Деятельность Рахманина была ограничена восточным направлением, а Шахназарову поручены вопросы европейских соцстран и общеполитические проблемы.
Это решение было промежуточным. Еще через несколько месяцев, естественно, после предварительного согласования с высшим руководством, я имел с Олегом Борисовичем крайне неприятный для меня, но оказавшийся необходимым разговор о прекращении его деятельности в отделе. Вначале ему было предложено перейти на работу в Институт общественных наук, и он было согласился в этим. Но через несколько дней он попросил оформить перевод на пенсию. Все это я стремился сделать так, чтобы не травмировать в общем-то заслуженного человека, ветерана войны, проявить к нему внимание в чисто человеческом отношении, хотя, конечно, вряд ли это удалось в полной мере.
Говоря об изменениях в Отделе ЦК, не могу не упомянуть о том, что удалось в какой-то мере поломать и давнюю традицию холодных, а порой неприязненных отношений отдела с коллегами из МИД и Международного отдела ЦК.
Интенсивный обмен мнениями по проблемам взаимоотношений с соцстранами шел у нас с Шеварднадзе. Он выявил практически полное совпадение позиций по принципиальным аспектам. Первая такого рода беседа состоялась в Отделе ЦК. Эдуард Амвросиевич, с которым мы были давно и хорошо знакомы, сам выразил желание приехать в отдел. Этот жест имел большой смысл. Ведь раньше и в голову никому бы не пришло, чтобы Громыко мог приехать в Отдел ЦК для встречи с рядовым секретарем. Состоялась откровенная и содержательная беседа, в которой я раскрыл свои соображения по концептуальным вопросам, а Шеварднадзе рассказал о своих планах реорганизации МИД, в том числе и по социалистическому направлению. И в дальнейшем с Шеварднадзе у нас поддерживался добрый, товарищеский контакт, не говоря уже о том, что по коренным проблемам перестройки в ходе их обсуждений на Политбюро мы, как правило, выступали в одном ключе.
Хороший уровень взаимопонимания установился и по кадровому вопросу. В прежние годы послов в соцстраны подбирали и предлагали Генсеку Отделы загранкадров ЦК и МИД, часто без участия Отдела ЦК. Формально это мотивировалось тем, что эти люди особо доверенные, что их подбор – прерогатива Генерального секретаря, а фактически свидетельствовало о низком авторитете Отдела ЦК и его руководителя.
Эта традиция была сломана, прежде всего благодаря тому, что без совета со мной Генсек не принимал решений по этому вопросу. Соответствующим образом стали поступать и заведующий Отделом загранкадров ЦК С.В. Червоненко, и, конечно же, работники МИД.
Впрочем, взаимоотношения с МИД не были беспроблемными. И это вытекало из специфики соцстран, где официальными главами государств были руководители партий и на практике было трудно отделить межпартийные отношения от межгосударственных. Поскольку первые находились всецело в ведении ЦК, то центр тяжести регулирования отношений между странами перемещался в ЦК (в Отделе ЦК для этого было все, даже своя служба протокола), а функции МИД автоматически оттеснялись в область внешнеполитических проблем, рутинных межгосударственных вопросов.
Вначале это не сказывалось на работе, но постепенно, по мере того как МИД набирал силу, стало все более отчетливо проявляться его стремление взять на себя основные нити отношений с соцстранами.
В принципе с учетом перспективы разделения партийных и государственных функций МИД был прав, но реальное положение вещей пока не давало возможности для отказа от прежней практики. Кроме того, тут сказывались и привходящие моменты, и чем дальше, тем больше стремление МИД к тому, чтобы быть во всех внешних делах высшей инстанцией, то есть выходить прямо на Политбюро и Генерального секретаря, минуя даже правительство, не говоря уж об отделах ЦК. Здесь уже логики не было.
С приходом А.Ф. Добрынина и моего к руководству международными отделами ЦК была нарушена давняя нездоровая традиция и во взаимоотношениях этих отделов, порожденная, скорее всего, престижно-аппаратными соображениями, соперничеством за влияние в высшем эшелоне руководства.
По моим наблюдениям, Добрынин, хотя и не терял бодрости духа, оказался в сложном положении. До этого Международный отдел занимался почти исключительно партиями и движениями. Генсек решил переориентировать отдел на общие проблемы международной политики. Но Международный отдел к этому абсолютно не был готов, старый груз тянул на наезженную колею, к привычной возне с многочисленными мелкими партиями, не игравшими, по существу, никакой политической роли. А в разработке и тем более осуществлении внешней политики царил МИД. По этой причине новый Межотдел так и не нашел себя. Но у нас с Добрыниным сложился хороший контакт. Мы с ним регулярно встречались и обсуждали общие проблемы, вместе участвовали в ряде международных совещаний, готовили совместные материалы для Политбюро и т. д.
Изменения в характере и направленности работы Отдела ЦК, происшедшие после XXVII съезда КПСС, не оказались незамеченными и за рубежом. Вот что писал, например, американский профессор Чарлз Гати, посетивший в январе – феврале 1987 года шесть восточноевропейских стран, в статье «Горбачев и Восточная Европа», опубликованной в журнале «Форин афферс», 1987, № 5:
«Начиная с прошлой осени советское отношение к восточноевропейским нововведениям стало более благожелательным – тенденция, нашедшая отражение в кадровых изменениях на ключевых постах советской иерархии. Новый секретарь Центрального Комитета, возглавивший отдел социалистических стран, авторитетный экономист и представитель академических кругов Вадим Медведев назначил своим заместителем вместо известного критика реформ венгерского типа Олега Рахманина Георгия Шахназарова, политика и теоретика, заявившего о себе своими воззрениями в защиту идей самоуправления, проповедовавшихся им задолго до того, как они стали частью программы Горбачева. Это были хорошие новости для восточноевропейских сторонников реформ и ударом для деятелей типа Басила Биляка из Чехословакии».
Думаю, автор этого высказывания правильно уловил суть изменений, происшедших на этом направлении политики нового советского руководства.
Новые подходы и первые шаги
К лету 1986 года в результате коллективной работы был сформирован основной круг идей, касавшихся перестройки отношений между соцстранами. Он нашел свое воплощение в записке Горбачева в Политбюро ЦК КПСС «О некоторых актуальных вопросах сотрудничества с соцстранами», которая явилась предметом специального обсуждения на заседании Политбюро летом 1986 года.
В записке в сжатой форме был дан острокритический анализ положения дел в «социалистическом содружестве». А общий вывод был сделан такой: нужен подлинный перелом во всей системе сотрудничества с союзниками, со всеми государствами мирового социализма. Это полностью отвечало бы идеям, духу решений XXVII съезда КПСС, новому политическому мышлению.
Вот некоторые положения этой записки:
– всю систему политических отношений строить на основе подлинного равноправия и взаимной ответственности; необходимы самостоятельность партии, ее право суверенно решать вопросы развития страны, ответственность перед своим народом; никто в содружестве не может претендовать на особое положение; нельзя вести дело без учета специфических интересов каждой стороны и общих интересов содружества, без уважительного отношения к друзьям и союзникам;
– в экономических отношениях последовательно проводить принципы взаимной выгоды и взаимной помощи; последовательно переходить от чисто торговых связей к широкой производственной кооперации; осуществить коренную перестройку механизма экономического сотрудничества, сосредоточить работу СЭВ на согласовании экономической политики и создании организационных валютно-финансовых и правовых условий для широкого развития прямых связей, объединения научных и проектно-конструкторских предприятий, создания совместных фирм;
– серьезно усовершенствовать и резко активизировать внешнеполитическое сотрудничество; не по форме, а по существу учитывать мнения друзей, их интересы во всей нашей политике; открыть широкий простор для проявления внешнеполитических инициатив и действий на коллективной согласованной основе;
– в центр всего идеологического сотрудничества поставить обмен опытом социалистического строительства, его совместное изучение и обобщение. При этом высшим судьей принимаемых решений, осуществляемых действий является не позиция одной какой-то партии, а общественно- политическая практика, ускорение социально-экономического развития, укрепление социализма на деле.
Записка Горбачева была обстоятельно обсуждена и в принципе одобрена как важный документ, определяющий параметры одного из важнейших направлений советской внешней политики. Политбюро признало необходимым выступить с инициативой рассмотреть эти вопросы на встрече высших руководителей стран – членов СЭВ.
