в общих списках представителей различных родовых и семейных групп — обычно тех, которые находились в центре притяжения ближайшего ясачного зимовья. Вновь образованному «роду» присваивалось либо название одного из старых, либо какое-нибудь новое. Этим, в частности, можно объяснить списочное совмещение чуванцев и ходынцев в конце XVII — начале XVIII в., поведшее в дальнейшем к тому, что этноним «ходынцы» практически вышел из употребления.
«Роды», формированием которых занималась русская администрация, получили в историко-этнографической литературе название «административных». С обычными кровными родами они не имели ничего общего, кроме, быть может, названия.
В 1703 г. юкагиры принадлежали к следующим ясачным «родам»: на Яне и Индигирке — к Омолойскому (ошибочно именовавшемуся также Омолопским), Хромовскому, Зельянскому, Петайскому, Киндигирскому, Каменному, Ламутцкому, Малетину, Эжанскому; на Колыме — к Нартицыну, Рыбникову, Чаипу, Ланборину, Шихнину, Шерондину (видимо, бывшие шоромбойцы), Омотцкому. Почти все перечисленные янско-индигирские «роды» были тунгусскими и ламутскими.
В XVII в. русские не придавали большого значения «идеологической обработке» ясачного населения Сибири. Их не смущало то, что юкагиры в отличие от них были «безбожниками», верившими во всевозможных духов гор, тайги, тундры и т. д. Но при случае русские не упускали возможности приобщить юкагиров к своей вере и тем самым направить их на «путь истинный». В результате какая-то часть юкагиров была крещена еще во второй половине XVII в.
О том, как это происходило, повествует юкагирское предание, записанное Иохельсоном на верхней Колыме. Речь идет о группе, которую в 1678 г. возглавлял юкагир Семейка Таушкан — Табушкан [14].
Согласно преданию, когда Табушкан умер, его сын Атиляха пришел со своими сородичами к русскому начальнику (видимо, приказчику Верхнеколымского зимовья) и между ними состоялся такой диалог.
«— Ты какой человек? — спросил русский начальник.
— Табушкана сын есмь…
— Жив твой отец?
— Умер.
— По случаю смерти твоего отца ты пришел?
— Я пришел…
— Садись!
Русский начальник усадил Атиляху, поил его «прекрасной водой», «прекрасной едой» угощал.
— Будешь креститься? — спросил русский начальник, когда юкагир выпил и закусил.
— Покажи, как это будет, — ответил захмелевший Атиляха.
Один русский вышел, — рассказывает предание, — другой вошел. От его рта волосы до середины груди доставали. Он сказал:
— Юкагир, будешь креститься?
— Ты мне что говоришь? — не понял Атиляха.
— Я тебе покажу.
— Покажи. Если мне хорошо будет, — войду. Если мне нехорошо будет, — не войду (не соглашусь. — В. Т.).
Русские начали что-то сооружать посреди избы, разных вещей принесли. Полно людей собралось. У юкагиров сердца задрожали.
Русский начальник сказал:
«— Не бойтесь, мы вас в нашу веру обратить хотим. Не говорите: «Нас убить хотят».
Юкагирам предложили встать. Бородатый тоже встал. Товарищи надели на него облачение — яркое, как солнечный свет: даже глаза стыдятся смотреть. На стене налепили что-то яркое (икону. — В. Т.) — тоже глаза не могут смотреть. Что-то похожее на толстую соломину (свечу. — В. Т.) зажгли. Бородатый, обернувшись к юкагирам, спросил:
— Поняли?
— Ты это что говоришь? — спросили юкагиры.
Бородатый повернулся к своим и опять что-то начал говорить [по-русски]. Его товарищи, рукой крестившись, лицом кланялись. Юкагиры, глядя на них, тоже стали креститься и кланяться. Священник сказал юкагирам:
— Вы креститься будете? Наша вера такова. Вон там сидящее блестящее дам (крестик, — В. Т.). Будете креститься?
Юкагиры ответили:
— Так, будем.
— Так, если будете, нам хорошо будет, вам хорошо будет.
Что-то большое с ямой (купель. — В. Т.) среди дома поставили, в него воды налили. Что-то на огонь похожее (серебряный крест, — В. Т.) бородатый в воду опустил, потом вынул. Потом вещи, похожие на соломины, на краю ямы поставили и зажгли. Бородатый похожее на пучок травы взял (кропило. — В. Т.), в воду опустил, юкагиров начал кропить. Окропив, с четырьмя концами блестящую вещь принес (распятие. — В. Т.), юкагирам давал; сам целовал и юкагиров заставлял целовать. Спросил:
— Это знаете?
— Не знаем.
— Я вам расскажу: это крест, в Христову веру вы вошли…
Дал юкагирам крестики. Свечи дал. Спросил одного старика [15]:
— У тебя отец есть?
— Имею отца.
— Имя отца как?
— Иполло.
— Теперь ступай. Твоих людей, сколько их есть, как тебя, крестить буду. Ступай…» {20}
Полным ходом крещение юкагиров пошло после того, как в Зашиверском остроге на Индигирке в начале XVIII в. была построена церковь [16]. Проезжая в 1820 г. через Зашиверск на Колыму, Ф. П. Врангель и его спутники останавливались у «известного по всей Сибири отца Михаила, 87-летнего священника», который прожил в Зашиверске 60 лет и за это время успел окрестить «до 15 000 якутов, тунгусов и юкагиров» {21}.
Крещение привело к появлению у юкагиров имен и фамилий, принадлежавших промышленным, служилым я торговым людям — поручителям и восприемникам «новокрещенов». Распространенная у современных индигирских юкагиров фамилия Брусенин напоминает нам о служилых людях Якутского острога — Сергушке и Сеньке Брусенкипых. Омолонская юкагирская фамилия Щербаков восходит к фамилии или прозвищу служилых людей Алешки и Омельки Щербаков. Распространенная у верхнеколымских юкагиров фамилия Спиридонов, вероятно, позаимствована ими у служилого Сергушки Спиридонова. Юкагиро-ламуты нижней Яны и Омолоя, носящие фамилию Барабанский, могут считать своим крестным праотцом Спирьку Барабанского. Наконец, алазейские юкагиры Ягловские связаны своей фамилией со служилым человеком Ивашкой Ядловским.
Судя по церковным записям, в начале XIX в. почти у всех колымских юкагиров были русские фамилии. Но наряду с ними существовали фамилии, явно образованные от юкагирских имен XVII в. Такова фамилия Чаин, которую носил смоленский князец (староста) Иван Чаин. Этой фамилии соответствует имя Чаинда, принадлежавшее юкагиру, жившему на верхней Колыме в 1653 г.
Между прочим, у крещеных юкагиров Колымы я нашел свою собственную фамилию. В «Росписи исповедальной на 1821 год» под рубрикой «Омолонский род» в семействе юкагира Петра Семеновича Петкова записаны некие Никита Иванович Туголуков с женой и Михаил Петрович Туголуков с женой, сестрой и падчерицей. Видимо, они были кровными родственниками жены Петкова.
Фамилия Туголуков встречалась в XVII в. и у охотских тунгусов (ламутов). В районе Охотского острога в 1678 г. упоминались «Горбиканы пешие Туголуков сып Мамикан» и «Горбиканского роду ясачный пешей тунгус Шолганкурко Туголуков сын» {22}. Как попала к тунгусам и юкагирам моя фамилия, не совсем ясно — скорее всего, она принадлежала какому-то служилому человеку, ревностно помогавшему крестить охотских и колымских «язычников»…
Глава 2
СМЕШЕНИЕ НАРОДОВ И ЯЗЫКОВ
Напряженные отношения юкагиров с чукчами
