В наступлении
Жуков представил Сталину свой план контрнаступления под Москвой 30 ноября, и операция началась через 5 дней. План Жукова предусматривал атаку противника с флангов севернее и южнее Москвы, и затем движение на запад от советской столицы. Сталин был в приподнятом настроении (in ebullient mood) в начале контрнаступления. «Русские уже бывали в Берлине дважды, и они будут там в третий раз», — сказал он Владиславу Сикорскому, лидеру польского правительства в изгнании, 3 декабря 1941 года.
В середине декабря немцы были отброшены на 100–200 миль от Москвы на широком фронте. 16 декабря командующий группой армий Центр фельдмаршал Фёдор фон Бок (фон Козёл) запросил у Гитлера разрешение отвести войска. Гитлер отказал и отдал приказ от 18 декабря «стойко обороняться», запрещающий отступать, и настаивающий на фанатичном сопротивлении советскому наступлению, на действии, которое может спасти вермахт от полного разгрома. В результате советское контрнаступление было задержано и остановлено на половине пути между Москвой и Смоленском.
В то время, как немцы окапывались на своей оборонительной позиции, Ставка разработала более амбициозный проект: начать общее наступление на восточном фронте. Стратегической целью этой операции было окружение группы армий Центр и освобождение Смоленска, уничтожение группы армий Север и деблокада Ленинграда, и выбивание группы армий Юг с Украины, и освобождение Крыма. То есть разгром вермахта и нанесение завершающего победного удара в ходе одной стратегической операции, аналогичной операции Барбаросса. Хронология подготовки этого грандиозного проекта сложна, но казалось, что советские планы начали исполняться. Подготовительные мероприятия завершились в середине декабря. В это же время элементы планируемого контрнаступления начали осуществляться, однако главные усилия не начинались до января 1942 года.
Принято приписывать этот грандиозный план Сталину. Джон Эриксон, например, называет его «первым сталинским стратегическим наступлением». Учитывая пристрастие Сталина к гигантским прожектам и триумфальное освещение советской прессой успешного московского контрнаступления — немецкого первого крупного поражения в войне, нетрудно представить Сталина формулирующим и продвигающим такой план. Однако очевидно, что Сталин и не отказался от идеи стратегического контрнаступления, даже если не он её предложил. Это была подготовка благоприятной возможности компенсировать провал ранее предпринимавшихся усилий взять в свои руки стратегическую инициативу и, если будет успех, разгромить немецкое нашествие.
Сталинская уверенность в будущей операции очевидна из беседы 16 октября с Антоном Иденом, британским секретарём министерства иностранных дел:
«Сейчас мы находимся в поворотной точке. Немецкая армия выдохлась. Её командование хотело закончить войну до зимы и не сделало необходимых приготовлений для зимней кампании. Немецкая армия сегодня плохо одета, плохо накормлена и её моральный дух упал. Они начали чувствовать напряжение. Тем временем СССР подготовил большие резервы и недавно пустил их в действие. Это приведёт к фундаментальным изменениям на фронте… Наши контратаки постепенно разовьются в контрнаступление. Мы намерены следовать подобной политике в течении всей зимы… Тяжело предположить, как долго мы будем продвигаться в ходе нашего наступления, во всяком случае до весны… Мы продвигаемся и будем продолжать продвигаться на всех фронтах».
Иден был в Москве, чтобы обсудить условия англо-советского альянса и послевоенного сотрудничества. Сталин хотел уже начать говорить о заключении договора о послевоенном мире также, как и о послевоенном союзе, о чём уже дискутировал с Бивербруком и Гаррманом в конце сентября 1941 года. В последствии он поднимал эти вопросы в переписке с Черчиллем, который согласился отправить Идена В Москву для всестороннего обмена взглядами. В Москве Иден столкнулся со многими радикальными предложениями, которые Британия считала преждевременными. Это будут два англо-советских договора, говорил Сталин, один о военной взаимопомощи в ходе войны и другой об урегулировании послевоенных проблем. Ко второму договору должен быть приложен секретный протокол по реорганизации европейских границ после войны. Согласно советским предложениям, в предлагаемом протоколе границы СССР устанавливались на момент июня 1941 года (т. е. включали республики прибалтики, западную Белоруссию и западную Украину, Бессарабию, и Буковину).
Польша должна будет получить компенсацию за свою территориальную потерю восточной части за счёт экспансии на немецкие территории западнее. Финляндия должна передать территорию Петсамо в состав СССР. Чехословакия, Греция, Албания, Югославия будут восстановлены, как независимые государства. Как награду за поддержание нейтралитета, турки получат Додеканейские острова, часть болгарской территории и, возможно, часть сирийских территорий. Немцы будут ослаблены разоружением и расчленением на несколько мелких политических единиц. Британия заключит союзы с Бельгией и Голландией, и получит военные базы в Западной Европе, тогда как СССР будет иметь базы в Финляндии и Румынии. Окончательно это будет послевоенный альянс в Европе для защиты мира.
В сравнении со сферой влияния в Восточной Европе, которую Сталин действительно установил в 1945 году, это вполне умеренные предложения — в сущности восстановление европейского статус-кво, наказание враждебных государств (прежде всего Германии) и повышение британской, и советской безопасности. В беседе с Иденом, однако, Сталин пояснил, что его главным и ближайшим приоритетом было британское понимание территориальных целей СССР, достигнутых после нацистско-советского пакта. Как он сказал Идену: «Очень важно ддля нас знать, станем ли мы „сражаться“ с Британией по вопросу западных границ на мирной конференции».
Со сталинской точки зрения война выглядела так, как если бы она заканчивалась через несколько месяцев. Когда война действительно закончится, трудно было предвидеть. Поверив в военный успех, Сталин пытался максимально укрепить своё положение после наступления конца войны. Но Иден сопротивлялся сталинским требованиям говоря, что ему необходимо проконсультироваться с Черчиллем и кабинетом, и что американцы также имеют интересы, которые необходимо учесть. Иден покинул Москву 22 декабря 1941 года, но до апреля 1942 года Британия не давала формального ответа на сталинское предложение, ограничиваясь серией рассуждений о военном времени и послевоенном сотрудничестве, которые не отрицали, но и не подтверждали по существу советские требования.
22 апреля Сталин писал Черчиллю, что он предлагает послать Молотова в Лондон, чтобы обсудить различия между советской и британской позициями. Прибыв в Лондон 20 мая, Молотов, согласно инструкциям, упорно вновь заявлял советскую позицию. затем произошла курьёзная вещь. Молотов внезапно согласился принять британскую позицию по договору об альянсе на военное время, что заключалось не более, чем в неопределённых обязательствах на послевоенное сотрудничество. Молотовский первоначальный ответ на британские предложения, о которых он телеграфировал в Москву был таким: это «пустая декларация», и она должна быть отброшена. 24 мая, однако, Сталин приказал изменить линию:
«Мы принимаем „наброски“ договора, представленные вам Иденом. Мы не считаем его пустой декларацией, но рассматриваем, как важный документ. Он не достаточен для решения вопроса безопасности границ, но это не плохо. Возможно это развязывает нам руки. Вопрос о границах, более, или менее требующий гарантий для безопасности наших границ в той, или иной части нашей страны будет решён с помощью силы».
Быстрое изменение сталинской политики было вызвано ухудшением военной ситуации. В декабре он задумывался о послевоенном мировом порядке, теперь его приоритетом было укрепление англо-советского альянса и получение обязательств от Британии и Америки открыть второй фронт в Европе в 1942 году, что должно было облегчить положение на восточном фронте.
Сталин уверенно считал 1942 год годом победы. В начале января Ставка перегруппировала свои силы и подготовила удар, планируя в ходе контрнаступления сокрушить немецкие позиции на всём протяжении восточного фронта. 10 января Сталин выдал своим командующим следующую директиву:
«После того, как Красная Армия добьётся успеха в разгроме немецких войск в достаточной степени, она должна продолжать контрнаступление и преследовать отступающих на запад немцев. Как только начнётся наше наступление, немцы перейдут к обороне… Немцы постараются тем самым сдержать наше наступление до весны. Затем, собравшись, они начнут снова наступление против Красной Армии… Наша задача — не дать немцам передышки, гнать их на запад непрерывно, истощить их силы и резервы до весны, когда мы будем иметь свежие резервы, тогда как немцы не будут иметь более резервов, это будет полное поражение нацистских сил в 1942 году».
