Они кажутся нам слишком юными, эти архефоры, подручные в искусном ткачестве. Однако, возможно, это не так. Жена Исхомаха уже умела ткать плащ, когда пришла к нему. Ей нет еще пятнадцати лет, ей четырнадцать. А благодаря договорам, написанным на папирусах эллинистического Египта, нам известно, что обучение рабыни, чтобы из нее получилась хорошая ткачиха, длится четыре года. Значит, не стоит удивляться, что девочки, рано приступившие к ткацкому ремеслу, также успешно изготавливают в этой мастерской божественный пеплос.
Идеальная женщина помимо соблазнительного тела и ума обладает первостепенным достоинством супруги: мастерством и усердием. «Для женщин телесными качествами являются красота и рост; душевными качествами — терпение и трудолюбие, но без угодливости». (Аристотель). Идеал — это та форма «бесплатного» труда, в некотором роде не необходимого тем, кого их участь не обязывает трудиться.
Итак, что же такое «Домострой» Ксенофонта, как не рассказ о подчинении нимфы мужем? Мы уже видели, как этот образ «работает» на процесс «приручения». Нимфа должна покориться, и та, кого нам показывает Ксенофонт, даже просит об этом своего господина и хозяина. Конечно, он уже застиг ее врасплох, когда она тайком украшала себя; он ее отругал; она ответила, как следовало, что все это было кокетством, что она принимает его замечания и никогда больше так не сделает, что будет, как учила ее мать, благоразумной. Что мы можем добавить к этой грустной истории? Нельзя же просто так проститься с юной женой Исхомаха.
Мы подготовили вам сюрприз.
«Эпилик был моим дядей... Он умер в Сицилии, не оставив детей мужского пола, а оставив двух дочерей, которых разделили между Леагром и мной. Дядя оставил дела в плохом состоянии... Однако я пригласил Леагра и заявил ему, что в подобных обстоятельствах честные люди должны проявить преданность по отношению к своей семье... "Следовательно, ты должен оставить себе одну, я же возьму другую дочь". Мы поступили согласно уговору; но, на беду, та, что досталась мне, заболела и умерла. Другая еще жива. Это та, которую захотел Каллий из-за обещанной за ней кругленькой суммы денег и потребовал у Леагра уступить ее. Едва об этом узнав, я прервал молчание и обратился к Леагру... со следующими словами: "Если ты хочешь, чтобы она тебе принадлежала, бери ее и будь счастлив; если нет, требую ее себе". При этой новости Каллий потребовал наследницу для собственного сына... Что касается этого сына, ради которого он претендовал на обладание рукой дочери Эпилика, узнайте, каково его рождение и как Каллий его признал. Это стоит того, чтобы узнать, сограждане».
Далее читатель поймет, почему его ввели в этот лабиринт афинских споров:
«Он женился на дочери Исхомаха: прожив с ней менее одного года, он взял ее мать, и этот человек, последний из презираемых, жил с матерью и дочерью, жрицей божественных Матери и Дочери[91]: они вместе жили в его "доме"! Дочь Исхомаха рассудила, что лучше умереть, чем жить в подобном стыде: она попыталась повеситься, но ей помешали; вернувшись к жизни, она бежала из "дома": мать прогнала дочь. Насытившись ею, Каллий отослал ее. Она сказалась беременной от него; но когда она родила сына, Каллий не признал его своим. Родственники женщины, приняв ребенка, пришли к алтарю с пожертвованием на праздник Апатуриев и пригласили Каллия начать жертвоприношение... Положив руку на алтарь, он поклялся, что у него нет и никогда не будет другого сына, кроме Гиппоника, рожденного от дочери Главкона, и что, если он солгал, да сгинут он сам и весь его род... Итак, некоторое время спустя он вновь возобновил связь с этой старухой, бесстыднейшей из женщин, перевез ее к себе, а этого сына, уже большого, представил Керикам, заявив, что он его. Каллиадес возразил против того, чтобы он за него ходатайствовал; но Керики проголосовали согласно закону их коллегии, которая позволяет отцу представлять им своего сына, если он клянется, что это его ребенок. Возложив руку на алтарь, Каллий поклялся, что это его законный сын, рожденный от Хрезиллы. Это был тот самый, от которого он раньше отказался...»
Неужели эта мать — нимфа «нашего» Исхомаха? Историки античной Греции — люди осторожные и не решаются идентифицировать мегеру Хрезиллу с нежной безымянной особой из «Домостроя»; к тому же плохо совпадают даты, если считать, что пара является современниками эпохи (около 325 года до н. э.?) написания трактата. Но ничто не мешало Ксенофонту выбрать своего Исхомаха за его превосходные управленческие качества из недавнего прошлого, когда Афины, как и составляющие город «дома», процветали. Следовательно, трактат представлял «диалог между прошлым и настоящим»[92]. Вот как жизнь в «доме» превращает нежную, благоразумную нимфу, любимую и уважаемую, в разбитную вдовушку, гарпию... Можно было бы поверить в поучительную историю Ксенофонта, если бы не случай, руководивший связью двух текстов, включивший вторую историю в журнал различных фактов. Хотя вряд ли стоит делать из нее какой-то другой вывод, кроме одного: «дом» существовал и потом... умер. Тем не менее остается осадок от всего того, что говорилось до этого момента о браке. Речь шла о первом браке. Вдова же, женщина, уже послужившая какому-то «дому» и переданная в другой «дом», чтобы делать там детей, а следовательно, разведенная, эта женщина, которую ее значительное приданое — в данном случае очень большое — делает менее зависимой от мужа, не имеет ничего общего с нежной нимфой. Отсутствие девственности, с одной стороны, и воспитание мужа, невинность, огромная разница в возрасте — с другой. Повторные браки встречаются часто. Демографический дисбаланс между супругами, то есть между тридцати-сорокалетними мужчинами и пятнадцати-двадцатипятилетними женщинами, сильно увеличивается благодаря специфической морали мужчин, морали войны, сформировавшейся в эту эпоху в Афинах (откуда перенаселение «дома» Аристарха). Психологические условия, в которых оказываются эти нимфы, не имеют ничего общего с психологическими условиями первой брачной ночи какой-нибудь parthenos.
После 451 года до н. э. и того закона Перикла, который впоследствии помешал ему самому, брак в Афинах стал возможен только в системе «домов».
Глава 6. Женщины вне«дома»: от Аспасии до Ниры
Воздавая почести супруге, греки, таким образом, хотели сохранить свою общественную систему, и именно чтобы приспособиться к этой определенной иерархии, мы до сего момента отдавали в нашей книге предпочтение супругам и дочерям граждан. Но они составляют лишь видимую часть огромного континента, населенного призрачными женскими тенями. Практически мы ничего не можем узнать о десятках и сотнях тысяч рабынь. Более доступной, а следовательно, более представленной в источниках могла бы быть история женщин «свободных», но не попавших в систему «домов», которые, если им не выпадал шанс выйти замуж, возможно, становились кем-то другим. Но мужчины о них не говорят. Одним словом, в поэзии, театре и живописи шире всего представлены те, кто зарабатывает на жизнь своим телом, кто живет продажей любви. Сохранились истории, анекдоты, портреты нескольких знаменитых гетер. В отличие от жен, куртизанки не анонимны. Мы оставим без внимания их личные качества и рассмотрим другие комментарии, которые пополнят наше представление о греческих женщинах.
В Афинах в IV веке до н. э. шел процесс против куртизанки Ниры. Выступавший на нем оратор так охарактеризовал роли разного рода женщин, с которыми могут иметь отношения граждане:
«Брак заключается, чтобы производить для себя детей, чтобы вводить своих сыновей [он не говорит: своих детей] во фратрию и дем[93], чтобы выдавать замуж дочерей. Куртизанок (hetairas) мы имеем для удовольствия; сожительниц (pallakas) — для каждодневных забот; жен — чтобы иметь законное потомство и верную хранительницу очага»
(Псевдо-Демосфен).
Этот текст, похоже, был предназначен для историков, однако представленный в нем перечень возможных сексуальных партнерш(ов) «греческого мужчины» несколько коротковат. В нем недостает мальчиков. Даже если речь идет только о гетеросексуальных отношениях и оратор при этом попытается соблюсти риторическую благопристойность, все равно отсутствие pomai, «проституток», не позволяет считать перечень полным. Но вполне вероятно, что в данном случае pomai поставлены в один ряд с гетерами. Эта приблизительная систематизация сексуальных греческих связей сослужит нам хорошую службу. Начнем с лексики, как мы уже делали в случае с гомеровскими женщинами. Используется три слова, чтобы описать женщин, чье положение и социальные роли очень близки.
