи утяжеляли хлопок, подмачивая или засоряя его. Подобная практика была популярна в крае. Например, еще в 1867 году армянские купцы поставляли такой хлопок из Средней Азии на Нижегородскую ярмарку, что повлекло за собой большой скандал[501]. Крупнейший исследователь хлопководства того времени, агроном и экономист Станислав Понятовский писал: «Почти три четверти всего туркестанского сырца скупается многочисленной армией мелких скупщиков, заинтересованных исключительно в извлечении непосредственной прибыли. Для огромного большинства из них ни марка, ни торговая честь, ни упрочение торговых связей не имеют никакого значения». Описывая далее способы загрязнения хлопка, Понятовский утверждал, что крупные фирмы через систему своих агентов по закупке в какой-то мере препятствуют снижению качества хлопка. И там же он отмечал, что все дехкане специально увлажняют его для утяжеления[502]. Среди бухарских евреев мелких самостоятельных скупщиков хлопка не было. Те бухарские евреи, которые занимались скупкой хлопка через мелких скупщиков-мусульман (о них подробнее поговорим ниже), делали это в качестве агентов и приказчиков крупных фирм своих собратьев[503]. Тот факт, что фирмы бухарских евреев успешно вытесняли своих конкурентов из хлопковой торговли с мануфактурными фабрикантами, свидетельствует о доброкачественности их хлопка. Сам же Логофет двумя годами позже признавал, что русские предприниматели предпочитают иметь дело с бухарскими евреями из-за их «безукоризненной честности, верности слову и отсутствия мошеннических приемов в торговых делах»[504]. Принимая все это во внимание, нельзя не признать обвинения, которые высказывал Понятовский, тенденциозными.
По окончании сбора сведений о бухарских евреях, в ноябре 1893 года, был созван Губернский совет для обсуждения проекта военного министра о запрещении приезда бухарских евреев – иностранных подданных в пределы России. Заслушав справку управляющего канцелярии, члены Совета, пожертвовав экономическими интересами края, приняли резолюцию в русле усиливавшегося в стране антиеврейского дискурса. Об этом свидетельствуют слова протокола, что «при разрешении настоящего дела необходимо иметь в виду ограничения, принимаемые правительством против евреев внутри империи, так как в этом отношении Туркестанский край никакого исключения составлять не может»[505].
Большинство членов Совета хотя и поддержали инициативу своего начальника – военного министра, но не безоговорочно, что видно из включенной в протокол фразы: «…последствия проектируемых мер могут обнаружиться лишь после их осуществления»[506]. Понимая, что наносят удар экономике, они попытались смягчить проектируемую меру, о чем говорит заключительная резолюция:
…в виду довольно обширных торговых оборотов бухарских евреев в крае, признавалось бы наиболее осторожным соблюсти в настоящем деле необходимую постепенность. С этой целью Совет полагал бы:
1. назначить срок, не менее трехлетнего со дня объявления, для применения к среднеазиатским евреям действия, упомянутого выше 1[-м] примечанием к статье 1001.
2. предоставить оперирующим в Туркестанском крае среднеазиатским евреям в течение этого срока испросить для себя разрешения господ министров на дальнейшее производство торговли в крае и
3. предоставить генерал-губернатору назначить тем из евреев, которые не получили означенного разрешения, сроки для окончательной ликвидации торговых их дел в крае[507].
Эту резолюцию Военное министерство в преддверии повторного слушания в Государственном совете передало в Министерство финансов. Там нашли, что запрещение евреям Бухары приезжать в Россию все же вредно отразится на торговле со Средней Азией. Против проектируемого Военным министерством закона снова выступили текстильные фабриканты Московского промышленного района[508]. Раздавались голоса в защиту бухарских евреев и среди русской интеллигенции, иногда даже несколько искажавшие туркестанские реалии. Рассказывая в Московском историческом музее о своей поездке в 1893 году по Средней Азии, русский путешественник Александр Розов с симпатией высказался о бухарских евреях, отметив, что значительная часть их эксплуатирует не людей, а природу, занимаясь земледельческим трудом[509].
Энергичное противодействие проектируемому закону со стороны Министерства финансов, текстильных промышленников, самих бухарских евреев, изменение соотношения сил между членами Совета генерал-губернатора, а также передышка в инициировании гонений на евреев в России в середине 1890-х годов из-за смены императоров усилили колебания старших чиновников туркестанской администрации. На своем заседании 19 октября 1895 года члены Совета туркестанского генерал-губернатора, признавая отсутствие у местного православного населения каких бы то ни было шансов потеснить других купцов в торговле хлопком и мануфактурой, отметили, что при принятии ограничительного закона хлопковая торговля из рук бухарских евреев – иностранных подданных перейдет в руки их собратьев – русскоподданных бухарских евреев, а также в руки татар и сартов. Подчеркивая нежелательность подобного перехода, члены Совета заявили, что сарты по своим хищническим устремлениям мало уступают евреям западной полосы России. Таким сравнением туркестанские администраторы сознательно или неосознанно противопоставляли бухарских евреев ашкеназским, традиционно размещаемым властями на самой верхней позиции воображаемого списка вредных этносов. Члены Совета также опасались, что планировавшееся выселение нанесет урон российской промышленности и местной торговле из-за разрыва сложившихся коммерческих связей. Кроме того, отмечалось, что бухарские евреи являются распространителями русских мануфактурных товаров, и не только в Средней Азии, но и в Афганистане и Персии[510].
