от Абеляра до Фомы уповали на логику, а Аристотеля сделали чуть ли не членом Троицы, воистину святым призраком, Бэкон формулирует научную революцию в терминах математики и эксперимента. Самые строгие выводы логики оставляют нас в неведении, пока не подтвердятся опытом; только ожог по-настоящему убеждает нас в том, что огонь жжет. «Тот, кто хочет радоваться, не сомневаясь в истинах, лежащих в основе явлений, должен знать, как посвятить себя эксперименту».111 Временами кажется, что он думает об эксперименте не как о методе исследования, а как об окончательном способе доказательства путем проверки идей, полученных на основе опыта или рассуждений, путем конструирования на их основе вещей, имеющих практическую пользу.112 Более четко, чем Фрэнсис Бэкон, он осознает и заявляет, что в естественных науках эксперимент является единственным доказательством. Он не делает вид, что эта идея нова; Аристотель, Геро, Гален, Птолемей, мусульмане, Аделард, Петрус Хиспанус, Роберт Гроссетесте, Альбертус Магнус и другие проводили или восхваляли эксперименты. Роджер Бэкон сделал неявное явным и прочно водрузил флаг науки на завоеванную землю.
За исключением оптики и реформы календаря, Роджер, как и Фрэнсис Бэкон, внесли лишь незначительный вклад в науку как таковую; они были скорее философами науки, чем учеными. Продолжая работу Гроссетесте и других, Роджер пришел к выводу, что юлианский календарь преувеличивает продолжительность солнечного года на один день каждые 125 лет — самый точный расчет, который был сделан до этого, — и что в 1267 году календарь опережал солнечный на десять дней. Он предложил исключать из юлианского календаря один день каждые 125 лет. Почти столь же блестящими были сто страниц по географии в IV части Opus maius. Бэкон охотно беседовал с Вильгельмом Рубрукисом по возвращении своего друга-францисканца с Востока, узнал от него много нового о Востоке и был впечатлен рассказом Вильгельма о бесчисленных миллионах людей, никогда не слышавших о христианстве. Отталкиваясь от высказываний Аристотеля и Сенеки, он заметил, что «море между концом Испании на западе и началом Индии на востоке можно пройти за несколько дней при благоприятном ветре».113 Этот отрывок, скопированный в «Imago mundi» (1480) кардинала Пьера д'Айли, был приведен Колумбом в письме Фердинанду и Изабелле в 1498 году как одно из предложений, вдохновивших его на путешествие 1492 года.114
Работы Бэкона по физике — это видение современных изобретений, окрашенных то и дело популярными идеями его времени. Здесь в дословном переводе приведены знаменитые отрывки, в которых он перескакивает из тринадцатого в двадцатый век:
Пятая часть экспериментальной науки касается создания инструментов удивительной полезности, таких как машины для полета, или для передвижения в транспортных средствах без животных, но с несравненной скоростью, или для плавания без гребцов с большей скоростью, чем это было бы возможно с помощью рук человека. Ибо все это уже сделано в наши дни, чтобы никто не смеялся над этим и не удивлялся. А эта часть учит, как делать инструменты, с помощью которых можно поднимать и опускать невероятные тяжести без труда и хлопот…»,115 Можно сделать летающие машины, и человек, сидящий в центре машины, может вращать какое-нибудь хитроумное устройство, с помощью которого искусственные крылья могут бить по воздуху на манер летающей птицы….. Также могут быть сделаны машины для хождения по морю и рекам, даже по дну, без опасности.116
Отрывок из Opus maius (vi, 12) был истолкован как относящийся к пороху:
Были открыты важные искусства против врагов государства, так что без меча или любого оружия, требующего физического контакта, они могли уничтожить всех, кто оказывал сопротивление….. От силы соли, называемой селитрой, при разрыве столь малой вещи, а именно небольшого куска пергамента, производится столь ужасный звук, что… он превосходит раскаты резкого грома, а вспышка превосходит величайший блеск молнии, сопровождающей гром.
В возможно интерполированном отрывке Opus tertium Бэкон добавляет, что уже используются некоторые игрушки, «крекеры», содержащие смесь селитры (41,2 %), древесного угля (29,4 %) и серы (29,4 %);117 и он предполагает, что взрывная сила пороха может быть увеличена, если заключить его в твердый материал. Он не утверждает, что изобрел порох; он просто был одним из первых, кто изучил его химию и предвидел его возможности.
Лучшая работа Бэкона — часть V Opus maius «О перспективной науке» и дополнительный трактат «Об умножении зрения». Это блестящее сочинение по оптике было основано на работе Гроссетесте о радуге, на адаптации Витело «Аль-Хайтама» и на традиции оптических исследований, восходящей через Авиценну, Аль-Кинди и Птолемея к Евклиду (300 г. до н. э.), который гениально применил геометрию к движению света. Является ли свет эманацией частиц от видимого объекта или это движение некой среды между объектом и глазом? Бэкон считал, что каждая физическая вещь излучает силу во всех направлениях и что эти лучи могут проникать сквозь твердые предметы:
Ни одно вещество не является настолько плотным, чтобы полностью препятствовать прохождению лучей. Материя присуща всем вещам, и поэтому нет такого вещества, на котором действия, связанные с прохождением лучей, не привели бы к изменениям….. Лучи тепла и звука проникают сквозь стенки сосуда из золота или латуни. Боэций утверждает, что глаз рыси пронзает толстые стены.118
Мы не так уверены в рыси, но в остальном мы должны аплодировать смелой фантазии философа, «воображение которого все компактно». Экспериментируя с линзами и зеркалами, Бэкон пытался сформулировать законы преломления, отражения, увеличения и микроскопии. Вспомнив о способности выпуклой линзы концентрировать множество солнечных лучей в одной горящей точке и распространять их за пределы этой точки, формируя увеличенное изображение, он написал:
Мы можем придать прозрачным телам [линзам] такую форму и расположить их таким образом по отношению к нашему зрению и объектам зрения, что лучи будут преломляться и изгибаться в любом направлении, в каком мы пожелаем; и под любым углом мы увидим объект вблизи или на расстоянии. Таким образом, с невероятного расстояния мы можем читать мельчайшие буквы, определять количество пылинок или песка. Так небольшая армия может показаться очень большой и… близкой….. Также мы можем заставить солнце, луну и звезды спускаться вниз…. и многие другие подобные явления, так что разум человека, не знающего истины, не смог бы их вынести…..119 Небеса можно было бы изобразить во всей их длине и ширине на телесной фигуре, движущейся вместе с их суточным движением; и это стоило бы целого королевства для мудрого человека….. Можно
