Конрадина и при содействии Римской курии ее королем был объявлен
Ричард Корнуоллский (1257–1272) — Английский принц из правящего дома Плантагенетов. В значительной степени его избрание на сейме было обусловлено поддержкой, которую ему оказал герцог
Людовик II Баварский (1253–1294), воспитатель Конрадина, в обмен на гарантии безопасности юного королевича. Поэтому Конрадин, единственный наследный принц из правящей династии Гогенштауфенов, стал королем Иерусалима по материнской линии и герцогом Швабии, но не получил корону Германии. Разумеется, став совершеннолетним, он желал восстановить нарушенные права своей семьи.
Папа заочно объявил анафему всем, кто поддержит Конрадина, но одного этого шага казалось недостаточно — у юноши оказались весьма могущественные покровители. Помимо нравственных соображений о династических правах Конрадина, Людовика IX Святого очень беспокоила активность младшего брата, недвусмысленно посягавшего не только на Сицилию, но и на всю Италию. Однако Французский король сам с 1246 г. владел землями от Палермо до Марселя, и появление крупных политических образований не входило в его планы [305].
Теперь Сицилийскому королю пришлось готовиться к войне на два фронта, но он не унывал. 27 мая 1267 г. при посредничестве папы Климента IV был заключен договор между ним и Балдуином II. Несчастный экс-король Балдуин II вынужден был согласиться с передачей Анжуйцу в случае успеха экспедиции прав на любую треть территории Латинской империи, включая сюзеренитет над Ахейским герцогством и острова. За исключением лишь тех, которые принадлежали Венеции, — Республика не собиралась разбрасываться своими землями.
Начиная подготовку к войне с Византией, Сицилийский король попытался заключить несколько важных для него союзов, но, по счастью для византийцев, не очень преуспел в этом, натолкнувшись на превентивную дипломатию многомудрого Михаила VIII Палеолога. Когда французские послы прибыли к татарам, чтобы договориться с ними о начале совместных военных действий, им открылся неприятный секрет — ильхан Абага, наследник хана Хулагу, сочетался браком с Византийской принцессой преподобной Марией Палеолог (об этом писалось выше). Его супруга глубоко почиталась у этих язычников, и было совершенно невероятно представить, чтобы ее муж мог выступить против Византии. Добавим к слову, что согласно благочестивому Преданию, вернувшись после смерти мужа в Константинополь, св. Мария приняла монашеский чин под именем Мелания, построила на собственные средства храм и прожила там до самой кончины. Примечательно, что построенная ей церковь никогда не перестраивалась в мечеть и действует вплоть до сегодняшнего дня.
Тогда Карл Анжуйский устремился к Венгерскому королю Белле IV, ранее неоднократно предлагавшему организовать Крестовый поход против «греков-схизматиков». Но его дочь, чьей руки просил Карл после смерти первой своей жены, решила уйти в монастырь и даже изуродовала себя, чтобы не достаться сицилийцу. Впрочем, Белла IV согласился на двойной брак: его сын принц Иштван женился на дочери Карла Анжуйского, а сын Карла — на дочери Беллы IV Марии. Впоследствии именно благодаря этому браку Анжуйская династия взойдет на Венгерский престол [306].
Но когда, как казалось, все было предрешено, началась война с Конрадином за Италию, забравшая у Сицилийского короля несколько важных лет. Сицилия, недовольная засильем французов, находилась на грани бунта, а сам Конрадин в октябре 1267 г. покинул Швабию и двинулся в Италию. 24 июля 1268 г. он торжественно вступил в Рим под рукоплескания жителей — папа в то время находился в Витербо. Ему навстречу выдвинулся Карл Анжуйский, узнавший о том, что германец направляется для завоевания Сицилии. 23 августа 1268 г. враги встретились у Тальякоццо, и после затяжного и кровопролитного сражения Карл вновь, как и 2 года назад, одержал победу. Французские рыцари, уступавшие наемникам Конрадина в численности, показали большую дисциплину и мужество, а потому германцы после нескольких атак бросили позицию и побежали. Анжуец, пусть и несколько преувеличивая события, писал папе: «Мы убили такое множество врагов, что их поражение при Беневенте — ничто в сравнении с этим» [307].
Поверженный 16-летний Конрадин, его товарищ маркграф Фридрих Баденский (1249–1268) и еще 11 германских аристократов из числа сторонников Гогенштауфена были судимы французским судом и обезглавлены 29 октября 1268 г. на базарной площади в Неаполе. Казнь отпрыска королевской крови и короля Иерусалима вызвала открытое возмущение в Европе. Папу Климента IV упрекали в тайном содействии Сицилийскому королю, и даже французы выражали гневное негодование. Естественно, сами германцы посчитали убийство Конрадина величайшим преступлением века. Но для реалистичного Карла Анжуйского это означало только одно — обеспечение гегемонии на Сицилии и в Италии. Теперь он мог сосредоточиться на реализации своей мечты — создании Средиземноморской империи, куда, конечно, должна была войти и Византия. Однако прошло еще немало времени, пока удалось подавить мятеж на Сицилии, покорить Флоренцию и Тоскану и избрать нового папу взамен скончавшегося в ноябре 1268 г. Климента IV.
Пока шла эта война, Михаил VIII Палеолог не терял времени зря. Хотя ранее попытки Византийского императора завязать с Римом дружеские отношения на основе предлагавшегося объединения Церквей не встречали особого расположения у понтификов, в настоящий момент комбинация неожиданно удалась. В Риме, где пока еще не был избран новый епископ, с большой тревогой следили за политикой Карла Анжуйского, думающего только о собственной выгоде. А тот в 1269 г. предложил венецианцам расторгнуть договор с Константинополем, объединив усилия для общего дела. Из осторожности, не желая обижать сицилийца, венецианцы немного секвестрировали условия отношений с Михаилом VIII Палеологом. В ответ Византийский царь в одностороннем порядке изменил свои обязательства перед Республикой: он отозвал обещание изгнать генуэзцев с территории Византийской империи и предоставить венецианцам кварталы в главных приморских греческих городах. Это охладило тороватых венецианцев, и они не решились рисковать, окончательно предпочтя Константинополь Карлу Анжуйскому [308].
Однако все это не могло существенно повлиять на судьбу предстоящего похода Карла на Константинополь. Понимая, что Сицилийского короля способен удержать только авторитет Рима, Михаил VIII Палеолог с присущей ему энергией и изобретательностью продолжал выискивать малейшие шансы. Пока Апостольская кафедра вдовствовала, он провел много встреч с восточными епископами, пытаясь найти законные предпосылки для церковной унии. Образованный человек, он напомнил греческим архиереям, что еще при императоре св. Иоанне III Дуке Ватаце было принято соборное определение о готовности восточного священства вступить в Евхаристическое общение с латинским клиром и поминать Римского епископа на Литургии. И настойчиво просил духовенство реанимировать это определение к жизни. Заставить Римскую курию служить интересам Византии, с учетом того, что для латинян греки являлись «белыми агарянами», иначе было невозможно.
К сожалению, в этой деятельности василевс не очень преуспел. Не желая конфликтовать с императором, епископы обыкновенно не высказывались категорично против, скользя мыслью по задаваемым им
