Снялись полки с позиций, бесшумно ушли за Днепр. Меряют новые вёрсты.
Шагает в строю Пинаев. Шагает в строю Заноза. Везут на возу Рассаду.
Проходят симбирцы, волынцы, уфимцы. Проходят другие полки и роты.
Проезжает вдоль войск генерал Барклай де Толли:
— Слава героям!
Переглядываются солдаты:
«Кому это Барклай де Толли кричит привет?»
— Видать, волынцам, — решают симбирцы.
— Видать, уфимцам, — решают волынцы.
— Видать, симбирцам, — решают уфимцы.
Озираются солдаты по сторонам: «Где же они, герои?»
Французы шли из Смоленска к Дорогобужу. Группа солдат во главе с молодым лейтенантом продвигалась вдоль днепровского берега. И вдруг из-за береговой кручи, из-за кустов и развесистых ив послышались выстрелы.
Один, второй, третий…
Без промаха бьют свинцовые пули. Что ни выстрел — французом меньше.
Приказал лейтенант остановить продвижение. Прижались солдаты к земле, открыли ответный огонь.
«Видать, значительный отряд, — соображает лейтенант. — Рота, а может быть, и больше». Стал он просить подмогу. Доложил по команде.
Явилась подмога. Прислали и пушку.
— Пушка, пали!
Грянула пушка. Пронеслось ядро по кустам, прошипело, волчком закружилось по круче. Второе ядро врезалось в старую иву. Расщепило, искалечило ствол. Качнулась, рухнула ива.
— Ура! — закричали французы.
Стреляют солдаты. Бьёт, не смолкая, пушка. Идёт настоящий бой.
— Целься сюда! — подаёт команду лейтенант. — Целься сюда! Левее, правее, ещё правее…
Стреляют французы, а не знают того, что у Днепра в ивняке всего-навсего один русский солдат находится.
Перебегает солдат от куста к кусту, от ивы к иве, стреляет из разных мест — вот и кажется со стороны, что целый отряд сражается.
До самого вечера шла перестрелка. Наконец русский солдат умолк.
— Франции вива! Императору слава! — закричали французы.
Доложил лейтенант начальству, что одержал он большую победу, уложил целую роту русских солдат.
Утром к этому месту прибыл сам генерал. Интересно ему взглянуть на побитых русских. Двинулись французы к берегу Днепра, под старые ивы. Идёт лейтенант, сердце стучит. Думает: «Человек пятьдесят русских побил. Потом поправляется: — Нет, сто». Ждёт он наград за усердие.
— Там рота, целая рота легла, — докладывает генералу.
Вышли они к Днепру, идут по крутому берегу. Идут, да только русских не видно. Обошли берег и в одну и в другую сторону — всего один русский солдат валяется. Приник он к земле, словно в атаку бежать собрался.
— Ну где же ваша рота? — обратился генерал к лейтенанту.
Не может понять лейтенант, в чём дело. Где же действительно русские?!
— Тут они, тут они были. Видать, разбежались…
Усмехнулся генерал.
— М-да… Вот она, ваша рота, — ткнул рукой на русского егеря.
В тот же день о подвиге русского солдата доложили Наполеону.
— Один? — переспросил император. — С ружьём против роты солдат и пушки?
— Так точно, ваше величество.
— Лев, лев… — произнёс Наполеон. Потом повысил голос и почти закричал: — Все они львы. Львы, а не люди. Не Россия, а Африка!
Глава вторая
НОВЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ
Нелёгкая жизнь досталась Кутузову. Нелёгкая, зато славная.
В 1812 году Михаилу Илларионовичу Кутузову исполнилось 67 лет.
Много всего позади. Не счесть боёв и походов. Крым и Дунай, поля Австрии, Измаильские грозные стены. Бой под Алуштой, осада Очакова, у Кагула упорный бой.
Трижды Кутузов был тяжело ранен. Дважды к голову, раз в щёку. В одном из сражений Кутузову выбило правый глаз.
Пора бы уже в отставку, на стариковский покой, так ведь нет — помнит народ Кутузова. Вот и сейчас. Собирайся, мол, старый конь. Кутузов едет к войскам. Новый главнокомандующий едет.
Рады солдаты. «Едет Кутузов бить французов», — идёт по солдатским рядам.
Бегут рысаки по дороге. Солнце стоит в зените. Мирно гудят стрекозы. Ветер ласкает травы.
Едет Кутузов, сам с собой рассуждает: «Плохи, плохи наши дела. Нехорошо, когда армия отступает. Непривычно для русских солдат этакое. Орлы! Да ведь силы наши пока слабы. Армию сберегать надо. Смерть без армии государству Российскому. Но и солдат понимать нужно. Душу русскую понимать».
Прибыл Кутузов к войскам.
— Ура! — кричат главнокомандующему солдаты. — Веди нас, батюшка, в бой. Утомились, заждались.
— Правда ваша, правда, — отвечает Кутузов. — Пора унять супостата.
Довольны солдаты, перемигиваются: вот он, настоящий боевой генерал.
— Что мы — не русские? — продолжает Кутузов. — Что нам, в силе господь отказал? Что нам, храбрости не хватает? Сколько же нам отступать!
— Вот это слова!
— Ура генералу Кутузову!
Довольны солдаты. «Ну, братцы, — ни шагу назад. Не сегодня-завтра решительный бой».
Спокойно заснули солдаты. Пробудились на следующий день, им объявляют первый приказ Кутузова. В приказе чёрным по белому значится — продолжать отступление.
Зароптали солдаты:
— А бой?
— Что-то непонятное, — разводят они руками.
— Может, приказ от старых времён остался?
Увидели солдаты Кутузова:
— Ваша светлость, так что же, опять отступление?
Посмотрел на солдат Кутузов, хитро прищурил свой единственный глаз:
— Кто сказал — отступление? Сие есть военный манёвр.
Решил Кутузов объехать войска, посмотреть на боевые полки и роты. Взял он штабных генералов, тронулся в путь.
Едет, встречает пехотный полк. Лежат на привале солдаты.
Увидели пехотные командиры главнокомандующего и генералов:
— Встать!
Повскакали солдаты, застыли, как сосны.
Подъехал Кутузов:
— Не надо, не надо. Пусть лежат, отдыхают солдаты. На то и привал.
Подивились пехотные командиры: впервые так, чтобы перед главнокомандующим и генералами не надо было вставать во фрунт, распустили они солдат.
Едет Кутузов дальше, встречает уланский полк. Расположился полк у какой-то реки. Сняли уланы мундиры, засучили рукава и штаны, коней боевых купают.
Увидели уланские, командиры Кутузова:
— Стройся!
Бросили уланы своих коней, построились в ряд.
Подъехал Кутузов:
— Отставить! — И строго на офицеров: — Тут не мне — коню боевому внимание.
Едет Кутузов дальше, встречает артиллерийскую батарею. Пушки солдаты чистят.
Увидели главнокомандующего артиллерийские командиры:
— Становись!
— Разойдись! — ещё издали крикнул Кутузов. Подъехал ближе, стал отчитывать командиров: — Не сметь отрывать пушкарей от дела. Пусть солдаты пушки к боям готовят.
Объехал Кутузов немало полков и рот. И всюду одно и то же. Увидят офицеры Кутузова:
— Стройся!
— Отставить! — кричит Кутузов. — Тут война, не военный парад.
Поражаются армейские офицеры:
— Порядки какие-то новые!
Прошло несколько дней.
Войска стояли у города Гжатска. В какой-то избе собрались офицеры. Пьют вино, веселятся, играют в карты. Шум и крики, как дым при пожаре, из окон столбом валят.
Проезжал Кутузов мимо избы, услышал разгульные крики. Решил посмотреть, что там в избе творится. Слез он с коня, заходит в избу.
Увидели офицеры главнокомандующего, соображают: встать им, не встать, бросить игру или нет? Вспоминают наказ Кутузова, решают остаться на месте. Продолжают в карты себе сражаться.
Постоял, постоял Кутузов, покачал головой: «Да, неплохо усвоили наказ офицеры. Поняли, что к чему».
— А ну-ка, голубчики, — вдруг произнёс, — коли время у вас свободное, там у ворот Серко мой с дороги стоит нечищеный. Ступайте к нему. Ступайте, голубчики. Да поживее! — прикрикнул Кутузов.
Опешили офицеры. Приказ есть приказ. Вскочили, помчались вон из избы. Дорогой разводят руками:
— Чтобы офицеру да чистить коня! Порядки какие-то новые…
Вечер. Штабная изба. Тускло горят две свечи. Кутузов сидит за простым крестьянским столом, подписывает приказы и распоряжения.
Рядом вытянулся дежурный генерал, подаёт одну за другой бумаги.
При каждой новой бумаге Кутузов обращается к дежурному с одним и тем же вопросом:
— Про что тут, голубчик?
Генерал докладывает.
— Так, так… — кивает головой Кутузов. Затем начинает читать. Читает долго, не торопясь. Если глянуть со стороны, можно подумать: не заснул ли главнокомандующий? Но вот Кутузов берёт перо — гусиным в то время ещё писали, — макает его в чернильницу и осторожно выводит подпись.
