уникальный путь — насилие привело их к захвату власти быстрым и прямым путем, без продолжительного периода электоральной активности. Придя к власти, Муссолини начал укрощать своих боевиков, включив их в государственную и хорошо оплачиваемую парамилитарную структуру — т. н. «добровольную милицию национальной безопасности» (MSVN). Вторая волна насилия, теперь при государственной поддержке, произошла в конце 1930-х в Африке, третья — в Европе ближе к концу войны. Таким образом, насилие в среде итальянских фашистов носило неравномерный характер. Первая его фаза, по-видимому, легитимизированная милитаристскими ценностями и ситуацией «гражданской войны», быстро оборвалась. Вторая и третья фазы (о которых мы поговорим в следующем томе), хоть и кровавые, также длились недолго и остались скрыты от глаз большинства итальянцев.
Итак, большинство первых итальянских фашистов были молодые мужчины, организованные в парамилитарные боевые отряды. У большей части из них юность прошла на войне, другие повоевать не успели. Все в возрасте 18–21 года познакомились с милитаризмом и/или парамилитаризмом — либо на войне, либо в сквадристах. Можно ли придумать для них девиз лучше, чем «мне плевать»? Пока что они, кажется, подтверждают скорее концепцию самого Муссолини, чем Сальваторелли или Де Феличе. В самом деле, они с удовольствием пародировали теоретиков классовой борьбы, награждая своих противников-марксистов обидным эпитетом «буржуи». Итальянское borghese означает также «гражданский», «штатский», так что коннотации ясны: к черту законопослушных, нытиков, слабаков! Как мы увидим далее, «молодость», «действие» и даже «насилие» стали ключевыми понятиями новой идеологии.
Регионы
Сильнее всего был фашизм в двух маленьких и «неспокойных» приграничных регионах Италии: в северном Альто-Адидже (Южном Тироле), оспариваемом Австрией, и на северо-востоке, оспариваемом Югославией. В марте 1921 г. в одном только Триесте насчитывалось почти 15 тысяч из 80 тысяч членов движения — более чем вдвое больше, чем в любой другой провинции. Триест и соседняя провинция Удине дали фашистскому движению 20 % членов (всего в Италии была семьдесят одна провинция). Сразу после войны, когда пересмотренные границы были свежи и еще оспаривались, многие полагали, что северной и северо-восточной Италии «грозит опасность», и немало местных жителей обращались к крайнему национал-этатизму в надежде защитить свою землю от растущего австро-германского и словенского национализма (De Felice, 1966: 8-11; Linz, 1976: 82–84, 92; Steinberg, 1986). Однако силен был фашизм и в современных городах северной Италии, откуда распространялся в наиболее развитые сельские регионы севера и северо-востока: в Венеция-Джулия, в Венето, по всей долине По, Тоскане и Умбрии. Затем подпали под обаяние фашизма и крупные города на северо-западе. Райли (Riley, 2002: гл. 2) отмечает, что это были самые современные регионы Италии. Сельские районы были достаточно разнообразны: где-то царили крупные землевладельцы, где-то — небольшие крестьянские хозяйства. Однако во всех областях, охваченных фашизмом, было хорошо развито гражданское общество — плотная сеть добровольных неформальных объединений, таких как кооперативы или профсоюзы. Он заключает: фашизм развивался там, где гражданское общество было всего сильнее и фашистская партия мобилизовала уже существующие добровольные ассоциации. Позднее, после Похода на Рим, фашизм распространился на большую часть страны. К 1923 г. около 40 % членов фашистской партии жили в центральной Италии, 37 % в северной и целых 23 % в южной — хотя по-настоящему отсталые южные районы оставались почти не затронуты. К 1922 г. относительный вклад Триеста и Удине упал до 5 %, а доля семи крупнейших итальянских городов снизилась с 39 до 25 % (Revelli, 1987: 22).
Фашисты на северо-западе имели свои особенности. Членов партии в Удине по состоянию на 1922 г. я подробно рассматриваю во втором столбце табл. 3.1 в Приложении. В основном они относились к среднему классу, однако включали и большую часть местной рабочей силы [26]. Я вычисляю процентное соотношение доли каждой группы, представленной в фашистском движении, с их общей долей в экономическом секторе. Это дает нам индекс избыточного или недостаточного представительства фашистов. Значения более 1,0 указывают на избыточное представительство, менее 1,0 — на недостаточное. Такие вычисления я провожу для каждого рассматриваемого конкретного случая [27]. В Удине фашисты наиболее массово представлены среди управленцев в государственном и частном секторе (индекс 3,1); за ними следуют крупные собственники и специалисты (индексы 1,5). Коммерсанты практически не выделяются (индекс 1,1). Промышленные рабочие представлены намного слабее (индекс 0,5). Доля сельскохозяйственного сектора еще ниже (0,4), но будем помнить, что это город. Однако в категорию «управленцев» входят и рабочие коммунального хозяйства. Если вычесть их, индекс «белых воротничков» снизится приблизительно до 2,0. Как видим, самой многочисленной группой оказываются именно они, а не «классическая» (то есть независимая) мелкая буржуазия. Рабочие составляют в Удине более четверти партии, но все равно представлены недостаточно (их индекс около 0,75). В Триесте, как писали современники, фашисты были выходцами из всех классов. Здесь нападения на социалистов и словенцев помогли им получить контроль над улицей раньше, чем в других местах. В газетах писали, что фашизм в Триесте особенно популярен среди рабочих и городских чиновников, что в его провокационных демонстрациях и шествиях сочетаются агрессивный национализм и синдикализм. Некоторые фашисты нападали на евреев, но чаще мишенями становились «враги» — социалисты, иногда определяемые также как «славяне», словенцы или вообще «чужие». Фашизм был очень силен и в Альто-Адидже: в этом регионе фашисты впервые захватили местный муниципалитет (Silvestri, 1969; Payne, 1995: 108; Abse, 1996). В этих двух регионах мы видим, как фашисты продвигают свою этническую политику, в том числе дискриминацию других этнических групп, в тяжелых случаях сопровождаемую насилием, направленным на этнические чистки, с целью заставить меньшинства эмигрировать. Впрочем, убийства здесь были редки, а о плановых депортациях речи не было. Давление на меньшинства с целью понудить их к эмиграции после Первой мировой войны было обычным делом на спорных приграничных территориях по всей Европе, и Италия здесь не была исключением. Разумеется, это поощряло фашизм.
Шаблон везде один и тот же. Самый широкий отклик встречали фашисты у всех классов на «угрожаемых» приграничных территориях. Поскольку Италия была полуостровом, серьезных территориальных споров не имела и с основными своими соседями — Францией и Швейцарией — поддерживала хорошие отношения, «угрожаемых» приграничных территорий у нее было всего две — Триест и Южный Тироль, и те очень невелики. Будь их побольше, итальянский фашизм, возможно, получил бы более широкую классовую опору и проводил бы не столько политические, сколько этнические чистки.
Классы
Как и фашистов в других странах, итальянских фашистов чаще всего рассматривают с классовой точки зрения. И, как обычно, большинство ученых полагают, что фашисты были выходцами преимущественно из среднего или нижнего среднего класса. Однако самый содержательный наш источник, общенациональный реестр членов фашистской партии, не вполне поддерживает эту гипотезу (это отмечается в: Payne, 1995: 104). Столбец
