Направив коня шагом по тропе, я отправился в Сантьяго-де-ла-Вега, путь до которого был неблизкий.
Правой рукой я дотронулся до рукоятки пистолета, наполовину освобождая его из кобуры. Он наверняка понадобится мне прежде, чем мы доберемся до города. И это было не просто мое предположение. Я был в этом уверен.
ГЛАВА 15
Узкая дорога оказалась еле различимой тропой, проложенной через темные джунгли, временами сменявшиеся открытой местностью, где на месте некогда вырубленных джунглей теперь находились поля и пастбища. В небе вставала луна, но ее все еще не было видно. В темноте устроенные кое-где изгороди из жердей походили на скелеты.
В небе парил ночной ястреб или какая-то другая птица. Вокруг царило полное безмолвие, нарушаемое лишь стуком копыт моего коня. Я то и дело беспокойно оглядывался назад и неизменно пристально вглядывался в темноту перед собой, в надежде вовремя заметить возможную опасность.
С обеих сторон к тропе подступала плотная стена деревьев. Наконец, джунгли расступились, и дорога пошла через поля, залитые серебристым светом луны, но я и теперь не мог позволить себе расслабиться. Я давным-давно усвоил ту простую истину, что нет более опасного места, чем то, где царит полнейшая идиллия. Мой конь беспокойно запрял ушами и несколько сбился с шага, а затем как ни в чем ни бывало продолжил путь. Я держал наготове оба пистолета и очень надеялся на то, что вороной не испугается моей стрельбы.
По крайней мере, он предупредил меня. Они внезапно появились на дороге, возникая из-за поворота, о существовании которого догадаться было довольно трудно. Но мой конь вовремя предупредил меня, и поэтому как только первый из них поднялся с земли, я тут же выстрелил в него.
Он стоял в удачном месте, и я выстрели ему в грудь с расстояния не более двадцати шагов. Он опрокинулся навзничь, а я сунул пистолет обратно в кобуру, и развернув коня, пришпорил его. Это был хороший конь, и он тут же сорвался с места и помчался во весь опор. У меня за спиной прогремел выстрел, и что-то стремительно просвистело в воздухе у самого моего уха. Повернувшись в седле, я держал другой пистолет, прицеливаясь в темный силуэт на тропе позади меня.
Я не мог сказать, в какой именно момент я спустил курок, но большой пистолет дернулся у меня в руке, прогремел оглушительный выстрел, и человек вдруг споткнулся и упал. А я, отъехав подальше, сунул в кобуру и этот пистолет.
Я понятия не имел о том, сколько их было, но по моим предположениям выходило, что, по крайней мере, четверо. Они рассчитывали на полную неожиданность, но у меня за плечами был слишком большой опыт путешествий по разного рода уединенным местами. Я доверял острому чутью коня, тем более такого хорошего, как этот, и его беспокойное поведение вовремя предупредило меня об опасности.
Мой конь неудержимо рвался вперед, и я не стал препятствовать ему в этом. Мы мчались по дороге во весь опор, так что только ветер свистел у меня в ушах, и на душе становилось спокойнее при мысли о том, что на случай новой неприятности у меня при себе оставалась еще пара заряженных пистолетов.
Через некоторое время я осадил коня, который перешел сперва на легкий галоп, а затем на шаг, после чего я снова пустил его в легкий галоп, давая своему разгоряченному скакуну возможность остыть. Никакой погони за мной не было и в помине, так как, по-видимому, у моих недоброжелателей не оказалось лошадей. Когда на восточном небосклоне забрезжил серый рассвет, вдали показались лачуги окраин Сантьяго-де-ла-Вега.
Проехав мимо заведения под названием "Королевский Дом" и выехав на широкий, вымощенный камнем двор, я слез с коня перед одним из маленьких кабачков, на котором красовалась вывеска, зазывавшая проезжих путников. Темнокожий мальчик взял моего коня под узцы, и я дал ему шиллинг, попросив напоить вороного и задать ему корма.
- Это конь господина Легара, - сказал он. - Я его знаю хорошо. И он меня тоже знает.
Я вошел в дом. В просторной комнате царила приятная прохлада. Я расположился за одним из пустующих столов, и тотчас же ко мне вышел человек, поставивший передо мной на стол высокую пивную кружку с ромом.
- Замечательно, - сказал я, - но я с удовольствием съел бы сейчас что-нибудь. Принесите самое лучшее, что у вас есть. - И тут же поспешно добавил: - И пусть это будет что-нибудь полегче.
Я уже обратил внимание на то, что здешние испанцы и французы едят пищу, которая, на мой взгляд, слишком тяжела для местного климата. Мой же отец в свое время научился у Сакима одной простой вещи: для того, чтобы всегда оставаться в форме, лучше не есть слишком много мяса и жирной пищи.
Он принес мне нарезанное кусками холодное мясо, вареные яйца, ломтики дыни и зелень. Ром я лишь пригубил, и он оказался совсем не плох, хотя, на мой взгляд, и был слишком крепким и хмельным. От меня же в моем положении требовалась трезвость мышления, так как во всем, что ни происходило до сих пор, невозможно было углядеть каких бы то ни было доказательств, свидетельствовавших бы о причастности к случившемуся Питтинджела или Бауэра. С их стороны были предприняты неудачные попытки убийства из засады, но теперь, будучи наученными горьким опытом, они наверняка постараются предпринять что-нибудь более изощренное.
Но как бы там ни было, теперь мне хотелось лишь одного: побыстрее управиться с делами здесь, чтобы можно было поскорее вернуться в Каролину, в мои родные горы. Горячий воздух был тяжел и неподвижен: чувствовалось приближение грозы. Утерев пот с лица, я посмотрел в окно.
Окажись я здесь в другое время и при других обстоятельствах, остров Ямайка наверняка привел бы меня в восторг, но у меня не было времени, чтобы обращать внимание завораживающую красоту этого места и кое-кого из людей, населявших его. Я должен думать о том, чтобы остаться в живых, пытаясь положить конец торговле, ломающей судьбы безвиннных девушек. По моему глубокому убеждению, конец должен быть положен всякому рабству, хотя это явление приняло мировой масштаб. Многие европейцы оказались в рабстве в Северной Африке и не только там. Сюда рабов вывозили из Африки, и рабство в той или иной форме существовало почти во всем мире. Даже в Европе бедняцкая жизнь мало чем отличалась от рабской, но только их положение зачастую оказывалось гораздо хуже. Хозяева, по крайней мере, кормили и хоть как-то одевали своих рабов, а в Европе о бедняках позаботиться было некому.
Покончив с едой и по-прежнему оставаясь один в комнате, я стал перезаряжать пистолеты, вместе с кобурой снятые мной с седла и захваченные сюда с собой, что было вполне обычным делом для путника, отправившегося в дорогу в такое время и в столь ранний час.
Хозяин вошел в комнату и взглянул на пистолеты.
- Вы друг господина Легара?
- Да.
Его отношение ко мне заметно потеплело. Это был круглолицый, розовощекий толстяк с венчиком рыжих волос вокруг лысины.
- Он славный человек, - сказал он, - умный, хотя из-за его обыкновения казаться тихоней у некоторых может сложиться о нем превратное представление.
- Вы уже видели эти пистолеты?
Он улыбнулся.
- И коня тоже. Я видел, как вы приехали. - Он многозначительно посмотрел на пистолеты. - У вас, похоже, были неприятности?
- На дорогах всегда неспокойно, - заметил я. - Ничего особенного.
- Здесь ошивается полно чужаков, - предупредил он меня, - наверное, снова эти подонки из Порт-Ройяла. Так что, вам лучше быть настороже.
- А то как же, - я встал из-за стола. - Теперь я буду вовсеоружии.
Всего каких-нибудь шесть миль предстояло мне проехать от Сантьяго-де-ла-Вега до небольшого поселения из нескольких хижин и форта, построенного в устье Рио-Кобре.
- Если решите отправиться туда, то оставьте коня и пистолеты у сеньора Сандоваля, - посоветовал мне хозяин постоялого двора. - Я прослежу, чтобы их вернули хозяину.
Засунув пистолеты в кобуру, я сел в седло и направил вороного по дороге, что вела в сторону Рио-Кобре. Мне навстречу то и дело попадались негры, нагруженные корзинами или тюками, которые они несли на голове; большинство из них негромко привествовали меня. Многим был явно знаком этот конь, и они переводили взгляд с него на меня, зная, что я друг Легара.
Где сейчас Генри? Мы расстались с ним несколько часов назад, и с тех пор я его больше не видел. Мимо меня проехал всадник, направлявшийся, очевидно, в том же направлении, что и я. Со спины его осанка показалась мне знакомой, но я так и не вспомнил, где я мог его видеть. Мгновение спустя я снова услышал перестук лошадиных копыт у себя за спиной, и оглянувшись назад, увидел еще двоих всадников, ехавших всего в полусотне ярдов позади меня.
По дороге впереди шло несколько негров со своей ношей. Ехавшая мне навстречу карета остановилась, кучер слез со своего места, подошел к лошадям и принялся поправлять упряжь.
Оглянувшись назад, я увидел, что всадники были уже гораздо ближе, и теперь нас разделяло не более трядцати ярдов. Всадник, незадолго до этого обогнавший меня, остановился и разговаривал с пассажиром, сидевшим в стоявшей посреди дороги карете.
