ОБЕРХАУЗЕР: Не могу себе представить нахождение там других солдат или военнослужащих других подразделений. Мне ничего об этом не известно.
Г-Н СМИРНОВ: Я не говорю о большом количестве. Я говорю о 20 или иногда 25 военнослужащих.
ОБЕРХАУЗЕР: Когда полковой командир вызывал своих ротных командиров или командиров взводов для офицерского совещания, тогда, конечно, там была дюжина военнослужащих, которых обычно там не бывает.
Г-Н СМИРНОВ: Нет, речь не идет о военнослужащих этого полка. Я хотел бы задать Вам несколько иной вопрос. Число 537 имелось на знаках отличия солдат, принадлежащих этому полку?
ОБЕРХАУЗЕР: Насколько я помню, номер был на погонах, но в начале войны мог быть скрыт под средствами маскировки. Не помню, использовалась ли маскировка в этот конкретный период. Во всяком случае, у подъезда полкового штаба был черно-желто-черный флаг с числом 537.
Г-Н СМИРНОВ: Я говорю о солдатах, которые приезжали на дачу в Козьих Горах, но не имели на знаках отличия числа 537. Вы никогда не интересовались, что делали там эти солдаты в сентябре и октябре 1941 года? Сообщал ли Вам командир подразделения об этом?
ОБЕРХАУЗЕР: Можно уточнить - какой год Вы имеете в виду, 1941-й?
Г-Н СМИРНОВ: Да, 1941-й, который нас наиболее интересует.
ОБЕРХАУЗЕР: Не думаю, что в это время там было много приезжих и военнослужащих из других частей, поскольку в течение этого периода всё было в стадии реконструкции и я не могу представить себе, чтобы другие подразделения, даже небольшие группы по 20 или 25 человек, могли бы там быть. Я лично, как уже говорил Вам, был там только раз или два раза в неделю, и то, начиная с сентября - октября.
Г-Н СМИРНОВ: С какого именно сентября Вы начинали бывать там? Вы сказали, что это было в сентябре, но не назвали даты.
ОБЕРХАУЗЕР: Не могу Вам сказать. Командующий группой армий переехал туда в конце сентября из Борос- силова, незадолго до захвата Вязьмы, который случился 2 октября.
Г-Н СМИРНОВ: Следовательно, Вы могли бы начать бывать на этой даче, например, только в конце сентября или начале октября 1941 года?
ОБЕРХАУЗЕР: Это произошло только после того, как небольшой замок, наконец, был полностью занят и не намного раньше, чем переехало командование группы армий.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Полковник Смирнов, эти детали необходимо выяснять? У Вас имеется конкретная цель, требующая прояснения стольких нюансов?
Г-Н СМИРНОВ: Г-н Председатель, я задаю этот вопрос вот почему: позже мы должны опросить свидетелей Советского Обвинения по той же теме и особенно руководителя медико-юридического исследования. Вот почему я прошу позволения суда выяснить у свидетеля дату, когда именно он посещал дачу. Это будет мой последний вопрос.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Да, очень хорошо. Не вдавайтесь в большие детали, чем находите безусловно необходимым.
Г-Н СМИРНОВ: Итак, в начале сентября и в первой части октября 1941 Вы были на даче в Катынском лесу или Вы не могли быть там в то время?
ОБЕРХАУЗЕР: Я не помню этого точно. Полковой командир выбрал небольшой замок и расквартировал в нем штаб. Когда в точности он оказался там впервые, я знать не могу, у меня хватало собственных дел.
Г-Н СМИРНОВ: Нет, я спросил о Вас лично: не могли Вы быть на даче в течение первой части сентября? Не могли Вы быть там ни при каких обстоятельствах до 20 сентября?
ОБЕРХАУЗЕР: Я так не думаю.
Г-Н СМИРНОВ: У меня нет больше вопросов, г-н Председатель.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Хотите ли Вы вновь допросить свидетеля, д-р Штамер?
Д-Р ШТАМЕР: К несчастью, да, г-н Председатель, я должен вернуться к вопросу о датах, ибо он не был достаточно прояснен в ходе этих последних вопросов.
Когда 537-й полк расквартировался в помещениях замка?
ОБЕРХАУЗЕР: Как я понимаю, было в течение сентября.
Д-Р ШТАМЕР: В начале или конце сентября?
ОБЕРХАУЗЕР: Вероятно, ближе к концу сентября.
Д-Р ШТАМЕР: До тех пор там находилась только передовая партия, или ...
ОБЕРХАУЗЕР: Передовая партия полка была там с моими офицерами, которых я послал вперед.
Д-Р ШТАМЕР: Сколько сержантов было в передовой партии?
ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу точно Вам сказать, сколько полк посылал. Я лично послал одного офицера. Обычно полк не мог посылать очень много народу. Ведь полк все еще действовал в старом расположении командования, в Бороссилове, и одновременно он должен был оборудовать новый пост. Следовательно, в течение периода перегруппировки, совпадающего по времени с перемещением командования группы армий, имеется значительная нехватка солдат. Еще было необходимо обеспечивать старую штаб- квартиру, и новый пост требует людей для своего оборудования, так что в течение этого периода, несомненно, имелась нехватка людей.
Д-Р ШТАМЕР: Можете ли Вы оценить размер передовой партии?
ОБЕРХАУЗЕР: Это 30, 40 или 50 человек.
Д-Р ШТАМЕР: Сколько из них сержантов?
ОБЕРХАУЗЕР: Может быть, один или два офицера, несколько сержантов, остальные солдаты.
Д-Р ШТАМЕР: Полк был очень сильно разбросан, да или нет?
ОБЕРХАУЗЕР: Да.
Д-Р ШТАМЕР: Насколько сильно, приблизительно?
ОБЕРХАУЗЕР: Во всем расположении группы армий, на пространстве между Орлом и Витебском.
Д-Р ШТАМЕР: Сколько это, приблизительно, километров?
ОБЕРХАУЗЕР: Более 500 километров.
Д-Р ШТАМЕР: Вам известен юрист группы армий «Центр» генерал д-р Конрад?
ОБЕРХАУЗЕР: Да.
Д-Р ШТАМЕР: Вы знаете, что в 1943-м году он опросил местных жителей под присягой о дате предполагаемого расстрела польских военнопленных в Катынском лесу?
ОБЕРХАУЗЕР: Нет, я не знаю.
Д-Р ШТАМЕР: У меня нет больше вопросов, г-н Председатель.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Находились ли в одно время с Вами в окрестностях Катыни какие-либо айнзацкоманды?
ОБЕРХАУЗЕР: Мне ничего об этом не известно.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы когда-нибудь слышали о приказах расстреливать советских комиссаров?
ОБЕРХАУЗЕР: До меня доходили слухи.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Когда?
ОБЕРХАУЗЕР: Кажется, в начале русской кампании, я так думаю.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Перед началом кампании или после?
ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу вспомнить, когда слышал; возможно, что перед началом кампании.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Кто должен был выполнять этот приказ?
ОБЕРХАУЗЕР: Строго говоря, войска связи в боях не участвуют. Следовательно, они действительно не имели с этим ничего общего и, следовательно, никоим образом не имели отношения к этим приказам.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я Вас об этом не спрашивал. Я спросил Вас, кто должен был выполнять приказ.
ОБЕРХАУЗЕР: Может быть, те, кто вступал в контакт с этими людьми.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Любой, кто входит в контакт с русскими комиссарами, должен убивать их; так, что ли?
ОБЕРХАУЗЕР: Нет, я допускаю, что это были войска, борющиеся с войсками, фактически ведущие борьбу с войсками на линии фронта, т.е. те, кто сначала встречал неприятеля. Это могло применяться только к армейской группе. Войскам связи никогда не приходилось встречаться лицом к лицу с комиссарами. Вероятно, поэтому они не были упомянуты в приказе или подвержены каким-либо образом этому приказу.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Свидетель может быть свободен.
Trial of the major war criminals before the International Military Tribunal Nuremberg Proceedings 25 june - 8 july 1946 Vol XVII Ams Press, 1971. Pp. 273-320. Перевод с английского.
ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЙ МЕЖДУНАРОДНОГО ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА. ДОПРОС СВИДЕТЕЛЕЙ ОБВИНЕНИЯ
1-2 июля 1946 года
Допрос свидетеля Базилевского Бориса
Помощник главного обвинителя от СССР Смирнов: Господин председатель, я прошу о вызове для допроса в качестве свидетеля бывшего заместителя бургомистра города Смоленска во время немецкой оккупации - профессора астрономии Базилевского.
Председатель: Да, пожалуйста, приведите свидетеля.
(Вводят свидетеля)
Назовите Ваше имя и фамилию.
Свидетель: Базилевский Борис.
Председатель: Повторяйте за мной слова присяги в следующей форме:
«Я, гражданин Советского Союза, вызванный в качестве свидетеля по настоящему делу, перед лицом Высокого Суда торжественно обещаю и клянусь говорить все, что мне известно по данному делу, ничего не утаить и ничего не прибавить».
(Свидетель повторяет слова присяги)
Вы можете сесть.
Смирнов: Разрешите приступить к допросу, господин председатель?
Председатель: Да, пожалуйста.
Смирнов: Скажите, свидетель, чем занимались Вы до начала немецкой оккупации города Смоленска и Смоленской области и где проживали?
Базилевский: Я до оккупации Смоленска и Смоленской области проживал в городе Смоленске и занимал должность профессора сначала Смоленского университета, затем Смоленского педагогического института, одновременно был директором астрономической обсерватории. В течение 10 лет был деканом физико-математического факультета, в последние годы - заместителем директора института по учебной части.
