Собор. Святой Тарасий объяснил, что императорам угодно было назначить его патриархом, и это вызвало целую гамму чувств в его душе. «Как же я, обращающийся в мире и принадлежащий к числу мирян, подвизающийся на императорской службе, так необдуманно и неосмотрительно могу ступить на высоту священства? Это будет решимостью страшной для моего ничтожества и попыткой дерзкой. Но самая важная причина моего страха и отказа заключается в следующем. Смотрю я и вижу: основанная на камне Христе, Боге нашем, Церковь Его ныне рассекается и разрывается. И мы в одно время говорим так, в другое иначе, а наши восточные единоверцы еще иначе; с ними согласны и христиане западные. И мы отчуждены от них и каждый день анафематствуемся ими... Итак, братие, я прошу — думаю, что и вы просите, потому что знаю, что имеете страх Божий, — благочестивейших и православных императоров наших созвать Вселенский Собор, чтобы мы, как сыны Единого Бога, были едино».
Кто-то из присутствовавших попытался возразить — легко догадаться, что в качестве аргумента было высказано замечание, будто бы «вселенский» Собор 754 г. уже дал окончательные определения относительно икон. На что св. Тарасий, правда не без уклонения от истинного хода событий, заметил, что иконы низверг «господин император Лев, и когда собрался Собор, то нашел их уже низвергнутыми рукой императорской». Поэтому главная сторона дела заключается в том, что «дерзнули самовольно уничтожить древний обычай, преданный Церковью. Но истины Бог не связал!» [194] Дело было сделано: 26 декабря 784 г. св. Тарасий стал Константинопольским патриархом, а затем направил соответствующие приглашения на Собор остальным восточным патриархам, которые, как следствие заключенного с арабами мирного договора, имели возможность прибыть в Константинополь.
После этого императрица от имени своего и сына направила Римскому епископу Адриану (772–795) письмо, в котором, скорбя о гонениях на святые иконы и их почитателей, заявила о своем намерении созвать Вселенский Собор. Вообще-то по сложившейся неписаной традиции новый патриарх должен был направить остальным Вселенским архиереям синодик с изложением своего вероисповедания. Однако в данном случае ситуация не оставляла времени для столь сложных процедур. Пока бы синодики подтверждались, вполне могло случиться так, что иконоборческий епископат под тем или иным предлогом спровоцирует низвержение св. Тарасия из патриаршего чина. Нельзя было забывать и того, что его поставление в архиереи из мирян по «ускоренной процедуре» в те времена уже выглядело неким нарушением устоявшихся канонических правил. В конце концов никто не гарантировал, что созываемый императрицей Вселенский Собор обязательно состоится, — временами все висело на волоске. Этими причинами и объясняется некоторая торопливость св. Ирины, решившейся в одном письме уведомить папу и о своем выборе нового патриарха столицы, и пригласить понтифика на Собор.
Святая царица напомнила папе о его обязанности установить и утвердить древние традиции в отношении почитания икон. Она просила Адриана лично прибыть на Собор, и только в силу явной невозможности заранее соглашалась с тем, чтобы папу представляли его легаты. Кстати сказать, эта историческая справка со всей очевидностью свидетельствует о ложности позднейших утверждений римо-католиков, будто бы постоянное отсутствие папы на Вселенских Соборах вызывалось необходимостью после окончания работы придавать его актом законную силу их определениям.
Чтобы заручиться расположением апостолика, императрица ввела в своем письме обороты, едва ли понравившиеся восточным епископам: «Итак, да придет первый священник, председательствующий на кафедре, и вместо всехвального Петра да явится в кругу всех находящихся здесь священников» [195]. В ответ Римский епископ направил послание по-латыни, которое, переведенное на греческий язык, впоследствии с купюрами было зачитано на Вселенском Соборе. В первой части письма папа заявил, что, безусловно, несказанно рад духовному прозрению и ревности императоров и св. Тарасия о вере. Но затем тон понтифика резко меняется. Римский епископ потребовал начать Вселенский Собор с анафемы Собору 754 г., прислать ему от лица императоров, патриарха и сената письменное ручательство, что обсуждение будет проходить в состоянии полной беспристрастности, а также вернуть епископу Рима те области, которые были отобраны у него Львом III Исавром. Наконец, и едва ли не самое главное, понтифик потребовал устранить из титулатуры Константипольского патриарха термин «Вселенский».
Адриан недвусмысленно выбранил императоров также за то, что Константинопольский патриарх поставлен из мирян. «Слишком мы встревожены и смущены, что принадлежащий к сословию мирян и находившийся на государственной службе, внезапно возведен на высоту патриаршества; бывший солдат, вопреки суду святых канонов, сделан патриархом. И что стыдно сказать, но и тяжко промолчать: те, которые должны быть руководимыми и учимыми, не стыдятся казаться учителями, не боятся без стыда принимать на себя руководительство душами. А им путь учителя во всех отношениях неизвестен. Они не знают, куда им самим идти». Папа напрямую говорит, что никогда не утвердил бы (?) патриаршества св. Тарасия (хотя никогда до сих пор понтифики не утверждали Константинопольских патриархов), если бы тот не был верным помощником ему и императорам по восстановлению Православия. Близкое по духу и содержанию письмо получил и св. Тарасий [196].
Несмотря на просьбы о личном присутствии, папа отклонил предложение императрицы и направил в Константинополь двух своих легатов; от восточных патриархов с доверенностями прибыли пресвитеры и синкеллы Иоанн и Фома. Но, как вскоре выяснилось, инициатива императрицы восстановить почитание икон встретила мощное противодействие со стороны иконоборческого епископата. В Константинополе один за другим прошло несколько епископских собраний, причем довольно многочисленных, на которых архиереи активно высказывались против иконопочитания.
Сохранились известия даже о заговорах против Константинопольского патриарха, по счастью, не доведенных до логического завершения. Но и св. Тарасий показал свой характер — он объявил мятежным епископам, что без патриаршего ведома те не вправе созывать Соборы и по канонам подлежат за это низвержению из сана. За патриархом стояла грозная тень императрицы, и епископы сдались. Вселенский Собор был назначен на август 786 г. в Константинополе, но когда епископы стали прибывать в столицу, неожиданно взбунтовалось войско. Ворвавшись в баптистерий храма Святых Апостолов, где должен был открыться Собор, солдаты потребовали закрыть его. Патриарх срочно уведомил императрицу, но та понадеялась, что все уляжется само собой. Однако солдаты быстро доказали, какая грозная сила противостоит ей.
17 августа 786 г. Собор открылся, были зачитаны первые акты, и тут вместе с иконоборческими епископами в храм вошли гвардейские солдаты и закрыли собрание. Делать нечего — императрица распорядилась подчиниться этому требованию, и архиереи разошлись по домам. Пользуясь моментом, некоторые из созванных на Собор епископов присоединились к мятежникам и деятельно убеждали, что никакого нового Собора не требуется, поскольку «вселенский» Собор 754 г. уже дал
