Символика такого рода обходов достаточно прозрачна; доедание и допивание остатков скоромной пили, своеобразное прощание с ней. Тот же смысл имело сжигание в кострах черепков посуды, часто встречающееся в Никольском районе. Так поступала в «Чистый понедельник молодежь из дд. Дьячково и Аргунове. Собранные по домам черепки сбрасывали на «дурно обряженную повозку», вывозили за деревню под угор, ближе к реке, и бросали в специально разожженый костер.
Второй довольно часто встречающейся формой этого обычая было шуточное катание на санях маленьких детей. «Робят маленьких катают по деревне — навалят полные сани и катают» (д. Сивково). «На масленицу тех, кто помоложе, горшков, катали человек по 15 на крёслах (=разновидность саней)» (д. Владыкина Гора). «Косьё збирали, говорили: «Кости-то ростеряли!» Кони снаряжёны и едут по деревне, набирают подростков, мелюзгу и катают их по деревне, а они поют» (д. Побережье).
Символическая связь «дети — черепки» видна, например, в широко распространенном свадебной и крестильном обряде разбивания горшка, во время которого молодоженам или родителям ребенка желают столько же детей, сколько будет черепков.
Характерно, что большинство вариантов собирания черепков так или иначе перекликается о другими масленичными развлечениями и шуточными обычаями. Например, в дд. Погост (Тот.), Бор после катания по деревне на лошадях: маленьких детей (это называлось горшками возить), жгли_масленицу за деревней. В дд. Колотовщина и Чуров Починок после собирания черенков катающиеся «сваливали катушку». Интересно, что и само катание с гор во время Великого поста иногда связывалось о собиранием костей («На Велико говенье ребятишки ездят о горушек и взъездов на корёгах собирать кости» — Заднесельская вол.). Вместе с тем шуточное катание детей на лошадях, как и катание с гор, было связано с урожаем льна. Например, в д. Логдуз еще в 30-е годы одна из женщин, нарядившись в лохмотья, запрягала в сани лошадь в шутовском наряде: в напяленных на задние ноги старых штанах и с навешенными на дугу колокольцами — и, насажав полные сани детворы, катала их в сумерках по деревне, «чтобы лен вырос долгой».
В д. Арганово «горшков» катали, возвращаясь от масленичного костра, к которому в этой деревне ездили с установленным на санях ткацким станом. «Когда везут масленицу, дак все ребятишки и бежат за ими туда. Оттуль-то уш ребятишек повезут на санях, где кросна, — кто в кроснах, кто где вот. Цилую кучу везут робятишек. Робятишкам-то забава! Баба тут сидит смешно наряжена — она как выряжуха эдакая. Штаны да фуфайкя, да вот шапка вывернутая. Сидит тут как командует лошадьёй-то. Тут ведь кросна-те стоят, дак на эту уседицдя, на пожилину (=частъ кросен), а эти все окружат её, робятишка-ти. Которые побольше, лет десяти, которые ешо не больно большие, да все чипяцця к йим. Они ведь года три — и то ведь вылазят. Другие робятишка своих таких ташшат.
Так опять шумят: «Плошак везём, ршгьников везём!» Рыльники — вот такие были глиняные горшочки с рыльцями (=носиками), сметану месили в их, (чтобы) сливать можно было. Робятишки — дак это рыльнички, а девки — дак плошки. «Плошак везём, рыльнички везём! — баба тут сидит, шумит. — Не надо ли плошак? И рылънички есть!»
КРУГИ ИГРАТЬ (д. Соновская), КРУЖКИ ВОДИТЬ (д. Тарасовская), В КРУЖКИ ХОДИТЬ (д. Нижняя, д. Вершина), РОЩЕЙ ГУЛЯТЬ (Семенцовская вол.). Последние дни масленицы, наполненные разнообразными развлечениями, перегащиванием, игрищами молодежи, иногда увенчивались еще одним красочным зрелищем — уличными хороводами или кружками. Старинный обычай водить во время масленицы хороводы на Русском Севере уже в прошлом веке встречался довольно редко и, как правило, исполнялся в Прощеное воскресенье и Чистый понедельник.
«В воскресенье жгут масленицу. Затем возвращаются в, деревню. В деревне, найдя удобное место, девушки останавливаются, и начинается гуляние «Рощей». Все девушки, к которым на это время примыкают и женщины, особенно молодые, разделяются на две партии и, взявшись за руки, становятся на почтительном расстоянии друг от друга. Затем первая партия запевает «Рощу» и идет вперед, а когда кончает первый куплет, останавливается и повертывается лицом ко второй партии. В это время противоположная партия начинает второй куплет, подвигаясь по направлению к первой и т. д.»
Такое завершение праздничной недели некогда было делом вполне обычным, так как гуляния на горе во время масленицы (в том числе с пляской и песнями) были распространены и в западных районах. Причем название «на горушке гулять» в деревнях Вожегодского района, например, сохранялось еще в 20-30-е годы нашего века; несмотря на то, что играли уже не на горе, а на улице, чаще всего посередине деревни. Хороводы в последний день масленицы в тех районах, где сжигание масленицы не сопровождалось особыми церемониями, были своеобразной формой ее проводов. В этом убеждает, например, такое описание из Байдаровской вол.: «В субботу на масленице вечером молодежь отправляется на угор (то есть горку), место, где плясали днем. Здесь пляшут часов до семи, потом отправляются ужинать. На «угоре» девки дарят парням яйца, за все конфеты и пряники, полученные ими во время святок. После ужина отправляются на беседки, где сидят до полуночи». Так завершалось масленичное веселье. В д. Тарасовская хоровода и пляски в избе, на игрище, перемежались с вождением кружков на улице в течение двух последних дней масленицы — в субботу и воскресенье.
Движения и действия участников «вождения кружков» могли быть очень разными. В упомянутом выше «гулянии рощей» две группы участников поочередно двигались навстречу друг другу. В д. Осиевокая при этом игроки одной шеренги проходили сквозь строй игроков другой шеренги.
В дд. Нижняя, Ооновская, Тарасовская под песню «На улоцъке два венка вьюцце» играли иначе: игроки, возглавлявшие двигавшиеся параллельно шеренги, шли друг другу навстречу, и, не доходя до середины разделявшего их расстояния, одновременно поворачивались и начинали движение против хода шеренг. Потом то же проделывали остальные игроки. Когда воя шеренга таким образом «завивалась» вовнутрь, вожаки поворачивались друг к другу спиной и, сделав по нескольку шагов в сторону, снова шли против хода шеренг, «завивая» их наружу. «Девки молодые играют в круги — в субботу и воскресенье по улице ходят. — Вот наряжаюцце в большие платки отласные — одевали раньше-то назад концями. Потом воротники тут накладные, чёрное. У ково цево ес(т)ь. Вот и стоят — ряд. Тут ряд и тут ряд — в два реда. Вот и поют песни: «Да круги выоцце, заиваюцце,» — да вот так… От крайняя идет, а за ей все. Вот эк все и заиваюцце туда. Там опеть станут, опетъ поют… Песню пропоют, потом опетъ вот с того краю идет одна». Обычно это движение повторялось, пока не заканчивалась песня:
— Што на улочке два вьюношка
Они вьюцце, со(в)иваюцце. /2р.
(вар.1: На улочке два вьюнка вьюцца,
Ввьюцца, вьюцца, завиваюцца. — д. Горка Вож.;
вар.2: На улице два венка вьюцця.
Вьюны вьюцця, завиваюцця. — д. Баркановская)
Што по девице два молодая тужат, /2р.
Оне тужат, сокрушаюцце. /2р.
(вар.: Тужат, плачут, сокрушаюцца. — дд. Горка Вож. Пильёво
— Вы не плачьте, не тужите, молодци, /2р.
Не пецялуйтесь, робята молоды, /2р.
(вар.: Не печальтеся, ребята холосты, — д. Горка Вож.)
Я за вас да взамуж не пойду!
Я не ду-, не ду-, не думала идти: /2р.
(вар.: Видно, я да не надумаласе. — д. Баркановская)
За подляцёво не для цё(в)о идти, /2р.
За мошенницька — в уме тово нет.
Што мошенник (вар.: пес-мошенник) ввецеру довго
гуляв, /2р.
Наскрозь ноценьки просеживав, /2р.
Вецериноцьки прохаживав, /2р.
Мать к обидни о(т)прова'живав:
(вар.1: Он мне, младой, сожидацца велит,
А сожидацца не хочецца, / 2 р.
Помирицца — в уме тово нет! / 2 р.- д. Горка Вож.;
вар.2: Уж ты мать ты моя матушка,
Государыня-боярыня моя,
Задам доць ты хорошую родила?
Хорошу доць охорашивала,
Гребнем голову расчесывала,
Русу косоньку заплётывала,
Алу лентоцьку ввязывала,
Косыноцькой перевязывала,
Доцъ к обедне о(т)проваживала. — дд. Горка Вож., Баркановекая)
Мне нельзя, мати, к обиденке идти.
Мне нельзя да Богу молицце:
Со сторон да люди дивяцце (глядят),
А попы-те запеваюцце, поют,
Все дьяцьки-те зацитаюццее.
Дьякон ходит, сокрушаецця (вар.: запинаецца),
кадит,
Подомарь Ванька (вар.: пономарь Еська) мешаецця,
звонит,
Доброй молодець фартовой (вар.: про то же) говорит:
— Это цья доцька хорошая стоит?
Хорошая доцька, оцясливая,
Молодая и талантливая?
Сколь таланцива, о(б)манцива,
(вар.1: — Это чья же дочь хорошая стоит,
Хоровая дочка, счастливая,
Счастливая и талантливая,
Талантливая, обманливая? — д. Горка Вож.;
вар.2: — Это чья доци хорошая стоит,
Хорошая дочка, счасливая,
Хороша да недогадливая? — д. Никитино)
Не равно ей замуж выйдецця,
Не ровен злодей навяжецця
— Либо старый, либо малый попадёт.
Если ровня — горькой пьяниця, дурак,
С дураками дурак знаецця,
Со шельмами забавляецця.
Он не выпустит на улицю гулять, / 2 р.
Веселые хороводы постоять.
В хороводе парень на ногу ступив,
А молодой бурлак лентой подарив.
Он за лентоцьку три года ходив,
На четвёртый год пецяли наложив.
Я пущу пецяль по Волге-реке,
Вдоль по крутому бережку,
На калиновой на мостицёк,
На ракитовой на кустицёк.
Погуляйте-ко, девушки,
Погуляйте, красавици,
Пока волюшка батюшкина есть.
Он не женицця — матушкиной нет!
(дд. Никитино, Баркановская, Горка Вож., Пильево)
В д. Пильёво во время пения этой песни двигались по кругу: «Кругом элак вот ходили, кругом — круг быв большой, ходили кругом друг за дружкой». При этом обычно за руки не держались — «руки вольние были у йих». Это допускалось лишь в смешанном хороводе: «Ходили и с робята-ми: парень подхватит под руцьку девушку и идут, по кругу идут». В старых вариантах кружков «хождение» обычно не совмещалось с пляской: «Ходили кружками в центре деревни, пели девушке и молодой, только вышедшей замуж. Не было заведено, не осмеливались плясать. Только ходим в круг, завертываемся».
