был Трапезундский митрополит Дорофей,
locum tenens Кесарийской (первой!) епархии. В описании торжественной церемонии прибытия Иоанна VIII, константинопольского патриарха, и греческого духовенства в Италию Трапезундский митрополит назван первым, после представителей патриархов, выше митрополитов Кизика (
locum tenens митрополита Анкир) и самого Виссариона Никейского (
locum tenens митрополита Сард). Это же положение сохраняется при подписании Акта определения собора, за исключением перемены местами митрополитов Кизика и Трапезунда [749].
Порядок, зафиксированный в документах XV в., сложился ранее, но, в силу известного канонического консерватизма, оформился лишь в 20–30-е годы XV в. Однако и здесь поднятие митрополии происходит не за счет пересмотра списка, а за счет передачи титула более высокой, но утраченной епархии. Систему «locum tenens» не всегда можно понимать как передачу прав на митрополию, захваченную врагами. Чаще это просто способ, безболезненно для традиции, повысить ранг важной епархии. Трапезундский владыка, например, не был бы в состоянии духовно окормлять население митрополий Эфеса или Кесарии Каппадокийской. Зато он реально мог это делать для христиан сопредельных с империей Великих Комнинов епархий: Амасии, Неокесарии, Колонии, Кельтцины, Алании, Сотирополя и др. Именно поэтому право распоряжения имуществом Константинопольского патриархата в 1391 г. передается эконому трапезундской церкви и патриаршему экзарху Феодору Панарету [750]. Еще ранее, в 1384 г. патриарх утверждает епископа Лимний Иосифа экзархом и управляющим митрополией Амасии [751]. Повышение места трапезундской митрополии связано с признанием ее значения как форпоста Константинопольского патриархата на северо-востоке Малой Азии, поддерживавшего православие и на управляемых мусульманскими правителями территориях Малой Азии; оно было объективным отражением возраставшего значения Трапезундской империи в византийской внешней политике. О том же говорят и другие факты.
В беседе с папским легатом Павлом в июне 1367 г. экс-император Иоанн VI Кантакузин отмечал, что для исследования причин грекоримского конфликта по вопросам вероучения необходимо присутствие, помимо восточных патриархов, католикоса Ивирии, патриарха Тырнова, архиепископа Сербии и митрополитов России, Трапезунда, Алании и Зихии [752].
Во второй половине XIV в. трапезундские митрополиты чаще приезжают в Константинополь. После марта 1364 г. сюда для хиротонии прибыл избранный в Трапезунде митрополит Иосиф (Иоанн) Лазаропул [753]. Ряд патриарших грамот подписан им как членом синода в период его пребывания в столице Византии с весны 1364 г. по апрель 1365 г. [754] Покинув трапезундскую кафедру, Иосиф ищет себе прибежище вновь в Константинополе [755]. В этом же городе в ноябре-декабре 1369 г. был избран и рукоположен его преемник митрополит Феодосий, выходец из Фессалоники, монашествовавший 20 лет на Афоне и ставший затем игуменом столичного Манганского монастыря. 13 августа 1370 г. Феодосий прибыл в Трапезунд и был интронизирован [756]. Очевидно, что в этих случаях происходило некоторое нарушение вышеупомянутой привилегии трапезундской митрополии (акт 1 января 1260 г), состоявших в том, что Трапезундский митрополит должен был избираться на соборе своего диоцеза и там же получать посвящение от патриаршего представителя. Однако мы видим, что митрополит Иосиф сам ехал для рукоположения в Константинополь, а Феодосий был там и избран, и рукоположен. Но мы не располагаем свидетельствами о недовольстве этим в Трапезунде. Связи Иосифа Лазаропула с византийским правительством нам уже известны. Отношение же к митрополиту Феодосию в Трапезунде было весьма почтительным; это единственный архиерей, жизненный путь которого описан Панаретом, о котором высоко отзывается хрисовул трапезундского императора [757] Наконец, это- брат Дионисия, известного подвижника и основателя монастыря на Афоне. В доставлении Феодосия вновь чувствуются связи Трапезунда с династией Кантакузинов, с их политикой; доставление совершал патриарх-кантакузинист Филофей Коккин, а поставляемый был игуменом того самого Манганского монастыря, где принял постриг Иоанн VI Кантакузин.
Хотя Алексей III сознательно пошел на отмену привилегии трапезундской митрополии (1260 г.), и он, и, тем более его преемник Мануил III (1390–1417) добивались назначения угодных им кандидатов на архиерейские кафедры. По просьбе Мануила, патриарх Матфей разрешил в 1400 г. избрать в Трапезунде митрополита Алании, учитывая сложности путешествия в Константинополь морем во время войны с османами. Соответствующие предписания были даны патриаршему экзарху в Трапезунде Нафанаилу [758]. Однако впоследствии патриарх не признал митрополита, обвинив избиравших в симонии [759], включая и самого императора, предлагавшего и патриарху сначала 5, а затем 8 соммов за утверждение и повелел избранному явиться на синод в течение 4 месяцев для объяснений и оправданий [760]. Вместе с тем, патриарх призвал на синод предложенную ему императором кандидатуру иеромонаха Симеона для поставления его митрополитом Трапезундским [761]. Видимо, Симеон это сделал и добился одобрения синода: интронизация вернувшегося из Константинополя Симеона в Трапезунде состоялась 14 июля 1402 г. [762] Назначения трапезундских владык в Константинополе продолжались и позднее в XV в. [763] Добрые отношения между вселенским патриархатом и трапезундскими императорами продолжали поддерживаться в течение всего XV в., до самого падения империи в 1461 г. Константинопольские патриархи обращались к Великим Комнинам с разными посланиями. Григорий III Мамм (1443–1450) писал Иоанну IV о прибавлении, сделанном латинянами в символе веры [764]. К тому же императору с двумя посланиями обращался и Георгий (Геннадий) Схоларий, еще до избрания его патриархом, разбирая ту же проблему исхождения Святого Духа в полемике с латинянами [765]. Выбор адресата вряд ли был случаен. Трапезундский василевс и местная церковь занимали стойко антиуниатскую позицию и, вместе с тем, были влиятельной силой.
Между трапезундским и византийским дворами поддерживались не только постоянные политические, но и личные связи. Император Мануил II Палеолог направлял трапезундскому василевсу Мануилу III свои философские и риторические произведения [766]. Тенденции усиления матримониальных союзов между Великими Комнинами и Палеологами продолжились в XV столетии. В 1427 г. император Иоанн VIII Палеолог женится на дочери трапезундского василевса Алексея IV Марии. Она прибыла в византийскую столицу из Трапезунда на галеях и была торжественно встречена в Константинополе 29 августа. Красота деспины и ее достоинства поражали современников [767]. Брак был счастливым, но его прервала неожиданная смерть Марии 17 декабря 1439 г. во время поездки императора на Ферраро-Флорентийский собор [768]. Немного позднее свадьбы Марии (но ранее 1437 г.) произошел и другой брак: второй сын Алексея IV Александр, нередко именуемый на турецкий манер Скантарием, взял в жены дочь правителя Митилены (Лесбоса) генуэзского нобиля Дорино I Гаттилузи Марию. Ранее он был провозглашен наследником трапезундского трона в обход старшего сына императора Иоанна. Иоанн бежал сначала в Ивирию, а затем в Каффу, готовясь совершить переворот [769]. В 1429 г. Иоанн совершил переворот, закончившийся убийством его отца и изгнанием в Константинополь Скантария [770]. Перо Тафур называл его императором в изгнании и намекал на его «нечестные» отношения с сестрой, безусловной поддержкой которой он пользовался [771].
