Нет свидетельств, говорящих о реакции московского
Центра на успокоительные доклады группы Зорге о неминуемом срыве японо-американских переговоров и вероятности масштабной японской угрозы югу. В конце сентября в одиночном послании Москва потребовала предоставить точные технические детали:
«Как называются острова близ Кобе, на которых расположены нефтяные резервуары и доки?
Сколько новых танковых соединений создано в Японии?
Сколько 18-тонных танков на вооружении Японии? Где располагается командование токийской противовоздушной обороны? Где располагаются другие проектируемые командные пункты? Какие соединения составляют дивизионную штаб-квартиру при новой организации?
Я получил информацию, касающуюся реорганизации армии и модернизации ее вооружения в 1940–1941 годах.
(а) Необходима информация о мерах правительства по увеличению производства новых вооружений.
(б) Анализ конкретных деталей характеристик всех типов и соединений.
(с) Выясните силу и масштаб соединений».
Разведданные такого характера оказались бы весьма существенными для русских в случае крупномасштабного военного конфликта с Японией.
20 сентября Мияги подготовил к передаче японское танковое руководство и нарисованную им карту местонахождения объектов противовоздушной обороны токийского района.
Посол Отт по-прежнему пытался добиться от японского правительства прояснения его отношения к Тройственному союзу в свете японских переговоров с Вашингтоном. Но сумел лишь получить заявления самого общего характера от министра иностранных дел Тойоды о том, что ведущиеся сейчас переговоры никоим образом не затронут пакт. Как докладывал Зорге в Москву, «отношения между двумя странами сейчас довольно напряженные».
В течение некоторого времени в первую неделю октября Зорге и Одзаки были заняты составлением итогового отчета и общей оценкой японской политической сцены.
«По информации, полученной из разных официальных японских источников, если не будет получено никакого удовлетворительного ответа от США на просьбу Японии о переговорах до 15-го или 16-го числа этого месяца, то последует либо общая отставка, либо решительная реорганизация японского правительства. И в том, и в другом случае… в этом или следующем месяце начнется война с Соединенными Штатами, единственная надежда японских властей, что посол Грю[106] в последний час представит какого-либо рода предложения, которые позволят начать переговоры.
В отношении Советского Союза все высокопоставленные лица согласны с тем, что, если победит Германия, Япония сможет воспользоваться этим для своей игры на Дальнем Востоке в будущем и что, таким образом, нет необходимости воевать с Россией. Они считают, что поскольку Германия демонстрирует свою неспособность разгромить Советское правительство и изгнать его из Москвы, то Японии не следует торопиться до следующей весны. В любом случае вопрос с Америкой и вопрос наступления на юг намного важнее, нежели северные проблемы».
Эта телеграмма была составлена после долгих дискуссий между Зорге, Одзаки и Клаузеном, состоявшихся, вероятно, 4 октября. Придя к окончательному выводу, что русско-японская война маловероятна и что в ближайшие недели Япония начнет боевые действия против Соединенных Штатов, группа Зорге сочла, что ее миссия в Японии, как она была определена московским Центром, выполнена.
Полчища прокуроров обрушились на нас.
Одзаки
В ноябре 1939 года Особая высшая полиция («Токко») в ходе предпринимаемых ею периодических действий с целью воспрепятствовать восстановлению подпольной японской коммунистической партии арестовала одного из членов недавно созданного подготовительного комитета.
Звали этого человека Ито Ритцу. Он был уже известен властям, которые впервые обратили на него внимание в декабре 1932 года, когда в девятнадцатилетнем возрасте Ито был исключен из Первой высшей школы в Токио за членство в Японской лиге коммунистической молодежи. За это прегрешение Ито был приговорен к тюремному заключению, но через два года освобожден под обещание начать новую жизнь и порвать с прошлым.
В августе 1939 года, когда создавался исследовательский филиал ЮМЖД в Токио, Ито был принят на работу в качестве специалиста по сельскохозяйственным проблемам. Эта похожая на мастодонта организация, представляющая интересы японских железнодорожных, промышленных, горнодобывающих и торговофлотских корпораций в Маньчжурии, тесно сотрудничала о Квантунской армией в мобилизации и разработке значительных ресурсов «марионеточного» государства и раскинула свои филиалы в Китае наряду о ширящейся военной оккупацией, открывая офисы во всех главных китайских городах. Исследовательский отдел ЮМЖД приобрел многие из признаков гражданского разведывательного агентства. Так, одной из его функций было проводить подробные и постоянные анализы экономических ресурсов Маньчжурии и Китая, а также военных потребностей Квантунской армии и иногда японской армии в Китае. И хотя это был достаточно значительный пост с точки зрения национальной безопасности и известная мишень для коммунистического проникновения, полицейское расследование по делу Ито сосредоточилось исключительно на его роли в восстановлении японской коммунистической партии. Во время повторного ареста на него завели дело под названием «Дело о притворном раскаянии».
К этому времени японская полиция уже знала о связях Коминтерна о Японией, осуществляемых через Соединенные Штаты. Этот тихоокеанский маршрут, начиная с 1935 года, был главным каналом для агентов, курьеров и денежных средств. Мияги прибыл в Японию именно этим путем и под покровительством Коминтерна, чтобы присоединиться к группе Зорге[107]. Более чем вероятно, что один из вопросов, заданных Ито, касался японской секции Американской коммунистической партии и ее членов. В ходе следствия, после нескольких месяцев сопротивления Ито выдал полиции имя Китабаяси Томору, у которой Мияги жил в Лос-Анджелесе и которая вернулась в Японию в декабре 1936 года и сейчас была одним из второстепенных агентов группы.
Ито бьш знаком о ней в течение нескольких лет еще в Лос-Анджелесе и случайно встретил ее в Японии. Говорили, что он пытался завербовать ее для партийной работы, но она отказалась.
Ко времени своего ареста Ито страдал от туберкулеза и по вполне понятным причинам боялся получить длительный срок тюремного заключения. «Однако суровое, но внимательное отношение полиции привело его к отречению от коммунизма и признанию своей вины». Выдача имени Китабаяси могла показаться простой неосторожностью с его стороны. Данные, что именно он выдал эту информацию, не бесспорны, хотя инспектор полиции, допрашивавший его в 1939 году, категорически подтвердил это после войны.
В августе 1940 года Ито был освобожден под честное слово и вернулся на свою прежнюю работу в исследовательской отдел ЮМЖД. Кажется невероятным, что он сумел вновь устроиться в организацию, имевшую дело с важной военной и политической информацией, без активного одобрения полиции, которая по-прежнему продолжала наблюдать за ним с помощью людей в штатском. Существует, таким образом, сильное подозрение, что отныне Ито выступал в качестве информатора полиции и проходил своего рода стажировку.
С августа 1939 года Одзаки был неофициальным советником в токийском офисе того же исследовательского филиала ЮМЖД и редактором его ежемесячного отчета, а потому хорошо знал Ито. Они оба были родом из префектуры Гифу и учились в одной и той же высшей школе в Токио, а теперь часто встречались как сотрудники ЮМЖД. Одзаки особенно интересовали экономические отношения Японии с тропическими регионами Юго-Восточной Азии, и он просил Ито снабжать его материалом на эти и другие близкие темы для ежемесячного отчета, который он готовил для токийского офиса.
Ито также был главным источником информации по сельскому хозяйству Японии военного времени. Он посещал заседания исследовательского персонала, из протоколов которых Одзаки мог бы извлечь нужную ему информацию по любым специфические вопросам. В сентябре 1941 года, например, началось изучение нефтяных запасов японской армии со времен начала китайского инцидента и в том же месяце, на конференции, проходившей в головном офисе железной дороги в Дайрене, Ито собрал ценные сведения о стальной индустрии, которые он также передал Одзаки.
В середине сентября 1941 года Каваи встретил Ито в доме Одзаки. Оба были явно в близких дружеских отношениях. Одзаки представил Ито как «моя правая рука», а также «левый, освобожденный под честное слово».
Непостижимо, как сам Одзаки сумел избежать в то время полицейской слежки, однако полицию интересовали исключительно запрещенные коммунистические организации, где не было ни следа, ни намека на шпионаж. Связи Одзаки в высоких сферах предотвращали принятие активных мер против него, однако сеть незаметно сужалась.
