Опасаясь перенаправления Военным министерством основного удара проектировавшегося закона с предпринимателей на бухарско-еврейских ремесленников, члены Совета туркестанского генерал-губернатора заявили, что в результате «будет прекращен прилив мелких торговцев, кустарей, ремесленников и тому подобных промышленников, бо́льшая часть которых, поддерживая свое существование продуктивным трудом, являются в недавно покоренном и малокультурном крае полезным элементом»[511]. В заключение Совет большинством голосов даже поддержал первоначальное предложение Вревского о расширении прав бухарских евреев, вступивших в русское подданство, до уровня прав бухарскоподданных евреев, предоставив первым возможность свободной приписки на жительство не только к пограничным, но и ко всем остальным городам края[512].
Приверженцы жестких мер на этот раз остались в меньшинстве. Их позицию выразил в «Особом мнении» Корольков, занявший должность военного губернатора Сырдарьинской области (1893–1905) вместо Гродекова, отстраненного от этой должности с переводом в другую губернию за расстрел толпы мусульман во время холерного бунта в Ташкенте. Корольков заявил, что евреи захватили у русских мануфактурную торговлю в крае, «своей приспособляемостью к хитрым торговым далеко не всегда чистым комбинациям устранив даже торговца по натуре сарта от конкуренции…»[513]. Воспользовавшись тем, что другие члены Совета, за исключением юдофоба Нестеровского, проживали в крае лишь несколько лет, Корольков в своем заявлении слукавил, поскольку не мог не знать, что русские купцы всегда были далеки от доминирующих позиций в торговле вообще и в мануфактурной торговле – в частности. И это мы обсудим чуть ниже.
Корольков также утверждал, что высокая конкурентоспособность бухарских евреев вытекает из их кагальной организации и неразборчивости в средствах для достижения наживы. Претендуя на роль знатока края и бухарско-еврейской предпринимательской деятельности, он так описывал методы их торговли:
Бухарские евреи… ведут свою торговлю в кредит, забирая товар с фабрики под векселя с полуторагодичным сроком расчета. Доставив товар на место, они начинают продавать его в Туркестане по московской цене, в явный себе убыток. Такое понижение цен привлекает к ним покупателя, и груды ситца быстро превращаются в деньги, которые тотчас же идут в рост, и то, что еврей потерял на продаже товара, с лихвой вернется на проценты по кредиту частным лицам. При отсутствии здесь свободных капиталов, мелкий частный дисконт [кредитный процент] держится очень высоко и редко когда падает ниже 48 % годовых. Несомненно, что при таких условиях кредит московских фирм дает неисчислимые выгоды еврею, который при начале дела, не имея копейки в кармане, становится дисконтером тотчас по продаже первого аршина ситца… Несомненно, что при таких условиях населению очень дешево обходятся произведения мануфактурных фабрик, но очень дорого обходится еврей, высасывающий свою выгоду на привычной ему сфере ростовщичества…Два-три подобных сотрясения местного мануфактурного рынка влекут за собой несостоятельность купцов из среды русских или сартов, а бухарские евреи упрочивают свое положение, устраняя легальнейшим образом своих конкурентов с арены борьбы по сношению с Москвой[514].
Такой взгляд на предпринимательскую деятельность бухарских евреев требует особого комментария.
7. Система выдачи задатков и механизм торговли бухарских
евреев
Из-за протекционистской политики поощрения Государственным банком православного купечества бухарские евреи не могли рассчитывать на получение дешевого банковского кредита. Так же как и их ашкеназские собратья черты оседлости, предприниматели из числа бухарских евреев преодолевали ситуацию неблагоприятных стартовых позиций путем складывания капиталов. Большие капиталы были нужны для получения оптовой скидки во время закупки мануфактуры в кредит. Чаще всего у бухарских евреев объединялись близкие родственники – отец с сыновьями или братья, но и более дальние родственные объединения финансовых средств были возможны. Шире подобного объединения не шли, поскольку в силу вступала конкурентная борьба между самими семейными фирмами бухарских евреев. Об остроте этой борьбы свидетельствуют доносы в администрацию – некоторые из них я использую в данном исследовании. К такого рода борьбе примешивались и иерархические конфликты между представителями элитных семей за почетные должности внутри еврейских общин каждого города – за места в попечительском комитете школы, за должность габбая (старосты) общественной синагоги и т. д. Многие распри улаживались третейским судом, о котором пойдет речь в седьмой главе.
В то же время нельзя не признать и того, что гонения со стороны властей способствовали укреплению общин. Особенно бурно этот процесс происходил в самом начале XX века. Бухарско-еврейские предприниматели образовывали общественные денежные фонды для противостояния репрессивным мерам. Собранные средства тратились на оплату адвокатских услуг, поездки и встречи с влиятельными чиновниками, а также на взятки для некоторых из них. Хотя элитные семьи бухарских евреев и конкурировали друг с другом, некоторые их представители осознавали, что всех их невидимой нитью прочно связывает между собой практикуемая русской властью стереотипная коллективная характеристика этносов, примеры которой уже приводились.
Добившись доверия московских фабрикантов честностью и добросовестностью, крупные бухарско-еврейские фирмы получали возможность покупать товары в кредит. Эти фирмы, возившие крупные партии товара общей стоимостью миллион рублей и выше[515], пользовались льготами при оплате перевозок и хранении товаров на складах транспортных компаний[516]. Доставив через них в Туркестан свой мануфактурный товар, крупные бухарско-еврейские купцы, стремясь ускорить торговые обороты и устранить конкурентов, продавали его по низкой, московской цене мелким торговцам, как из среды соплеменников, так и из среды мусульман[517]. Такой метод – использование низких цен ради ускорения торговых оборотов – не был изобретением бухарских евреев. Как явствует из исследования видного немецкого социолога и историка экономики Вернера Зомбарта, точно такой же способ организации торговли уже в XVIII веке евреи применяли повсеместно в Европе[518].
Быстро вырученные этим путем деньги были необходимы бухарско-еврейским предпринимателям для выдачи задатков дехканам под урожай будущего хлопка. Такая система получения задатков, в денежной форме или мануфактурным товаром, была традиционной для Средней Азии, поскольку в них весной нуждалось дехканское хозяйство[519]. Изучивший данный вопрос экономист и агроном переселенческой организации Сырдарьинской области Вячеслав Юферов считал, что хлопковое хозяйство нуждалось в этом кредите, как для потребления, т. е. для сезонных семейных расходов, так и для хлопкового производства – найма помощников на посев хлопка и последующее мотыжение (рыхление почвы мотыгой)[520]. О том, что без кредитов хозяйства не могли приступить к посевам американского хлопка, писала в 1920-х годах исследовательница Евгения Зелькина[521].
Предприниматели, и в том числе бухарские евреи[522], давали задатки под процент не напрямую дехканам, а через посредников – мусульманских чистачей (лиц, скупавших хлопок у дехкан, очищавших его и поставлявших хлопковым фирмам). Чистачи пользовались услугами арбакешей – более мелких скупщиков и транспортировщиков хлопка. Чистачи и арбакеши следили за ростом хлопка и в зависимости от видов на будущий урожай передавали ссуды дехканам, значительно увеличивая проценты возврата, как отмечал известный туркестанский экономист Александр Демидов[523]. Некоторые русские администраторы не замечали этого посреднического звена. Еще производивший в 1882 году в Туркестанском крае ревизию Федор Гирс, докладывая в отчете об острой нужде хлопкоробов в кредите, писал, что этим обстоятельством «…пользуются местные ростовщики, в том числе и русские эксплуататоры. Они, по уверению местных властей, дают деньги за громадные проценты (от 40 до 60 % за рубль в год), а еще чаще покупают у туземцев хлопок за дешевую цену, с обязательством доставки оного зимою или осенью, именно в то время года, когда цены на него бывают самые высокие»[524].
Точнее описали этот процесс Вячеслав Юферов и Александр Книзе в совместной работе:
Фирмы и предприниматели, скупающие сырец, уже с весны начинают выдавать дикханам [дехканам] деньги под будущий урожай. Задатки выдаются в размере одного-полутора рублей на пуд подлежащего доставке сырца, что составляет около одной трети стоимости последнего. Так как скупка хлопка, а следовательно, и выдача задатков совершается через несколько рук, то дикхану [дехканину] за полученную сумму приходится выплачивать весьма большие проценты, достигающие до 60 % и больше. Количество ежегодно выдаваемых задатков в одной только Ферганской области определяется в 32–35 млн рублей[525].
