Бехан мог владеть долинами реки Мокши «по власти Золотой Орды царя» Батыя.
Насколько владельцы этих больших земельных владений по своему усмотрению распоряжались своими вотчинами, можно судить на примере так называемых «Мещерских князей», владевших вотчинами вблизи Рязанского княжества. Родоначальник «Мещерских князей» Бахмет Усеинов также «пришел из Большой Орды в Мещеру, и Мещеру воевал и засел ее», закрепив «Мещерские места» за своими потомками, а его правнук Александр Укович продал в 1382 г. свою вотчину Дмитрию Донскому [343]. Родословная «Мещерских князей», опубликованная в «Бархатной книге» И. И. Новиковым, — единственный источник при изучении истории «Мещерских князей», относит появление Бахмета Усеинова к 1198 г., когда не было еще на Руси татар. Следовательно, год 670 попал в родословную по ошибке переписчика. Пожалование землей Бахмета в «Мещерских местах» могло происходить вскоре после монгольского завоевания, поскольку вышеупомянутый Александр Укович, продавший «Мещерские места» в 1382 г., был праправнуком Бахмета Усеинова Факт продажи владельцами своих земельных владений показывает, что монгольские феодалы распоряжались своими земельными участками по своему усмотрению, они могли не только передать их по наследству, но и продать.
Насколько нам позволяли сохранившиеся источники, мы рассмотрели историю образования крупной земельной собственности в Золотой Орде. В связи с монгольским завоеванием была образована не только частная собственность на землю, но одновременно и другие важные условия феодального способа производства — право принуждения непосредственного производителя. «Вообще собственность на землю заключает также и собственность на ее органические продукты. Если вместе с землей завоевывают самого человека, — пишет К. Маркс, — как органическую принадлежность земли; то его завоевывают как одно из условий производства, и таким путем возникает рабство и крепостническая зависимость, вскоре превращающие и видоизменяющие первоначальные формы всех коллективов, сами становясь базисом последних» [344]. В результате монгольского завоевания вместе с землей завоеванным оказался и сам человек — непосредственный производитель, которого можно было «внеэкономически принуждать».
«Каждый кочевник, — писал еще Рубрук, — как бы бедный он не был, должен был нести какую-нибудь службу, ибо Хингис (т. е. Чингис-хан) издал такое постановление, что ни один человек не свободен от службы, пока он не настолько стар, что больше не может-никаким образом работать» [345]. Закрепленное за землей кочевое население обязано работать, должно было обеспечивать благосостояние своего господина своим трудом, продуктами своего труда. «Так вожди, так и другие, — писал Плано Карпини, — обязаны давать императору для дохода кобыл, чтобы он получал от них молоко на год, на два или на три, как ему будет угодно, и подданные, вождей обязаны давать то же самое своим господам, ибо среди них нет никакого свободного» [346].
По словам Рубрука, крепостное население должно было доставлять ко двору господ кобылье молоко, «так же как в Сирии поселяне дают третью часть плодов, так татарам надлежит приносить ко дворам своих господ кобылье молоко каждого третьего дня» [347].
Очевидно, это и есть тот «калан», о котором упоминается в ярлыке Тимур-Кутлука. Обычно «калан» переводится на русский язык словом «оброк», который доставлялся господам в виде «рацион-провианта» (сусен, суткул) от продуктов скотоводства — молока, масла, мяса и сыра [348]. Натуральный оброк, установленный в период Золотой Орды, продолжал существовать во всех татарских государствах, который образовался при распаде Джучиева улуса. В Ногайской орде, как сообщает Какаш и Тектиндр, зависимое население «поочередно снабжали своих мурз или князей всем необходимым, доставляя всё в изобилии» [349]. Родоначальник фамилии яшлавов в Крыму Кудаган, зладетель города Чутуф-кале «брал со всех городских жителей, яко со своих подданных подати деньгами и вещами, как-то. со скота, овощей, съестных припасов, с вина» [350].
Таким образом, существование натуральной ренты в Золотой Орде не вызывает сомнения. Возможно также, что здесь, наряду с натуральной рентой, стала зарождаться и отработочная рента. В половецком словаре (1303 г.) впервые встречается термин «уртак», позднее этот же термин мы встречаем в ярлыке Тимура — Кутлука в 1347 г. В. В. Радлов переводил этот термин словом «пайщик» [351]. Если бы речь шла о городском населении, то действительно можно было переводить слово «уртак» словом «пайщик», товарищ, компаньон, но в самих источниках этот термин применен к сельскому населению. Поэтому было бы уместно объяснить происхождение «уртака» с возникновением отработочной ренты у татар. У казанских и крымских татар до самой Октябрьской революции оставался обычай работать «уртагына», т. е. пахать исполу хозяйскую землю, при этом, как на отработках, половина урожая шла тому, на чьих землях проводилась работа, а другая половина тому, кто ее обработал. Нам кажется, правильнее термин «уртак» переводить на русский язык словом «издольщик».
То, что в Золотой Орде существовала отработочная рента в форме «уртак» или в иной форме — это бесспорно. В Крымском ханстве, например, по своей структуре мало чем отличавшемся от Золотой Орды, подданные крымских феодалов несли обычную барщину. Подданные князя рода аргинов «все старые и молодые… послушались и повиновались ему полностью, как во времена предков», были обязаны косить, пахать, отправляться с ним, куда он прикажет» [352]. На примере тех же крымских феодалов можно сделать вывод, что татарские феодалы других районов орды, пользуясь правом феодального иммунитета, могли производить суд и расправу над своими подданными; это давало им возможность внеэкономически принуждать непосредственного производителя [353].
Как это видно из слов Плано Карпини и Ибн-Батута, в хозяйствах феодальной знати применялся и труд невольников-рабов («къл») [354]. О значительном распространении рабства в Золотой Орде говорит тот факт, что в половецком словаре приводится ряд татарских слов, так или иначе связанных с рабством (къл) раб (servus) къллык — рабство (servitus) азат итермен — освобожу от неволи и т. д. [355] В источниках, относящихся к истории Крымского ханства, есть указания о применении труда рабов в качестве пастухов для рытья колодцев. Но труд рабов не так был уж выгоден в условиях кочевого хозяйства, поэтому в большинстве случаев они использовались главным образом в качестве домашних слуг. Позднее, в связи с общим хозяйственным упадком, в орде применение рабского труда стало очень ограниченным. В ряде случаев феодалы за особые заслуги наделяли рабов скотом, чтобы рабы могли сами себя содержать.
Об этом свидетельствует ряд грамот ногайских мурз, из которых видно, что холопы (кълары) владели значительным числом лошадей [356].
В результате тяжелой эксплуатации крепостных людей-кочевников и рабов феодальная аристократия стала владетельницей огромных богатств, скота и других ценностей. Выше уже приводилось свидетельство Ибн-Батуты о наличии в отдельных хозяйствах до 10 тысяч и более голов лошадей. По словам Эль — Омари, современника Ибн-Батута, ежегодный доход отдельных феодалов Дешт-и-Кипчака доходил от
