Монашеские воззрения Ефрема, его отношение к аскетизму, постничеству и девству более соответствовали тем примитивным представлениям об отказе от мира и воздержании, которые были известны Афраату, чем новым и строго монашеским идеалам, проявившимся в "Истории Лавсиака" 321. Такая точка зрения была высказана авторами последних исследований на основании соответствующих, материалов, содержащихся в сочинениях Ефрема 322.
Литературное наследие Ефрема грандиозно. Созомен сообщает, что оно насчитывало 3 миллиона строк 323. Оно состоит из прозаических и стихотворных произведений, песен с повторяющимся припевом. Проза Ефрема в целом ряде его творений ритмична, составлена как белые стихи. Среди его прозаических произведений следует особо отметить толкования на книги Ветхого и Нового завета. Сохранившиеся комментарии на книги Бытия и Исход 324 послужили основой для других его произведений.
Обзор литературного наследства Ефрема важен для того, {135} чтобы получить представление о широте его таланта, поразительной трудоспособности и прилежании, но такой обзор позволяет сделать выводы и относительно общего уровня образованности и объема знаний, особенно теологических, у сирийцев. Сочинения Ефрема представляют интерес как по содержанию, так и по форме, разнообразной и выразительной, получившей широкое распространение в греческой и других восточных церквах.
Кроме толкования Писания Ефрем составил большое число так называемых "слов", своего рода проповедей. Большое значение имеют его полемические "слова", направленные против ересей Мани, Маркиона и Бардесана 325. Они дают материал для более ясного представления о гностических учениях, о дуализме, о предопределении, которые характерны для этих ересей, и говорят о большой осведомленности Ефрема в современных ему философских течениях. Одни проповеди истолковывают отдельные события, другие посвящены праздникам, разъяснению церковных догматов.
Темы стихотворений или песнопений Ефрема относятся к тому же кругу идей, в них говорится о вере, о церкви. Цикл о рождестве трактует вопрос о воплощении и крещении. Замечательно, что среди тем, которым посвящена поэзия, есть и такие, которые отражают стремление проникнуть в самую гущу повседневной жизни, христианизировать ее. Так, "благословение трапезы" содержит призыв, чтобы люди ели не как звери, а воздавали хвалу Творцу, а затем и тому, кто пригласил их к своему столу 326. Духовные песнопения должны насытить, утолить жажду души, как трапеза удовлетворяет потребность плоти 327. Стихи, написанные в нисибийский период жизни Ефрема, его "Carmina Nisibena", сочинены по поводу отдельных событий в жизни города. В них отражена тяжкая осада Нисибина в 350 г. (песни 1, 2, 3). Песни 4-7 говорят об уничтожении садов и полей вокруг города и относятся ко времени похода Шапура 359 г. 328. Песни 14-17 того же цикла посвящены епископам {136} Нисибина, которые "терпеливо и мудро" один за другим брали на себя воспитание паствы 329.
Если в споре с "лжеучителями" Ефрем обнаруживает понимание вопросов философии, всей остроты полемики с арианством, то в Нисибийских гимнах он разбирает вопрос, к которому постоянно обращались средневековые деятели самых разных направлений. Он сопоставляет духовную и светскую власть, подчеркивая разницу между назначением на должность и получением церковного звания, и приводит примеры, сравнивая епископа Иакова и императора Константина, епископа Вологеша и императора Констанция, епископа Авраама и императора Иовиана. Песни 29, 31, 33, 34 посвящены городам Эдессе и Харрану. В последнем язычество сохранило все свои позиции. Кроме того, церковь Харрана отделилась, она должна была принести покаяние, и тогда между епископами обоих городов произошло бы примирение 330. Эдесса обратила Харран в христианство, как врач, должна она излечить его от болезни язычества,- чтобы они вновь стали по отношению друг к другу, как мать и дочь 331. Интерес представляют песнопения Ефрема на тему о рае. Они вошли в полное собрание его трудов, изданное И. Ассемани 332; недавно обнаруженные рукописи дали возможность их переиздать и дополнить неизвестными ранее песнопениями 333. Ефрему принадлежат и песнопения всенощной, сохранившиеся лишь в армянском переводе 334.
К последнему периоду жизни, проведенному Ефремом в Эдессе, относятся его гимны о вере 335. Они дошли в трех рукописях VI в., из которых Ватиканский кодекс датирован 521 г., а рукопись с семью избранными песнопениями - 519 г. Гимны направлены против арианства и развивают идеи богочеловечества. Ефрем утверждает, что человек не может подняться до Божества, он для этого слишком слаб, но Бог мог снизойти с неба, облечься в плоть и принять образ человека. Из сокровища, данного свыше, каждому от-{137}дельному человеку доступна какая-то частица. Молитва может быть безмолвна, она творится в тишине, в глубине человеческой души, но вера внешнее, умственное состояние человека 336. Ефрем неоднократно возвращается в этих гимнах к учению о Святом Духе, которое отсутствует 337 в его "Слове о вере", написанном в нисибийский период. Это - новая фаза развития его догматических взглядов.
Разнообразие самих форм творчества Ефрема поразительно. Прозаическая проповедь, речь, слово (мимра) часто имеют известную музыкальную четкость, ритм, которые возникали благодаря использованию им приема параллелизма, как по сходству, так и по контрасту.
Песнопения, или гимны (мадраше), составлялись Ефремом по слоговой системе, при которой принималось в расчет лишь самое число слогов, независимо от долготы и краткости гласных. Эти лирические песни состояли из строф с повторяющимся припевом. Тематика их разнообразна, наряду с другими в них наличествует и дидактический элемент. Ряд песнопений Ефрема посвящен монашеству и девству, часть из них сохранилась лишь на армянском языке 338.
Ефрем сам был музыкантом, он установил разные напевы, соответственно которым исполнялись его песнопения; в тексте прямо указывается, по какому именно напеву их следует воспроизводить. Например, о 26-м гимне о церкви сказано: "По мелодии: О мой ученик" 339. И во многих случаях имеются ссылки на уже знакомый мотив, которому надо было следовать. По своей форме такие песнопения были прообразом ранневизантийского кондака 340. В частности, это справедливо для той формы поэзии, которая носила название согита (мн. ч.согиата). При простом метрическом построении согиаты часто имели алфавитный акростих и нередко составлялись в форме диалога, речей, произносимых разными лицами.
Вопрос и ответ, спор, взаимные возражения в творчестве Ефрема приобретают новое звучание драматических эпизодов. Диалог осложняется, иногда ему предшествует ввод-{138}ная часть, а сам он приобретает трагедийный характер, сцена следует за сценой, и разыгрывается целая пьеса. Если диалог Архангела и Марии написан в мягких тонах уверений, с одной стороны, смиренного несогласия и удивления - с другой, то песни, с которыми Мария обращается к младенцу Иисусу 341, уже содержат элемент действия. Драматическая завязка и развязка производят особенно сильное впечатление в диалоге дьявола и смерти 342, который те ведут, объятые ненавистью к Христу: жалобы смерти и преисподней на его мощь и славу, речь смерти во время крестных страданий 343. Эти мадраше составляют часть Нисибийских песнопений Ефрема (35-42).
Влияние творчества Ефрема огромно. Оно определило в значительной мере музыкальную сторону восточного богослужения, для которого характерно пение, мелодия живого человеческого голоса.
В сирийской литературе у Ефрема были предшественники - поэты Бардесан и его сын Гармоний, но Ефрем превзошел их и остался для восточных культур одним из самых ярких, творческих писателей. Как форма, так и содержание его прозы и поэзии на века определили развитие литературы. Достаточно напомнить о традициях, связанных с поэзией Ефрема, сохранившихся и у несториан, и в монофизитской литургике, и в православном сирийском богослужении.
Замечательны результаты глубокого и тщательного исследования греческих переводов сирийского писателя, которые позволили К. Эмеро прийти к выводу, что переводы произведений Ефрема с сирийского на греческий были сделаны с соблюдением стихотворного ритма. В качестве образца приведен рифмованный греческий текст "Другого слова на умерших отцов", переведенный с сирийского 344. Тот же автор дал сирийский текст слова "Об Ионе" и параллельно его греческий перевод. Они точно соответствуют друг другу, однако метрическое их построение различно 345. К. Эмеро {139} пришел далее к выводу, что сборник "слов" - ????? Ефрема на греческом или восходит к одному переводчику, или принадлежит одной школе, той же, что и энкомии: In Ваsilium Magnum, In Quadragenta Martyres 346. Это подтверждается тем, что все они имеют общую метрику, отмечается употребление одних и тех же грамматических греческих форм, общей лексики. Все переводы с сирийского датируют последними десятилетиями IV в. 347.
