России. В отличие от Бухары Хива не была зажата между Россией и другим могущественным соседом и, таким образом, не имела ни возможности, ни необходимости маневрировать. Единственными соседями Хивы, кроме русских, были неуправляемые туркмены из пустыни Каракум. После 1873 года заинтересованность Хивы в поддержании хороших отношений с Россией усилилась пониманием, что только поддержка России позволяет хану сохранять власть над хивинскими родственниками тех самых туркмен. Кроме того, Хива была слишком маленькой, слабой и бедной страной, чтобы всерьез думать о противодействии русским. Понижение статуса Мухаммада Рахима и то, что он мало интересовался государственными делами, сделали для Хивы переход к прорусской политике проще, чем для Бухары. Этому же способствовало отсутствие сильной клерикальной партии. В 1870-х и 1880-х годах хивинское правительство пунктуально выплачивало России ежегодную часть военной контрибуции, и сам диван-беги привозил ежегодный взнос в Петро-Александровск. За свою покорность хан был награжден Россией орденом Святого Станислава.
Влияние Запада в Бухаре и Хиве, 1885 г
До 1868 года проявления западного влияния в Бухаре ограничивались немногими случаями, связанными либо с торговлей, которую бухарские купцы вели с Россией, либо с отдельными русскими, которые тем или иным способом попадали в Бухару. В 1833 году английский агент Бернс обнаружил, что бухарцы готовят чай с помощью русских самоваров. Среди оказавшихся в Бухаре носителей западной культуры был некий доктор из Вильно, который в 1848 году был сослан в Петропавловск по подозрению в революционной деятельности, потом бежал в Бухару и имел там медицинскую практику до 1870 года, а также крестьянин из Симбирска, приехавший в Бухару в 1859 году и живший там в течение пятнадцати лет, занимаясь мелкой торговлей. Представителем Запада, оставившим после себя добрую память, был Джованни Орландо, узник Насруллы, который в конце 1840-х годов сделал для своего тюремщика большие часы. Долгое время часы Орландо висели на видном месте над главными воротами в цитадель лицом к Регистану – центральной площади Бухары.
В Бухаре, как и во многих других незападных обществах до и после нее, самым важным инструментом западного влияния являлась армия. Человеком, ответственным за реорганизацию бухарской армии по западному образцу, был беглый сибирский казак, который в Бухаре взял себе имя Осман. Осман внедрил русский полевой устав и употребление русских устных команд, русскую дисциплину, русскую униформу и даже русскую военную музыку. В 1868 году он был казнен Музаффаром за то, что поддержал мятеж Абдул-Малика. Несмотря на старания Османа, вестернизация бухарских войск осталась исключительно внешней. В этом сходились все русские, посещавшие Бухару в 1870-х ив начале 1880-х годов. Костенко в 1870 году заметил, что бухарские военные не умели ни стрелять, ни маршировать. Их строевую подготовку он называл пародией на русскую. Их экипировка была в еще более плачевном состоянии. Только у одного из пяти пехотинцев имелось ружье, но обычно старое кремниевое, которое во время выстрела лежало на подставке. Из двух сотен полевых орудий действующими были едва ли двадцать. Через четыре года Стремоухов пришел к выводу, что армия эмира совершенно бесполезна из-за недостаточной дисциплины, отсутствия воинских качеств и плохого вооружения. В 1880 году капитан Арандаренко докладывал, что смотр пехоты, свидетелем которого он был, оставил незабываемые воспоминания, как о «военной комедии, чья оригинальность вызвала бы улыбку у самого серьезного наблюдателя». Два года спустя английский миссионер Генри Лансдел отметил большое разнообразие мундиров и оружия. Среди последнего попадались мушкеты начала XIX века. В 1883 году капитан Путята был поражен старинными кремниевыми и даже фитильными ружьями, бывшими на вооружении у пехоты, а также прискорбно неподходящими артиллерийскими снарядами. В 1881 году Музаффар попросил и получил из России военных инструкторов, которые пытались обучать его армию, но без особого успеха. Кроме того, в 1883 году эмир получил 1000 современных берданских винтовок и 100 000 патронов, но до смерти Музаффара их так и не раздали войскам.
Несмотря на очевидные по западным стандартам недостатки, армия Музаффара была более эффективна, чем предполагали его русские современники. В 1869 году она провела успешную кампанию в центральной Бухаре, а в 1877—1878 годах – в Каратегине и Дарвазе и поддерживала порядок внутри страны после мятежа Абдул-Малика. В основном армия состояла из 15-тысячной пехоты, теоретически добровольцев, но на деле часто рабов или крестьян, которым мало платили и заставляли выполнять посторонние работы. Офицерский корпус набирался из узбекской аристократии, родственников и фаворитов эмира, зачастую не обладавших необходимыми навыками. К тому же имелась немногочисленная конница и артиллерия. Большая часть армии исполняла функции охраны эмира. Она располагалась в столице, а летом и осенью сопровождала эмира в его ежегодной поездке в Карши и Шахрисабз. Оставшаяся часть в виде гарнизонов располагалась в Шахрисабзе, Гиссаре, Балджуане, Кулябе и Дарвазе. Кроме того, каждый бек содержал свое небольшое войско.
Если до 1868 года вестернизация бухарской армии оставалась чисто внешней, то к другим сферам бухарской жизни это относилось в еще большей степени. Однако приведение Бухары к состоянию государства, зависимого от России, увеличило и возможности, и стимулы для принятия западных форм жизни светским правящим классом. Частая отправка посольств в Ташкент и Петербург сделала многих бухарских чиновников открытыми для западной цивилизации. В то время как посольство в русскую столицу в 1869 году повлияло на критическое отношение в западной жизни, посольство 1873 года было откровенно восхищено чудесами города Петра. В 1883 году поездка Абдул-Ахада в Москву на коронацию Александра III произвела такой же эффект. После возвращения в Кермине наследник создал личную гвардию по русскому образцу и вооружил ее новейшими винтовками Бердана и Ремингтона. Побывавшие в Бухаре европейцы отмечали и другие свидетельства проникновения западного влияния. В 1879 году бек Шахрисабза угощал доктора Яворского закусками, поданными на европейский манер с использованием столового сервиза, русской скатерти, русских столовых приборов и русского фарфора. Яворский заметил, что присутствующие бухарские чиновники на удивление ловко обходились с вилками и ложками. К началу 1880-х годов некоторые беки приобрели европейские предметы мебели, хотя они по-прежнему были так редки даже в столице, что миссии князя Витгенштейна в начале 1883 года на каждом приеме предлагали воспользоваться одним и тем же набором стульев и кресел. В последние годы царствования сам Музаффар начал проявлять определенную восприимчивость к западным формам жизни. Он изменил традиционный дворцовый церемониал и стал принимать русских послов, сидя на троне, подаренном ему императором, облаченный в русский парадный мундир с золотыми эполетами и увешанный множеством медалей как русских, так и бухарских. Эмир перенял и другой европейский обычай, учредив в 1883 году в честь коронации Александра III орден Восходящей звезды Бухары. Кроме того,
