его своей образованностью иудеем, представляли собою лишь
единичные исключения, то уже в ближайшую, отделенную всего
лишь несколькими десятилетиями от времени посещения
Аристотелем Малой Азии эпоху диадохов, такие встречи и
случаи общения между греками и иудеями сделались настолько обычными и частыми, что превратились в постоянное и, если можно так выразиться, в повседневное явление. Если
греки со времени Александра Македонского проникли в собственную Иудею, то обратно в свою очередь и иудеи уже с
самого начала эллинистической эпохи широко распространились по всему эллинизированному Востоку и даже по собственно греческим областям.
С этого момента почти абсолютное незнакомство обоих
народов друг с другом и почти полное отсутствие каких-либо
сведений у каждого из них относительно другого сменяются
живым обоюдным интересом, проявляемым одинаково обеими сторонами; полное отсутствие какого-либо соприкосновения и общения между представителями обеих национально157
стей - установлением прочных и постоянных экономических
и прежде всего торговых связей и отношений; совершенная
изолированность культурного развития их - тесным культурным взаимодействием, влиянием и сотрудничеством в области мысли.
Трудно себе представить перелом более крутой и более
резкий, и притом совершившийся в такое относительно короткое время, чем тот, какой произошел с наступлением эллинистической эпохи во взаимных отношениях между представителями иудейской и греческой национальностей, между
иудейской и эллинской культурами. Само собой разумеется, что причины столь решительного и крутого перелома не могли ограничиваться простым фактом завоевания Александром
Македонским Азии и присоединения Иудеи к его владениям.
Один только этот факт, взятый сам по себе, не мог бы еще
объяснить ни того внезапно пробудившегося обоюдного интереса, ни того близкого и постоянного соприкосновения, ни
того, наконец, живого и плодотворного взаимодействия, какое наблюдается с этого времени во взаимоотношениях между
эллинской и иудейской культурой. Ведь не говоря уже о
многочисленных в Азии малокультурных и некультурных
более или менее значительных народностях, вошедших в
состав монархии Александра, даже непосредственное соприкосновение греков с относительно очень высоко развитой
культурой вавилонской не привело к таким же результатам
и не имело таких же многозначительных последствий, как
встреча их с маленьким затерявшимся в отдаленной Палестине народцем.
Если изучение и изложение обстоятельств, при которых
началось и затем совершалось дальнейшее развитие взаимоотношений и сближение иудейского народа с греками в последовавшую за походом Александра Македонского эллинистическую эпоху, и выходит собственно за пределы нашего исследования и задачи, поставленной нами себе в настоящем
очерке, то, с другой стороны, выяснение причин, почему именно такое сближение и возникновение живого взаимодействия
двух культур наступило так внезапно и сразу, не только не
будучи подготовлено предшествовавшими постепенно слагавшимися отношениями, а напротив, непосредственно следуя за
временем почти полного обоюдного неведения народов, являвшихся представителями и носителями обеих культур, друг
о друге, должно составлять одну из непосредственных и, как
158
мы убедились выше во введении, в сущности, главнейшую цель, какую только и может ставить себе изучение взаимоотношений между греками и иудеями в доэллинистическую эпоху.
И причины такого, могущего показаться на первый взгляд внезапным, и как будто неожиданно наступившего перехода израильского народа от полной замкнутости и изолированности культурного развития, от резкого отмежевания его от всякого культурного общения с другими народами к самому
живому культурному взаимодействию и сотрудничеству с
эллинами, народом, жившим в отдаленной от Иудеи местности и до того незнакомого иудеям даже по названию, мы, конечно, должны искать, как уже сказано, не в чисто внешнем
факте македонского завоевания, но в более глубоких и общих
условиях, и прежде всего экономического и политического
развития обоих народов.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Эллада и Иудея в их взаимных отношениях
Трудно представить себе переворот более крутой и решительный, нежели тот, какой произошел в судьбе израильского
народа в течение двух столетий, протекших со времени вавилонского плена до азиатских походов Александра Македонского и
до начала эллинистической эпохи. Экономически переворот
этот выразился в превращении израильского народа из нации
чисто земледельческой, жившей замкнутым натуральным хозяйством, в нацию по преимуществу торговую и сосредоточенную в крупных городских центрах, политически - не только в
утрате политической самостоятельности, но и территориального единства, в начавшемся с этого времени рассеянии среди
чужеземных народов, так называемой диаспоре. Наконец, идеологически - в отказе от узконационального культа Ягве и в
провозглашении всемирной проповеднической миссии иудейства и призвании его возвестить истинную религию и истинного бога всем народам. Это новое миссионерское настроение и
признание мировой международной роли еврейства, нашедшее
особенно яркое выражение у Исаии второго, резко отличают
собою пророческую деятельность и писания пророков позднейшего послепленного времени от их предшественников, в особенности же от древнейших пророков, стоявших всецело еще
на узконациональной точке зрения.
159
Переворот, имевший место в жизни израильского народа в
столетия, непосредственно предшествовавшие началу эллинистической эпохи, начатый насильственным путем, путем на-
сильственного увода в плен большей части имущего населения, впоследствии с течением времени все более и более превращался в процесс, развитие которого совершалось естественным путем и обусловливалось причинами уже не внешнего, а
внутреннего характера. Пример изгнанников, успевших обратиться за время своего пребывания в плену в настоящих
городских жителей по преимуществу и в то же время достигших на местах своего нового поселения настолько значительной степени благосостояния, что даже перспектива возвращения на их прежнюю родину их не могла соблазнить, с течением времени должен был действовать все более заразительным образом.
Выгоды, представляемые жизнью на чужбине в крупных
торговых и промышленных центрах, в особенности же при сопоставлении их с бедностью и полной необеспеченностью существования на родине, все в большей и большей степени должны были манить и привлекать к себе и палестинских евреев, и
либо побуждали их добровольно покидать родину и переселяться на чужбину, либо заставляли их скорее и легче примиряться со своей новой родиной в относительно довольно часто повторявшихся в эллинистическую эпоху случаях насильственного переселения.
В этом-то резком переломе как в условиях жизни, так и в
мировоззрении и господствующем настроении иудейского народа, переломе, повлекшем за собою быстрое распространение
и акклиматизацию иудеев и иудейства по всему миру, мы и
должны видеть одну из главных причин самого широкого и
повсеместного соприкосновения и взаимодействия эллинской
и иудейской культур, наступающего с началом эллинистической
эпохи почти внезапно после многовекового неведения обоих
народов друг о друге. Но если первоначальные причины последующей диаспоры мы должны искать еще в исторических
судьбах и условиях исторического развития израильского народа в доэллинистическую эпоху, если почва для рассеяния
Израиля по всему миру была подготовлена, таким образом, заранее, то окончательный толчок в этом направлении дан был
встречей и соприкосновением их с греками и с греческой культурой со времени азиатского похода Александра Македонского и образования по его смерти эллинистических государств.
160
Почти одновременно с переворотом, совершившимся в судьбе
и характере иудейского народа, и в жизни и условиях исторического развития греков произошла не менее значительная
перемена, хотя и обратная и даже прямо противоположная по
своему характеру, но оказавшаяся тождественной по своим результатам. В отличие от иудеев, остававшихся в течение почти
всей предшествовавшей эпохи вплоть до своей первой встречи
с греками народом почти исключительно земледельческим и
