Ознакомительная версия.
Ансельм дает на этот вопрос следующий ответ.[393] Первоначально Бог создал человека для того, чтобы тот вечно пребывал в блаженстве. Человек в некотором смысле обманул ожидания Бога, взбунтовавшись против Него и приведя в мир грех. Поэтому во имя справедливости человек должен быть наказан за свой грех против Бога. Но оскорбление, нанесенное им всеблагому Господу, настолько велико, что любое наказание было бы недостаточным. Кроме того, любое наказание человека, безусловно, должно предполагать в том числе лишение его вечного блаженства, но, поскольку Бог создал человека именно для вечного блаженства, это наказание тоже было бы нарушением планов Господа.
Причина, по которой Господь не мог просто простить человека и не наказывать его, состоит в том, что, взбунтовавшись против Бога, человек нарушил моральный порядок Вселенной, ее нравственный закон. Этот моральный порядок должен быть воссоздан. Честь Бога должна быть восстановлена, а это невозможно до тех пор, пока брешь в моральном порядке, образовавшаяся в результате человеческого неповиновения, не будет закрыта.
Поскольку человек должен загладить оскорбление, нанесенное им Богу, но не в состоянии это сделать, а Бог, хоть и может отомстить за Свою честь своим произвольным действием, но не должен этого делать, единственный способ искупления первородного греха – это посредничество Богочеловека. Таким образом, св. Ансельм предлагает рациональное объяснение искупительной смерти Иисуса Христа.
Западное уголовное право формировалось в религиозной среде, находившейся под огромным влиянием этих идей св. Ансельма по поводу доктрины искупления. Его анализ основан на представлении, что нарушение закона является преступлением против справедливости и морального порядка в целом, и что для восстановления морального порядка требуется наказание за это нарушение, и что наказание должно соответствовать характеру и тяжести преступления.
Ансельм считал, что искупление должно было произойти так, как оно произошло, потому что, нарушив закон Божий, человек нанес ущерб справедливости, и справедливость требовала как-то наказать его за попрание морального порядка. С течением времени так стали относиться не только к первородному греху Адама и Евы, но и к людям, совершившим любые преступления и правонарушения. Поскольку преступник нарушил абстрактный принцип справедливости, его следовало подвергнуть какому-то наказанию для того, чтобы восстановить справедливость. Преступление оказалось в значительной степени деперсонализировано, потому что преступные деяния стали рассматриваться не столько как действия против конкретных лиц (жертв), сколько как нарушения абстрактного принципа справедливости, которые можно исправить посредством наказания.[394]
Берман пишет: «[Сформировалось представление, ] что договоры должны соблюдаться, а гражданские правонарушения должны компенсироваться платой, эквивалентной ущербу. Права собственности должны восстанавливаться теми, кто их нарушил. Эти и подобные принципы столь глубоко укоренились в сознании, более того – в священных ценностях западного общества, что уже трудно представить себе правовой порядок, основанный на иных принципах и ценностях. Однако современные незападные культуры имеют правовые порядки, основанные на принципах и ценностях иного рода, и так же обстояло дело в Европе до XI–XII вв. В одних правовых порядках господствуют идеи судьбы и чести, мести и примирения. В других доминируют идеи завета и общности, в третьих – идеи устрашения и восстановления в правах».[395]
Происхождение естественных прав
Католическая церковь внесла свой вклад и в развитие идеи естественных прав. Долгое время исследователи были уверены, что идея естественных прав, т. е. универсальных правопритязаний, на которые любой человек имеет право просто в силу принадлежности к человеческому роду, более или менее спонтанно возникла в XVII веке. Сегодня это мнение опровергнуто благодаря работам Брайана Тирни, одного из ведущих мировых специалистов по истории средневековой философии. Когда философы XVII века создавали свои теории естественных прав, они опирались на уже сложившуюся католическую традицию, восходящую к XII веку.[396] Идея наличия у человека естественных прав представляет собой одну из специфических особенностей западной цивилизации, и все больше исследователей начинают склоняться к мысли, что и она пришла из Церкви. До появления книг Тирни мало кто, включая специалистов, мог предположить, что идею естественных прав выдвинули в XII веке комментаторы «Декрета Грациана», наиболее авторитетного руководства по каноническому праву. Тем не менее в начале этой традиции стоят именно так называемые декретисты (или декреталисты).
В XII веке существовал большой интерес к правам отдельных организаций и категорий людей. Короли и папы живо обсуждали взаимное распределение прав: это началось в XI веке спором об инвеституре и продолжилось спустя двести лет, когда между приверженцами папы Бонифация VIII и короля Франции Филиппа Красивого разгорелась война памфлетов, имевшая серьезные последствия. Сеньоры и вассалы феодальной Европы действовали в рамках очень жесткой системы прав и обязанностей, но большие и малые города, которые стали возрождаться в Европе в XI веке, настаивали на том, что и у них есть права по отношению к другим носителям политической власти.[397]
Безусловно, речь не шла о том, что мы сейчас назвали бы естественными правами, поскольку в каждом конкретном случае обсуждались не права, которыми наделены все человеческие существа по своей природе, а права конкретных групп. Но именно в контексте культуры, в которой часто использовался концепт прав, канонисты и правоведы XII века начали вырабатывать терминологию и понятийный аппарат, которые в нашем представлении связаны с современной теорией естественных прав.
В различных источниках, упоминавшихся в первых главах «Декрета Грациана» – среди которых можно встретить все, от Писания до Отцов Церкви, документов церковных соборов разной степени значимости, папских эдиктов и т. п., – часто фигурировал термин jus naturale, т. е. естественное право. Однако в этих источниках ему давали различные, часто противоречившие друг другу определения. Соответственно авторы комментариев к «Декрету» попытались дать классификацию значений этого термина. Тирни пишет: «Для нас важно то, что, формулируя различные значения термина ius naturale, эти юристы приписали ему новое значение, которое на самом деле не было представлено в имевшихся у них древних источниках. Поскольку их взгляды были сформированы более современной и более персоналистской культурой, для которой важное значение имел концепт прав, они создали новое определение этого старого термина. Иногда они определяли естественное право в субъективном смысле как силу, полномочие или способность, неотъемлемо присущие людям в силу их природы… После того, как старое понятие естественных прав получило это новое, субъективистское определение, логика рассуждения легко приводила к формулированию предписанных естественным правом правил должного поведения, т. е. тех правомерных требований и притязаний, которые присущи людям по их природе и которые мы называем естественными правами».[398]
Канонисты, по мнению Тирни, «неизбежно пришли к тому, что адекватное представление о естественной справедливости обязательно должно включать понятие прав индивида».[399]
Вскоре они начали давать формулировки конкретных естественных прав. Одним из этих прав было право человека на рассмотрение его дела в суде, в том числе право на защиту себя от обвинений в ходе судебного процесса. Средневековые юристы не соглашались с тем, что это право просто предоставлено людям распоряжением правительства; они утверждали, что это естественное право человека, основанное на всеобщем нравственном законе. Все большее и большее распространение получала идея, что у людей есть некие субъективные полномочия, или естественные права, которыми они обладают просто в силу принадлежности к человеческому роду. Как пишет историк Кеннет Пеннингтон, к 1300 году европейские юристы «разработали мощный концептуальный аппарат прав, вытекающих из естественного права. За период с 1150 по 1300 год они пришли к выводу, что право собственности, право на самозащиту, права иноверцев, брачные права и процессуальные права основаны не на позитивном, а на естественном праве. Объявив эти права естественными, юристы получили возможность утверждать, что их не может отнять у человека ни один земной владыка. У государей нет юрисдикции по поводу прав, основанных на естественном законе, и поэтому эти права неотъемлемы».[400] Все это звучит вполне современно, однако эти принципы сформулировали еще католические мыслители Средневековья. Тем самым они и в этой сфере заложили фундамент западной цивилизации в том виде, в каком мы ее знаем.
Ознакомительная версия.
