Ознакомительная версия.
Поэтому мировая система наций служит одновременно стимулом и ограничением для национализма. Она является стимулом, потому что нет никакого другого основания для участия в международных делах, а ограничением — потому что считается, что все множество государств уже дано. Поэтому новые государства всегда получают международное признание при особых обстоятельствах. В Африке и политические лидеры, и интеллектуалы, как правило, вполне обоснованно сетуют на произвольность — или даже коварность — границ, проведенных европейскими колониальными державами. Этнические группы часто разделялись, традиционные враги собирались вместе, доступ к портам закрывался, а торговые пути оставлялись без внимания европейцами, когда европейцы делили континент между собой, иногда пытаясь разделить местных жителей ради лучшей управляемости (Amin 1975; Nzongola-Ntalaja 1987). Тем не менее постколониальные африканские правительства и Организация Африканского Единства отказываются признавать сецессионистские режимы отчасти именно потому, что они не раз сами сталкивались с подобными притязаниями (Lewis 1983; Mazrui and Tidy 1984; Davidson 1992). Не только ОАЕ, но и ООН отказалась оспорить сомнительную аннексию Эритреи Эфиопией как из собственных интересов, так и вследствие усилий эфиопской дипломатии (Iyob 1995; Selassie 1980, 1989). Примечательно, что обретение независимости Эритреей в 1992 году было первым успехом националистического движения, стремившегося отменить одно из произвольных сочетаний народов и территорий, принесенное в Африку колониализмом и поддержанное современными африканскими государствами.
Стремление Эритреи к национальной независимости на протяжении всех тридцати лет войны свидетельствует о сохраняющейся значимости национализма как способа выражения коллективной идентичности и политических устремлений. Успех эритрейской борьбы не только на поле боя, но и при получении международного признания напоминает нам о том, что риторика национализма все еще действенна. Тот факт, что в результате борьбы Эритреи новая национальная идентичность возникла там, где почти отсутствовала история этнического единства, указывает на открытый потенциал национализма. Национализм способен не только продвигать старые солидарности, но и создавать новые.
Национализм слишком многообразен, чтобы его можно было объяснить одной общей теорией. Во многом содержание и особая направленность различных национализмов определяются исторически различными культурными традициями, незаурядными действиями лидеров и обстановкой на международной арене. В более общем, теоретическом выражении можно рассмотреть факторы, которые ведут к непрерывному производству и воспроизводству национализма как главной дискурсивной формации в современном мире. Они не объясняют всех следствий или особенностей националистического дискурса, но служат первым шагом в стремлении понять причины его существования и сохранения его значимости.
Национализм опирается на культурные традиции и этничность, но ни его форму, ни исторически специфическое распространение в современную эпоху невозможно объяснить этими факторами. Скорее необходимо рассматривать прежде всего способы, которыми национализм образует дискурсивную формацию, определяющую развитие современного государства и в то же время пытающуюся совладать с ним. Одним из основных аспектов этого является попытка обеспечить широкое участие в управлении государством. Национализм играет решающую, хотя и нередко оставляемую без внимания роль в современном дискурсе политической легитимности. Легитимность в этом дискурсе связана в основном с ответом на вопрос о том, насколько определенные институты правления представляют «народ» или служат его интересам; национализм — это риторика или дискурс, который используется для установления того, что именно представляет собой этот народ. Эта категориальная идентичность конструируется при помощи дискурса национализма. В этом случае вызов предположительно нелегитимным правительствам может быть брошен от имени нации.
Процессы формирования государства играют важную роль в содействии интеграции наций и, следовательно, важности национальных идентичностей. Наряду с развитием лучшей транспортной и коммуникационной инфраструктур, распространением рыночных отношений и экспансией производственных организаций, развитие государственных административных возможностей заметно увеличивает взаимосвязь между различными областями страны. Тем самым разрушаются различные квазиавтономные местные организации и иногда подавляются соперничающие нации-претенденты. В ходе объединения страны они создают более высокую степень внутренней культурной общности, включая языковое единообразие. Культурные сходства отмечаются при создании категориальных идентичностей. Дискурс национализма служит выражением этого процесса. Но как дискурсивная формация национализм определяет форму репрезентации, а не ее точное содержание или степень включения. Таким образом, националистическая риторика служит непосредственным выражением этого процесса унификации через репрезентацию всеобъемлющей нации, которая притязает на все государство или даже больше. В то же самое время националистическая риторика используется также для репрезентации противоположных притязаний на независимость со стороны подчиненных народов и тех, кто отказывается интегрироваться в растущие национальные государства.
И при формировании государства, и в движениях за независимость дискурс национализма стремится обеспечить достаточное соответствие между нацией и государством. Этот момент становится особенно важным вследствие распространения политических идеологий, придающих особое значение гражданству, ибо для участия граждан необходимы особые «горизонтальные» связи между ними и полная преданность государству, которой не требовали империи и другие старые формы политической организации. Требование национального «самоопределения» — основная составляющая движений за независимость — тесно связано с этим дискурсом, в котором политическая легитимность восходит от народа, даже если с требованием самоопределения нации иногда выступают элиты, не собирающиеся вводить демократию или какую-то иную форму народного участия в управлении государством.
Проблемы автономии, самоопределения и соответствия нации и государства неизбежно должны рассматриваться в контексте мира других государств. Организация этого мира частично отражает процесс капиталистической экспансии с его частичным разделением на единицы экономической и политической организации. Она отражает также разделение практически всего населения и территории мира на государства (и их доминионы) так, чтобы люди могли определять свое место в мире, высказывать свое мнение и требовать независимости на основе своей принадлежности к нации и государству. В Западной Европе националистический проект был направлен на достижение соответствия между государством и нацией при помощи слияния и объединения территорий, а также на превращение жителей различных провинций в более «сплоченных» представителей нации. Но те же европейские государства часто создавали колониальные империи, которые распространяли влияние своего государства за пределы своей нации. Это создавало серьезное противоречие, способствовавшее развитию новых националистических движений. Несмотря на важность признания внутренних причин возникновения дискурса национализма, ничто так не способствует распространению националистического дискурса и привязанностей, как международные конфликты, войны. Хотя негосударственные экономические участники (вроде многонациональных корпораций) могут наращивать свое влияние, государства остаются главным механизмом, который пытается регулировать их деятельность, и единственной крупной ареной, на которой заявляются права на участие. Межгосударственные миграции также укрепляют национализм, вызывая ответную реакцию в некоторых принимающих странах и способствуя развитию национального сознания у тех, кто пересекает границу. Но именно современная война была неразрывно связана с идеей нации.
Наконец, современный дискурс национальной идентичности невозможно представить без идеи индивида. Нации конструируются как «сверхиндивиды», с одной стороны, и как категории эквивалентных индивидов — с другой. Между индивидами и их нациями устанавливаются прямые и непосредственные отношения; национальная идентичность приобретает особый приоритет над другими коллективными идентичностями при конструировании личной идентичности. Принадлежность к нации не выводится из принадлежности к какой-либо другой общности — семье, общине и т. д.; она может подкрепляться родством или другими сетевыми узами, но она имеет иную форму и порядок. Обращение к крупным категориальным идентичностям или выступление от их имени позволяет дискурсу национализма определять место людей в международном порядке (или беспорядке). Принадлежность к нации занимает промежуточное положение между дискретными индивидами и безличными силами, которые влияют на их жизнь, хотя оставляет без внимания относительно прямые, межличностные отношения. Влияние, которое оказывают на нас такие категориальные идентичности, во многом отражает влияние, которое оказывают на нас государства и масштабная экономическая деятельность.
Ознакомительная версия.
