ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Эти подробности совершенно не относятся к делу. Вас спросили: каково было отношение Клюге? Только это...
Д-Р ШТАМЕР: Я не понимаю. Не пойму, что Вы сказали, г-н Председатель.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я сказал, что все эти детали о конкретном месте, где фон Клюге встретил какого-то другого командующего армией, совершенно излишни. Вас лишь спросили: как фон Клюге относился к убийству военнопленных? Ведь так?
Д-Р ШТАМЕР: Да.
[Поворачиваясь к свидетелю.] Когда будете говорить, отвечайте кратко. Пожалуйста, просто сообщите нам, что сказал фон Клюге.
ФОН ЭЙХБОРН: Фон Клюге сказал по телефону фон Боку, что приказ расстреливать военнопленных неприемлем и невыполним с точки зрения войсковой дисциплины. Фон Бок поддержал эту точку зрения, и они полчаса говорили о мерах, которые хотели предпринять против этого приказа.
Д-Р ШТАМЕР: Согласно заявлениям Обвинения, расстрел этих 11.000 офицеров предположительно произошел где-то в сентябре 1941 года. Вопрос: Вы считаете возможным, чтобы столь массовые расстрелы и захоронения могли происходить рядом с полковой штаб-квартирой и Вы ничего об этом не слышали?
ФОН ЭЙХБОРН: Мы были очень заняты подготовкой к переезду командования группы армий в Смоленск. Было выделено большое количество связных подразделений для установки качественных сооружений. Повсюду там постоянно ходили и прокладывали кабели и телефонные линии. Не может быть и речи о том, чтобы что-то подобное могло там произойти, а я не узнал бы об этом.
Д-Р ШТАМЕР: У меня больше нет вопросов к свидетелю, г-н Председатель.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Свидетель может быть свободен.
Д-Р ШТАМЕР: Г-н Председатель, перед вызовом моего третьего свидетеля, генерал-лейтенанта Оберхаузера, не позволите ли Вы мне сделать следующее замечание?
Обвинение до сих пор только предполагает, кто осуществил расстрел: что это был 537-й полк под командой полковника Аренса. Сегодня полковник Арене опять был квалифицирован обвинением как виновный. Очевиден отвод этого обвинения; и было сказано, что если это был не Арене, то его предшественник, полковник Беденк; а если и Беденк этого не совершал, то очевидно - и это, кажется, уже третья версия - что это сделало СД. Защита сконцентрировалась исключительно на утверждении, что полковник Арене является виновником, и это обвинение опровергла. Исходя из изменившейся ситуации и позиции обвинения, я должен вызывать еще одного, четвертого свидетеля. Это старший лейтенант Ходт, упоминавшийся сегодня как виновник, который был в штабе полка с самого начала и который был, как мы установили, старшим передового подразделения, занявшего Днепровский Замок в июле. Вчера я случайно получил адрес лейтенанта Ходта. Он находится в Глюксбурге, возле Фленсбурга; и я, таким образом, прошу разрешения вызвать в качестве свидетеля лейтенанта Ходта, который будет свидетельствовать, что в промежутке между июлем и сентябрём расстрелы не имели места.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Д-р Штамер, Суд рассмотрит Ваше предложение относительно дополнительного свидетеля в половине третьего.
Д-Р ШТАМЕР: Да, сэр. Теперь я вызываю в качестве свидетеля генерал-лейтенанта Оберхаузера.
[Свидетель Оберхаузер встает.]
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Сообщите, пожалуйста, Ваше полное имя?
ЮГЕН ОБЕРХАУЗЕР (СВИДЕТЕЛЬ): Юген Оберхаузер.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Повторяйте за мною присягу: я клянусь Богом - Всемогущим и Всезнающим - что я буду говорить чистую правду, только правду и ничего кроме правды.
[Свидетель повторяет присягу.]
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы можете сесть.
Д-Р ШТАМЕР: Генерал, какую должность Вы занимали во время войны?
ОБЕРХАУЗЕР: Я был командующим связью в армейской группе во время польской кампании, в группе армий «Север»; затем, во время Западной кампании, в группе армий «В»; и затем, в русскую кампанию, в группе армий «Центр».
Д-Р ШТАМЕР: Когда Вы и Ваш штаб оказались в районе Катыни?
ОБЕРХАУЗЕР: Где-то в сентябре 1941 года.
Д-Р ШТАМЕР: Где расположился Ваш штаб?
ОБЕРХАУЗЕР: Мой штаб был расположен в непосредственной близости от командующего группы армий; то есть около 12 километров на запад от Смоленска, около железнодорожной станции Красный Бор.
Д-Р ШТАМЕР: Был ли 537-й полк под Вашей командой?
ОБЕРХАУЗЕР: Полк 537 был непосредственно под моей командой.
Д-Р ШТАМЕР: Какова была задача полка?
ОБЕРХАУЗЕР: Полк имел задачу установления как телеграфной, так и беспроволочной связи между командованием группы армий и подчиненными ему армиями и подразделениями.
Д-Р ШТАМЕР: Штаб полка располагался рядом с Вами?
ОБЕРХАУЗЕР: Штаб этого полка был расположен около 3, возможно, 4 километров на запад от моего расположения.
Д-Р ШТАМЕР: Можете ли Вы дать нам более подробную информацию о точном местонахождении штаба 537-го полка?
ОБЕРХАУЗЕР: Штаб 537-го полка находился в очень хорошем русском лесном доме. До этого там, наверное, жили комиссары. Он находился на крутом берегу Днепра. В стороне от дороги, возможно, в 400 или 500 метрах. Думаю, километрах в 4-х на запад от меня, по главной дороге Смоленск- Витебск.
Д-Р ШТАМЕР: Кто был старшим в полку после взятия Смоленска?
ОБЕРХАУЗЕР: После взятия Смоленска командиром полка был полковник Беденк.
Д-Р ШТАМЕР: До какого времени?
ОБЕРХАУЗЕР: До ноября 1941 года.
Д-Р ШТАМЕР: Кто был его преемником?
ОБЕРХАУЗЕР: Его преемником был полковник Арене.
Д-Р ШТАМЕР: До какого времени?
ОБЕРХАУЗЕР: Приблизительно до сентября - быть может, августа - 1943 года.
Д-Р ШТАМЕР: Как долго Вы сами находились в районе Катыни?
ОБЕРХАУЗЕР: Я был там до переезда штаб-квартиры командования группы армий дальше на запад.
Д-Р ШТАМЕР: Каковы были Ваши отношения с командирами этого полка?
ОБЕРХАУЗЕР: Мои отношения с полковыми командирами были весьма тесными как по службе, так и вне ее, поскольку я был первым командиром этого полка. Я сам формировал полк и был к нему очень привязан.
Д-Р ШТАМЕР: Вы лично часто посещали Днепровский Замок?
ОБЕРХАУЗЕР: Я часто бывал в Днепровском Замке; обычно раз или два в неделю.
Д-Р ШТАМЕР: Часто вызывали командиров?
ОБЕРХАУЗЕР: Командиры бывали у меня чаще, чем я у них.
Д-Р ШТАМЕР: Известно ли Вам что-нибудь о том, что около Смоленска, в 25-45 километрах на запад, были три русских лагеря, где содержались польские военнопленные...
ОБЕРХАУЗЕР: Я ничего об этом не знал.
Д-Р ШТАМЕР: ... которые попали в руки немцев?
ОБЕРХАУЗЕР: Я никогда ничего не слышал об этом.
Д-Р ШТАМЕР: Существовал ли приказ, предположительно исходивший из Берлина, о том, что польские военнопленные должны быть расстреляны?
ОБЕРХАУЗЕР: Нет, такого приказа никогда не было.
Д-Р ШТАМЕР: Издавали ли Вы сами когда-либо такой приказ?
ОБЕРХАУЗЕР: Я никогда не отдавал такого приказа.
Д-Р ШТАМЕР: Известно ли Вам, чтобы полковником Беденком или полковником Аренсом такой расстрел был осуществлен?
ОБЕРХАУЗЕР: Неизвестно, но я считаю это совершенно невозможным.
Д-Р ШТАМЕР: Почему?
ОБЕРХАУЗЕР: Во-первых, поскольку такой приказ должен был бы обязательно пройти через меня, поскольку я был прямым начальником над этим полком; и, во-вторых, поскольку, если такой приказ был бы дан по не известной для меня причине и передан полку по какому-то неведомому каналу, командиры наверняка позвонили бы мне или сказали при встрече: «Генерал, нам приказали что-то непонятное».
Д-Р ШТАМЕР: Вы знаете старшего лейтенанта Ходта?
ОБЕРХАУЗЕР: Да, я знаю его.
Д-Р ШТАМЕР: Какую должность он занимал в 537 полку?
ОБЕРХАУЗЕР: Ходт замещал разные должности в полку. Как правило, его посылали вперед, поскольку он был особенно квалифицированным офицером - в особенности, что касалось технической квалификации - для подготовки нового местоположения полка. Он, таким образом, был начальником передовой партии, так называемой технической роты, для того, чтобы готовить новое расположение полка; затем он был полковым экспертом по телефонным системам, имеющим дело со всем, что касается телефонной и телетайпной связи с командованием группы армий. В моем штабе он замещал должности каких-либо из моих офицеров во время их отсутствия.
Д-Р ШТАМЕР: Он также был начальником передового подразделения при переезде в Катынь?
ОБЕРХАУЗЕР: Этого я сказать не могу. Могу лишь сказать, что я лично слышал от своего начальника штаба, что он послал вперед офицера после того, как стало ясно, как располагать штаб-квартиру; что офицер этот действовал от моего имени, поскольку я был еще на старом месте, он готовил переезд так, как я хотел, с точки зрения командующего связи. Я не знаю, кто был старшим в этом передовом подразделении тогда, но вполне возможно, что им был старший лейтенант Ходт.
Д-Р ШТАМЕР: Были ли Вы в Катыни или рядом с ней в момент после оставления Смоленска, то есть, я полагаю, с 20 июля 1941 и вплоть до переезда Вашего штаба в Катынь 20 сентября?
