Шидловский скончался.
Пятый час утра. Рабочий кабинет Суворина. Сквозь тяжелые, малинового бархата, гардины пробивается мутный петербургский рассвет. У заваленного письменного стола, спиной к нему, кутаясь в шелк дорогого халата, застыл волосатый и бородатый старик. Лик патриарха, поза мецената, голос раскормленного дьячка. Старик вспоминает. Вспоминает он всегда в этот ночной час, на переломе дня и ночи, в предутренней тишине, предсказывающей грядущие шумы. Ибо только в этот час огромный суворинский дом в Эртелевом пер[еулке] – гнездо расплодившейся, когда-то нищей, а ныне богатой, когда-то бессильной, а ныне могучей семьи, – только в этот час перелома дня и ночи патриарх этой семьи, хозяин самой распространенной, влиятельной и богатой русской газеты, участвующей в управлении великой страной, безответственный, но всесильный, – только в этот час отдыха и правителей, и правимых, сильных и слабых, проскользнувший со дна русской жизни к верхам ее, талант, безобидная личинка, превратившаяся в скорпиона, захудалый учителишка – в первого русского издателя и журналиста – любит вспоминать об этом чудесном превращении, смаковать его и бесшумно, нутром, смеяться над этим чудом.
Как-то к нему, Суворину, явился А. А. Спасский-Одынец, на тот момент один из ближайших сотрудников председателя Совета министров С. Ю. Витте, который всегда уделял особое внимание взаимодействию с печатью. Было около семи вечера. Дверь открыл почтенный человек около шестидесяти в черном сюртуке: «Алексей Сергеевич спят». Гость предложил подождать, но не встретил никакого понимания. «Мы спим, когда спится, и встаем, когда встается… Не извольте беспокоиться ожиданием…» Едва ли это удивляло. Было хорошо известно, что А. С. Суворин проводил вечера в собственном театре Литературно-художественного общества, потом ужинал в интимном кругу, затем садился за номер газеты в типографии, шел спать под утро, просыпался к часу завтрака и вновь засыпал уже до вечера. На следующий день Спасский вновь явился к Суворину – с тем же результатом. Правда, удалось оставить свою визитную карточку. И на следующий день его ждал приблизительно тот же прием. Камердинер уже успел сделать свирепое лицо, а Спасский успел предупредить: «Я подожду здесь на лестнице, когда они проснутся… А карточку все-таки передайте!» Суворин крепко стоял на ногах. Его боялись, с ним считались – причем и в правительственных сферах, и в общественных.
Суворин – особый случай, но не единственный. В начале XX века газета – это деньги и власть. Массовая газета – важный знак времени, атрибут любой большой партии. Это не просто информационный или пропагандистский ресурс. Это «точка сборки» любого политического объединения. «Голос Москвы» – газета прежде всего Гучковых, практически официоз «Союза 17 октября». На ее страницах едко высмеивались деятели партии кадетов – основные конкуренты октябристов на выборах в Думу во второй столице. Газета существовала практически исключительно на средства Гучковых. Прочие московские промышленники ей не симпатизировали (как, собственно, и «Союзу 17 октября»).
Влиятельная газета – серьезный капитал. Чахнущая – исключительно обременение. У октябристов не получилось создать по-настоящему популярную газету, которая шла бы в авангарде октябристских идей. С момента создания «Голоса Москвы» этот печатный орган постоянно испытывал финансовые затруднения, которые только усилились после возобновления в 1909 году издания «Утра России». К ней перешла значительная часть подписчиков «Голоса…», что заметно усложнило его положение. 14 декабря 1911 года Ф. И. Гучков писал брату А. И. Гучкову:
Эта паршивая газета («Утро России». – К. С.) невероятно лжет и старается из всех сил произвести разрыв между купцами и октябристами. Говоря по правде, я часто задумываюсь над вопросом, не воспользоваться ли нам удобным случаем, чтоб окончательно порвать с ними. Конечно, мы многое потеряем, но, может быть, не больше ли выиграем? А потом – свобода, полная свобода и независимость, возможность открыто говорить то, что думаешь, и делать то, что находишь правильным.
Ограниченность в средствах ставила газету в зависимость от правительства. Тесное взаимодействие «Союза 17 октября» с кабинетом П. А. Столыпина предоставляло и печатному органу партии значительные преимущества в виде эксклюзивных источников информации в министерствах и ведомствах. Ухудшение отношений между октябристами и правительством в 1911 году принципиально изменило ситуацию. Обеспечивая значительную часть подписки газеты, представители правительства рассчитывали на ее полную лояльность. Однако надежды не оправдывались. В августе 1912 года чиновники ставили в упрек изданию критические статьи о Г. Е. Распутине и кредитах на флот. Ф. И. Гучков
прервал переговоры, т. к. работать совместно с правительством, когда мы считаем это полезным для России, мы не прочь, но пользоваться какими бы то ни было субсидиями и терять свою самостоятельность и независимость мы решительно не согласны. По-видимому, придется бросить дело. Поражает меня малодушие и близорукость этих господ. По правде, и Коковцова я считал более высоко парящим.
В ряде случаев «Голос Москвы» сталкивался с противодействием отдельных ведомств, не слишком расположенных к «Союзу 17 октября». Так, в 1909 году в Военном министерстве был подготовлен циркуляр, воспрещавший получать «Голос Москвы» в воинских частях. Так пытались бороться с растущей популярностью А. И. Гучкова в армии.
И все же поначалу в распоряжении октябристов был довольно широкий круг изданий, не только «Голос Москвы». К 1907 году 36 газет так или иначе поддерживали «Союз 17 октября». Октябристы рассчитывали эффективно использовать этот инструмент. Издатели подробно инструктировались партийным руководством (А. И. Гучковым, Г. Г. Лерхе), как освещать тот или иной сюжет из думской жизни. Правда, круг читателей газеты был невелик даже в Москве. Следовало искать альтернативные пути воздействия на избирателя.
Пришлось идти на поклон все к тому же Суворину. В ноябре 1911 года А. И. Гучков достиг договоренности с газетой «Новое время», став ее пайщиком. 2 февраля 1913 года он был избран председателем совета акционерного общества издания. Это был сильный ход. «Союз 17 октября» приобретал контроль над наиболее влиятельной газетой России. Причем она не воспринималась общественностью как партийно ангажированный печатный орган. Едва ли этот очевидный успех удалось хоть как-то конвертировать в политическую победу. Октябристы переживали не лучшие времена, впереди их ждали распад и забвение. Однако власти этого не знали и боялись усиления «Союза 17 октября». По сведениям А. А. Поливанова, весной 1912 года председатель Совета министров В. Н. Коковцов вызвал к себе издателя «Нового времени» М. А. Суворина и заявил ему, что газета существенно бы выиграла, если бы в числе ее пайщиков не состоял Гучков. Позиция главы правительства в данном случае учтена не была.
Газетчики прямо или опосредованно участвовали в политическом процессе. Депутаты организовывали в прессе кампании, посвященные
