Было время, когда сама постановка вопроса о национальных особенностях страны рассматривалась чуть ли не как измена делу социализма. Именно на этой почве произошел разрыв с Югославией, Китаем, последовало их «отлучение» от социализма, посыпались обвинения в национализме и шовинизме, буржуазном перерождении и т. д. О признании тенденций к социализации тех или иных сторон общественной жизни в западных странах, социал-демократических вариантов социализма не могло быть и речи.
На XX съезде КПСС Н.С. Хрущев выдвинул тезис о возможности различных форм перехода к социализму. Осторожно была признана и необходимость учета «национальных особенностей социалистического строительства», при том предположении, что в последующем они будут преодолеваться, отойдут в прошлое. Это могло стать началом преодоления догматизма, узости и слепоты в понимании социализма, но такой процесс был прерван в самом начале навязанной им модели социализма, а затем «жирную точку» в этом вопросе поставил Л.И. Брежнев, насильственно прервав «пражскую весну».
Признание объективности существования национальных форм социализма, права каждого народа выбирать их, ответственности каждой партии перед своим народом имело решающее значение для перестройки отношений между соцстранами. Прямо скажу, что это давалось нелегко. По инерции, с оглядкой на Союз («как бы не получить выговор») действовали руководители соцстран, да некоторые из них к такой самостоятельности и не были готовы. А в КПСС и ее руководстве были сильны настроения подозрительности и недоверия в отношении инициативы друзей.
Об этой нашей новой позиции было заявлено Горбачевым вначале в общей форме на XXVII съезде КПСС, а затем на рабочей встрече руководителей соцстран в Москве. В развернутом виде эта позиция была представлена в выступлениях Горбачева во время визита в Югославию в марте 1988 года.
Внимание общественности не могло не привлечь заявление, что многообразие форм социализма говорит не о слабости его, а о силе. Любая форма социализма хороша, если она способствует улучшению жизни людей, углублению демократии и социальной справедливости.
Должен сказать, что это был важный шаг на пути признания того, что социализм нельзя понимать как законченную социальную систему, как некую всеохватывающую единую модель общества. Это реальное движение, проявляющееся в многообразных формах и в самых различных условиях и различных странах. Никто не может претендовать на монопольное владение социалистической идеей. Но и социализм не может претендовать на монополию в решении всех общественных проблем, особенно в условиях глубочайшего поворота человечества к новой цивилизации. Такое понимание придет несколько позднее, и о нем речь впереди – в заключительной главе книги.
Конечно, главным свидетельством решительного отказа горбачевского руководства от единообразно догматического понимания социализма были сама перестройка в Советском Союзе, поиск новых эффективных форм организации общественной жизни. Своим примером Советский Союз приглашал к такому поиску друзей, предостерегая их в то же время от попыток механического повторения того, что делал сам.
Перестройка оказалась мощнейшим фактором воздействия на процессы развития социалистических стран, стимулировала рост настроений в пользу глубоких перемен. Отношение к ней широкой общественности, особенно интеллигенции, практически повсеместно было положительным, лишь с некоторыми «оттенками»: от благожелательного интереса до восторженного восприятия новой политики советского руководства и его практических действий.
А вот в руководящих кругах гамма настроений была иной. С руководством тех стран, которые уже встали на путь реформ – Венгрии, Польши, – хотя к этим начинаниям у нас раньше было весьма критическое и даже подозрительное отношение, у Горбачева сложилось хорошее взаимопонимание. Напротив, руководители стран с застарелыми жесткими режимами и авторитарными методами руководства, на которых в значительной степени и держались порядки в этих странах, с самого начала стали проявлять настороженность, беспокойство, а затем неприятие перестройки, критиковать советское руководство. Это относится прежде всего к Румынии и ГДР, а также к Кубе, КНДР. Колеблющуюся позицию занимали руководители Чехословакии и Болгарии. Отношение к советской перестройке явилось своеобразным критерием дифференциации политических позиций.
Горбачев да и все мы при встречах с руководителями братских партий и стран неизменно заявляли, что определение политического курса, выбор пути и модели развития – исключительное право народа и партии каждой страны. Какое-либо вмешательство в этот процесс извне абсолютно недопустимо. Мы никому не навязываем свое понимание ситуации, свой курс, свою политику перестройки. Пусть каждая из стран сама определяет свой путь и несет ответственность перед народом. Но мы за свободный, товарищеский обмен мнениями, опытом, решение общих проблем без приклеивания ярлыков, предъявления идеологических требований и выставления оценок.
Отношения соцстран должны освобождаться от груза прошлого, от идеологической нетерпимости и диктата. У них есть другая, более прочная основа – общность интересов, добрососедство, перспективы экономической интеграции, разносторонние связи народов, исторические традиции.
У советской стороны был еще один важный мотив поддержания тесных связей со своими друзьями: возникновение авторитарных режимов в странах Восточной Европы произошло при его прямом, даже решающем участии. И это был наш долг – не вмешиваясь во внутренние дела, дать возможность народам этих стран самоопределиться, помочь им в этом, освободив от внешнего диктата.
В ходе перестройки отношения с соцстранами на Западе и на Востоке оставались приоритетным направлением советской внешней политики. Этому направлению уделялось огромное и повседневное внимание. Все делалось для того, чтобы вести с нашими друзьями равноправный диалог по всем вопросам и на всех уровнях, координировать основные направления внешней политики, сочетая коллективные действия и инициативу соцстран на международной арене, чтобы покончить с высокомерным отношением к ним, со стремлением их поучать по каждому поводу.
За два с половиной года моей работы в отделе состоялись официальные визиты Горбачева в ГДР, Польшу, Чехословакию, Венгрию, Болгарию, Румынию, Югославию, а затем – в Китай и на Кубу, не считая других поездок. Это не были рутинные визиты. Каждый из них неизменно выливался в крупное политическое событие, придавал новый импульс отношениям этих стран с СССР. За этот же период руководители всех соцстран неоднократно приезжали в СССР для ведения переговоров.
Более содержательными стали совещания Политического консультативного комитета стран – участниц Варшавского Договора. На одних рассматривались серьезные проблемы европейской и мировой политики, и не для «галочки», а для серьезного обсуждения по существу. Так, на совещании ПКК в Будапеште в 1986 году было принято обращение к государствам – членам НАТО, всем европейским странам с программой сокращения вооруженных сил и обычных вооружений в Европе. На совещании ПКК в Берлине в 1987 году была обсуждена и принята совместная военная доктрина стран – участниц Варшавского Договора. На встрече в Варшаве в 1988 году принято заявление государств – участников Варшавского Договора о переговорах по сокращению вооруженных сил и обычных вооружений в Европе, а также документ о последствиях гонки вооружений для окружающей среды.
Как я уже отмечал, стали традиционными неформальные рабочие встречи руководителей социалистических стран в узком составе для свободной дискуссии по текущим проблемам. Интенсивный обмен мнениями проводился в связи с подготовкой к советско-американским встречам на высшем уровне по проблемам разоружения. Сразу же после этих встреч руководители соцстран получали информацию об итогах переговоров.
Регулярно нашим партнерам направлялись сообщения по другим внешнеполитическим инициативам Советского Союза и по некоторым внутренним проблемам. Накануне XIX партийной конференции, например, руководителям социалистических стран в доверительном порядке были посланы тезисы доклада Горбачева. После каждого крупного политического события в стране я встречался с послами соцстран и давал подробную информацию и развернутый комментарий этого события.
На регулярной основе стали проводиться встречи по партийной линии между секретарями центральных комитетов братских партий по международным, идеологическим, организационно-партийным, экономическим, аграрным вопросам. В систему общения со своими коллегами из соцстран были вовлечены все члены Политбюро и секретари ЦК, руководители правительства, министерств и ведомств, общественных организаций и творческих союзов, местных партийных и советских органов. Установились довольно тесные контакты во всех сферах и на всех уровнях. Стало меняться и отношение к разнообразному опыту соцстран.
