Записка Горбачева была обстоятельно обсуждена и в принципе одобрена как важный документ, определяющий параметры одного из важнейших направлений советской внешней политики. Политбюро признало необходимым выступить с инициативой рассмотреть эти вопросы на встрече высших руководителей стран – членов СЭВ.
Такая встреча состоялась в Москве в ноябре 1986 года. Она носила откровенный, доверительный характер. При обсуждении этих вопросов со стороны Горбачева была проявлена немалая деликатность или, я бы даже сказал, щепетильность, чтобы не дать малейшего повода для обвинения в попытках диктовать свою волю, навязывать свое представление по вопросам, которые касались не только нашей страны. И тем не менее разговор был настолько острым, затрагивал столь деликатные вопросы, что решили ограничиться общим сообщением для печати. Более подробная информация для нашего партийного актива была опубликована лишь в закрытом информационном бюллетене ЦК КПСС.
По этим же мотивам Горбачев после непростых размышлений не счел возможным опубликовать свою статью по проблемам взаимоотношений между социалистическими странами. Вносилось также предложение обсудить эти вопросы ввиду их политической важности на ближайшем пленуме ЦК или даже провести специальный пленум ЦК по международной проблематике, но сделать это не удалось из-за перегруженности внутренней работой.
Сейчас я склонен оценить эту сдержанность в публикации полученных нами выводов, оценок, касающихся «мирового социализма», как чрезмерную, неоправданную. Она помешала реалистической переориентации общественного мнения и практическим переменам в этой области.
Удерживать джинна в бутылке было не нужно, да и невозможно. В обстановке перестройки и гласности проблемы мирового социализма, в том числе самые коренные и болезненные, стали активно обсуждаться в научных кругах и печати. Отдел принял самое живое участие в этом процессе. Я не раз встречался с руководителями научных учреждений и органов прессы и ориентировал их на серьезную разработку этих проблем, сам выступал на научных конференциях и в печати («Коммунист», 1988, № 2; «Проблемы мира и социализма», 1988, № 5).
Так в рамках формировавшегося нового политического мышления начался процесс коренного обновления взглядов на социализм в современном мире. Думаю, для читателя будет небезынтересно узнать ход рассуждений и некоторые выводы, полученные в те годы.
Прежде всего это относится к пониманию характера современной эпохи. До тех пор считался незыблемым вывод о том, что стержнем современной эпохи является борьба двух систем, которая началась с Октябрьской революции и закончится победой социализма в мировом масштабе. Но конкретное толкование этой борьбы претерпело сложную эволюцию.
В первые годы после Октября под влиянием общего революционного подъема преобладали представления о том, что наша планета стоит в преддверии всемирной пролетарской революции. Но уже в декабре 1920 года В.И. Ленин приходит к выводу о том, что «…мы имеем не только передышку, а нечто гораздо более серьезное – новую полосу развития». Он приходит к выводу о невозможности решить исторический спор двух общественных систем силовым путем, единовременным революционным натиском. С выдвинутой им концепцией нэпа была неразрывно связана идея перенесения мирного сосуществования из сферы поначалу только политической в сферу фундаментальных законов нашей эпохи.
Надежда на революционное ниспровержение старого строя вновь ожила в первые послевоенные годы под влиянием установления народно- демократических режимов в ряде стран Европы и Азии, подъема национально-освободительного движения и крушения колониальной системы империализма. С середины 50-х годов на Западе началась политическая и экономическая стабилизация, революционное движение пошло на спад. Тогда центр тяжести в идеологических установках партии был перенесен на мирное сосуществование и экономическое соревнование двух систем. Впрочем, и экономическое соревнование рассматривалось под углом зрения борьбы двух систем, исходя из возможности взять верх над капитализмом в экономическом соревновании в течение одного-двух десятилетий.
Последующий ход событий показал, что такие надежды иллюзорны, не имеют достаточных оснований. Западный мир сумел приспособиться к новым условиям. Он не только выдержал отпадение от него ряда стран, утрату колониальной системы, но извлек для себя из этого определенные выгоды. Приспосабливаясь к существующим реалиям, эволюционируя, в том числе и в направлении социализации некоторых сторон своей системы, он нашел в себе достаточно сил для осуществления научно-технической революции. В то же время страны «реального социализма» с их жесткими режимами, изоляцией от мирового рынка не сумели овладеть достижениями НТР, стали явно отставать, вступая в полосу серьезных экономических и политических трудностей.
Главное, пожалуй, в том, что установка на борьбу двух систем пришла в вопиющее противоречие с интеграционными процессами в современном мире, вызванными научно-технической революцией, применением новых технологий, электронизацией производства и информатизацией общества, созданием мировых экономической и социальной инфраструктур, с интересами повышения благосостояния народов, обеспечением их безопасности. Одновременно с этим выявляется и подлинный масштаб нависших над человечеством глобальных опасностей, реальной угрозы его самоуничтожения, экологической катастрофы.
Перед лицом этих мощных и глубоких процессов, глобальных проблем противоречия социальных систем отступают на второй план. Судьбы народов и государств сплетаются в единое целое, требуют согласования усилий во имя коренных интересов человечества, умения находить способы разрешения противоречий между различными частями все более целостного мира.
Как видно, уже тогда мы были близки к выводу о том, что основным содержанием человеческой истории отныне становится не борьба двух социальных систем – капитализма и социализма, как это считалось раньше, а происходящий в мире поворот в развитии человечества на его пути к новой цивилизации XXI века.
Отсюда наш курс на взаимодействие со всеми странами мира, стремление преодолеть сектантские настроения и доктринерскую слепоту, объективно оценивать опыт и результаты партнеров на мировой арене. Отсюда и изменение наших взглядов на мировой социализм.
Первоначально существовало представление о будущем социализме как о федерации советских республик, о полном единстве и даже слиянии наций. С появлением новых социалистических государств в послевоенный период возобладало представление о мировом социализме как о лагере, противостоящем другому лагерю. Распространилось убеждение, что расширение границ этого лагеря само по себе является достаточным фактором укрепления его влияния в мире, что капитализм будет опрокинут числом стран и массой людей, избравших новый путь.
Логика осадного положения использовалась для утверждения методов командования и администрирования во всем «лагере» и внутри социалистических стран, самоизоляции и автаркии, требовала постоянного присутствия образа «врага».
В результате наращивания общественно-экономических связей между социалистическими странами постепенно стала очевидной односторонность понятия «социалистический лагерь». Родилось такое понятие, как «мировая социалистическая система», ядром которой считалось «социалистическое содружество», то есть совокупность стран, входивших в советский блок. Поскольку же некоторые страны не считали для себя возможным отнесение их к системе социализма, стал употребляться и широкий, собирательный термин «мир социализма».
Все это были довольно искусственные упражнения. Сейчас могут вызвать лишь улыбку споры о том, как соотносятся понятия «система» и «содружество», по каким критериям следует считать одну страну членом «содружества», а другую – нет, какое значение при этом имеет вхождение их в Варшавский Договор или в Совет Экономической Взаимопомощи. Дело доходило до курьезов: некоторые авторы выставляли в качестве аргумента в пользу принадлежности стран к социализму или капитализму то, какой отдел ЦК КПСС курирует соответствующую партию – Международный или Отдел по соцстранам.
В конечном счете за всеми этими рассуждениями стояло одно: «подлинным», «истинным» социализмом является лишь тот, что соответствует советской модели общества, так называемым «общим закономерностям социалистической революции и социалистического строительства». Причем к общим закономерностям были отнесены некоторые сугубо специфические для нашей страны черты.
Было время, когда сама постановка вопроса о национальных особенностях страны рассматривалась чуть ли не как измена делу социализма. Именно на этой почве произошел разрыв с Югославией, Китаем, последовало их «отлучение» от социализма, посыпались обвинения в национализме и шовинизме, буржуазном перерождении и т. д. О признании тенденций к социализации тех или иных сторон общественной жизни в западных странах, социал-демократических вариантов социализма не могло быть и речи.
