с коренным иудейским населением.
Итак, резюмируя наше исследование сношений греков с
иудеями и возможного появления их на родине этих последних, мы и по данному вопросу в конце концов приходим, таким образом, точно так же к отрицательному выводу, как и
ранее по вопросу о случаях появления и пребывания иудеев з
153
Греции. Греческая колонизация, захватившая собою все западное и юго-западное побережье малоазийского полуострова, остановилась в дальнейшем своем распространении, далеко не
достигнув прибрежных местностей, смежных с Иудеей. Отдельные греческие торговцы, все же появлявшиеся в этой местности, ограничивались установлением более или менее постоянных торговых сношений с населением значительных приморских городов, которые и были поэтому лучше известны грекам, но не проникали на сколько-нибудь значительное расстояние внутрь страны. Вот почему внутренние области, расположенные даже на относительно недалеком расстоянии от
морского берега, и между ними и область Иудеи и вообще все
области, заселенные в древности израильским народом, оставались для них совершенно незнакомыми, относительно же населения всех этих областей если и имелись какие-либо сведения, то лишь самые общие и поверхностные. Правда, в некоторых
пограничных с Финикией и областью филистимлян поселениях, принадлежавших к иудейскому и израильскому царствам
(в позднейших областях собственной Иудеи и Галилеи), во
время недавно производившихся там раскопок найдены были, между прочим, и произведения керамики, по-видимому, греческого происхождения или же исполненные по греческим образцам, однако, как мы только что имели возможность убедиться, это обстоятельство отнюдь не может служить доказательством присутствия греков и греческих купцов в древней Иудее
или хотя бы временного их там появления. Греческие керамические изделия, находимые в немногих пограничных пунктах, попадали туда, по всей вероятности, при посредстве финикийских купцов, которые привозили их в числе других предметов роскоши и домашней утвари и обстановки, служивших
для украшения жилищ более состоятельных слоев населения.
Впрочем, далее отдельных пограничных пунктов, возможно, с
неиудейским в большинстве населением, греческие керамические изделия, по-видимому, не успели проникнуть, и в городах
собственной Иудеи, по крайней мере, в сколько-нибудь значительном количестве они уже не встречаются.
154
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Общие итоги исследования
В результате предшествовавшего исследования мы приходим к заключению, что в продолжение всего доэллинистическо-
го времени ни иудеи не появлялись в Греции не только в
сколько-нибудь значительном числе, но, по-видимому, и в отдельных единичных случаях (даже существование иудейских
рабов в Греции до второго столетия представляется сомнительным и не может быть доказано ни на основании литературных, ни на основании эпиграфических данных и памятников), ни греки в своих торговых странствиях не проникали
вглубь Иудеи, ограничившись установлением торговых связей с соседним побережьем, занятым финикийскими и фили-
стимскими городами. К такому отрицательному выводу приводит одинаково как анализ греческих литературных памятников и данных греческой эпиграфики, так и еврейской ветхозаветной литературы. Результаты раскопок последнего времени, обнаружившие на месте отдельных, расположенных преимущественно вдоль западной границы, городов древней Иудеи
присутствие греческих керамических изделий, не могут, как
только что показано в предшествовавшем очерке, поколебать
сделанного нами ранее вывода об отсутствии прямых сношений между греками и иудеями.
Можно считать, таким образом, доказанным, что оба народа
не только ие приходили в доэллинистическую эпоху в какое-
либо непосредственное соприкосновение и сообщение друг с
другом, но, по-видимому, находились в полном неведении и относительно существования один другого. Для греков иудеи
сливались с остальной массой населения Сирии и Палестины
или сирийской Палестины, как называет ее Геродот, совершенно не выделяясь из среды остальных обитавших в этой
местности арамейских племен и не будучи известны грекам
ие только отличавшими их от этих последних своеобразными
чертами своего культурного облика, но даже и по названию.
Случай встречи Аристотеля с образованным иудеем, имевший
место в одном из малоазийских городов незадолго до начала
походов Александра Македонского, как уже показано выше, не опровергает, а, напротив, может именно служить подтверждением как раз обратного факта незнакомства греков с иудейским народом в доэллинистическую эпоху, так как сам Аристотель в своем рассказе изображает эту встречу как факт, 155
совершенно необычайный и представляющийся ему похожим
на сновидение.
В свою очередь и для иудеев вплоть до самого времени
завоевательных походов Александра Македонского и до появления македонских войск в Палестине Греция оставалась страной «дальних островов» с совершенно неведомым и незнакомым населением, страной, расположенной где-то на краю света, «никогда не слыхавшей об израильском боге и не ведавшей
славы его», то есть, другими словами, не видавшей в своих пределах последователей израильской религии. Из отдельных заселенных греками островов иудеям были известны лишь ближайший к финикийскому побережью остров Кипр, еврейский
Хетим, и, по-видимому, еще хотя только по названию, острова
Родос и Крит. Имена остальных островов греческого архипелага ни разу не встречаются в еврейских литературных
памятниках доэллинистического периода. Что же касается
материковой Греции, то есть собственно греческой метрополии, то очень возможно, что и самое существование ее оставалось неизвестным иудеям.
Замкнутая жизнь Иудеи и пассивность в отношениях ее с
внешним миром, с одной стороны, и те препятствия, какие встречала греческая колонизация на своем распространении вдоль
южного и юговосточного побережья македонского полуострова, с другой, стояли на пути к встрече обоих народов и их
взаимному ознакомлению друг с другом. Такое положение вещей продолжалось вплоть до времени Александра Македонского и диадохов, и только с наступлением эллинистической эпохи во взаимных отношениях между иудеями и греками наступает резкая перемена.
Походы Александра Македонского и завоевание им Азии, в
частности подчинение ему Иудеи в 332 году1, впервые привели
греков в непосредственное соприкосновение с населением этой
последней и впервые создало почву для взаимного ознакомления и общения между обоими народами. Начавшийся после
этого и в короткое время завершившийся процесс эллинизации соседних с Иудеей областей сопровождался возникновением во всех этих областях целого ряда центров эллинисти1 Относительно обстоятельств, при каких произошло занятие Иерусалима и Самарии Александром Македонским см.: Дройзен. История эллинизма. Перевод М. Шелгунова. Том I. М., 1890. С. 165 и
примечания на стр. 47-48.
156
ческой культуры, и, таким образом, Иудея оказалась заключенной как бы в кольцо эллинских и эллинизированных городов и
местностей. Хотя медленно и постепенно, но эллинистическое
влияние успело проникнуть и в самую Иудею, вызвав там в
конце концов национальную реакцию в эпоху первых Гасмо-
неев. При позднейших правителях этой династии национальная
реакция, однако, завершилась торжеством эллинизма и упрочением его влияния среди населения Иудеи.
Впрочем, греческая и иудейская культуры встречались не
только па родине этой последней, причем если даже в собственной Иудее, где исключительность иудейского народа проявлялась с наибольшей силой, иудейская культура не могла
вполне отстоять своей самостоятельности, то еще более пошла
она навстречу эллинизму в неиудейских областях. Вот почему соприкосновение и общение, в которое приходили представители обеих национальностей вне Иудеи, прежде всего в
Египте, затем в Сирии и других областях Малой Азии и, наконец, в собственной греческой метрополии, было несравненно
шире, непосредственнее и плодотворнее по своим результатам, нежели встреча греков и иудеев на родине этих последних. Если еще в половине четвертого столетия, то есть почти
накануне азиатских походов Александра, встречи представителей обоих народов, подобные описанной у Клеарха встрече
Аристотеля во время его пребывания в Азии с поразившим
его своей образованностью иудеем, представляли собою лишь
