Мамаю удалось посадить на Рязанское великое княжество своего ставленника Олега Ивановича, которого он хотел противопоставить московскому князю. Однако расчеты Мамая не оправдались. Рязанское княжество при Олеге не могло уже соперничать с Москвой, вскоре Олег вошел в союз с Московским князем, признав его своим «старшим братом».
Используя сложившуюся обстановку, Дмитрий Иванович отказался выполнить «ряд», заключенный с Мамаем, отказался от уплаты дани. Можно согласиться с А. Е. Пресняковым, что Мамай едва ли получил дань после 1373 года, установленную по «ряду» 1371 года. Грабежи и разорения татарами русских земель вызывали антитатарские движения в русских городах. В 1372 г. произошло избиение мамаевых послов и сопровождавшего их татарского отряда в Нижнем Новгороде [489]. Подобное возмущение против татарских сборщиков дани произошло годом раньше в Рязани, что повлекло за собой нападение татар из орды Мамаевой на Рязань в следующем году. Татары особенно участили свои набеги на Русь с 1377 года, в частности под этим годом русские летописи отмечают большое сражение на реке Пьяне, окончившееся поражением Суздальско-Московского войска [490], за которым последовало разграбление татарами Нижнего Новгорода и его окрестностей.
В 1378 г., «собрав, воя многи», Мамай послал с князем Бегичем «рать на великого князя Дмитрия Ивановича и на всю землю русскую». Войско Дмитрия Ивановича встретило татар в пределах Рязанского княжества на реке Воже и 11 августа во время переправы через реку Вожу наголову разбило войско Бегича и «убиша их множество». В числе убитых оказались знатные татарские князья: Хаджибей, Коверга. Карабулук, Кастров и много других, был убит и сам князь Бегич [491]. К. Маркс придавал этой битве большое значение: «Дмитрий Донской, — писал К. Маркс, — совершенно разбил монголов на реке Воже (в Рязанской области). Это первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими» [492].
Разгром Бегича произвел ошеломляющее впечатление на орду, Узнав о поражении своего войска, Мамай, как передает Никоновский летописец, «о семь скорбяще зело и лицо свое одирающе, и ризы своя растерзаще, и глаголяще: «Увы мне, увы мне! что сътворили рустии князи надо мною? Како мя срамоте и стыду передали? Како мя поношение и поругание и смех сътворили всемь? Како могу избыти сего поношенна и бесчестия» [493]. Отчаяние Мамая понятно. Татарская феодальная аристократия, до поры до времени поддерживавшая Мамая, надеялась при помощи всесильного временщика восстановить свою власть над всеми землями, завоеванными Батыем, теперь же, разочаровавшись в нем, легко могла расправиться с Мамаем так же, как она ранее расправлялась с ханами Золотой Орды, принадлежавшими к «золотому роду» Чингис-хана, Мамай же был только темником.
Чтобы поддержать свой авторитет в орде и сохранить власть, пошатнувшуюся в связи с разгромом войска Бегича, Мамай решил обрушиться всеми силами на Дмитрия Ивановича и восстановить зависимость Руси от татар, как это было при Узбеке. Не случайно поэтому, когда ему удалось собрать значительные по тому времени силы, Мамай потребовал; от, московского князя уплаты дани в том увеличенном размере, в каком московские князья давали ее при Узбеке и Джанибеке. Навязать свою волю московскому великому князю Мамай мог только лишь силой оружия, и он стал готовиться, к походу на Русь. К тому времени обстоятельства складывались весьма благоприятно для Мамая. На востоке умер Урус-хан, его преемники же были заняты войной с Тохтамышем. Следовательно* нападения с востока не приходилось опасаться. В 1379 году Мамай подчинил себе весь Северный Кавказ, а в следующем году овладел Астраханским улусом, принадлежавшим Хаджи-Черкесу. При каких обстоятельствах совершился захват Мамаем Астрахани, мы пока не знаем, но в 1380 году Астрахань была подчинена Мамаю: с 782 (1380) г. в Астрахани ставленник Мамая Мухаммед-Буляк чеканил свои монеты [494].
С захватом Астрахани Мамаем по существу все улусы Золотой Орды, лежавшие на западе от реди Волги, оказались под его властью. Наконец, перед самым походом на Русь был отстранен от власти хан Мухаммед-Буляк, который пользовался некоторой популярностью в среде татарских феодалов и в силу этого мог быть опасен для Мамая. Никоновский летописец, сообщая под 1380 годом об убийстве Мамаем Мухаммед-Буляка, дает следующее объяснение: «Увидя же, яко любять татарове царя его и убояся, егда како возмужав отьиметь от него власть, и волю его, и того ради уби его, и всех верных его и любящих его» [495]. Вместо Мухаммеда-Буляка был провозглашен ханом Тулук-Бек, метко охарактеризованный русским летописцем: «не владеюща ничим же перед Мамаем, но всяку старшинство воздержаша Мамай и всеми владеяще в орде» [496]. Не случайно, в своем ярлыке Тулук-бек писал о себе, что он действует «Мамаевою дядиною мыслию». При таком безвольном хане никто не осмеливался противодействовать Мамаю в деле подготовки к большой войне против Руси.
Подготовляя «большую войну», в 1379 году Мамай предпринял удачный поход на Нижегородское и Рязанское княжества, Рязанский князь Олег вынужден был явиться к Мамаю и стал его союзником в будущей войне с Москвой. Перед началом похода на Москву Мамай договорился и с литовским князем Ягайлом о совместных действиях против Москвы. Союзником Мамая были также генуэзцы Крыма, предоставившие в распоряжение Мамая незначительный, но хорошо обученный отряд пехоты. Таким образом, Мамаю удалось собрать значительные военные силы, в которых, помимо татар, участвовали фрязи (венецианцы, генуэзцы), черкесы, ясы и буртасы. По русским источникам, Мамай привел на Куликово поле огромное войско. Согласно «Сказанию о Мамаевом побоище», одних лишь убитых татар на Куликовом поле насчитывалось 400 тысяч человек. Цифры эти, конечно, крайне преувеличены, как и преувеличено число русских войск, якобы составившее 400 тысяч человек [497].
Московский летописный свод конца XV века, легший в основу позднейших летописных оводов XVI в., определяет количество войска московского князя, прибывшего в Коломну, в «100000 и сто, опроче князей русских и воевод местных». «От начала бо такова сила не бывала князей Русских, — пишет летописец, — яко же в се время (т. е. после объединения русских земель — М. С.), бе бо всее силы и всех ратей числом с полтораста тысящь или с двесте тысящь» [498]. Дмитрий Донской вряд ли мог выставить без Тверского, Суздальско-Нижегородского и Рязанского княжеств 300 000–400 000 воинов. Позднейшими археологическими разведками на Куликовом поле не подтвердились указания источников о потере обеих сторон до 600 тысяч воинов. Немецкая рукописная хроника Лиенденблата, составленная вскоре после 1380 года, определяет число убитых с обеих сторон только в 40 000 человек. Если основываться на данных летописного свода 1470–1480 гг., то число воинов Дмитрия Донского, участвовавших в бою на Куликовом поле, можно определить суммарно в 100 или 150 тысяч человек [499]. Согласно тем же источникам, военные силы Мамая были гораздо больше,
