На заселенных территориях, где население практически полностью обеспечивало себя, никаких изменений практически не происходило. Рынков здесь было не многим больше, чем монетных дворов, располагавшихся по большей части на берегах Рейна и Дуная. Ситуация кардинально изменилась с открытием после 950 г. в Гарце, в Саксонии, шахт. Богатые Раммельсбергские месторождения серебра в северной Германии стали настоящим животворным источником, откуда рекой текли металлы, «орошая» прибрежные земли. Хотя местная торговля в начале X в. была скорее вялой, этого нельзя сказать о торговых отношениях с более удаленными регионами. Ситуация, описанная в 960 г. купцом Ибрагимом бен Якубом, мало изменилась за предшествующие десятилетия. Он описывал необычайное оживление на больших дорогах и удивлялся множеству народов и языков, на которых говорили встреченные им люди. Пограничные службы Раффельстеттена на Дунае подтверждали его наблюдения. Пути, связывавшие Запад с Восточной Европой и Востоком, проходили через Восточную Франкию. Самый оживленный участок торгового пути проходил от Праги по течению Майна до Майнца на Рейне; далее на севере параллельный путь соединял Магдебург с Кельном. Причем в обоих случаях самые ценные товары не просто перемещались по этим территориям, а вывозились в другие страны. Это был человеческий товар из славянских стран, «рабы», который торговцы, чаще всего евреи, везли на рынки в мусульманские страны. Восточные продовольственные товары, ткани и специи, поднимались по течению Дуная, а промежуточным пунктом была Регенсбург — город, значение которого постоянно росло вплоть до XII века. Торговые пути пересекались с осью, делившей страну с севера на юг в долине Рейна или чуть дальше, по ту сторону границ с Восточной Франкией, в долине Мааса, в том числе в Вердене и Льеже. Фризы с конца X в. активно использовали это направление для экспорта крашеных тканей, которые они производили в большом количестве, и импорта зерна и вина. Они разбивали свои лагеря у крепостных стен множества городов по берегам Рейна. В X в. эти «пионеры большой торговли» утратили свое значение, но торговый обмен в долине Рейна и Мааса, начало которому они положили, по-прежнему процветал. Еврейские общины также обосновались в Восточной Франкии и в рейнских городах, развивая свои традиционные виды деятельности. В то время, когда крупные торговые пути лишь отчасти затрагивали регионы к востоку от Рейна и к северу от Дуная, не проникая вглубь, они вносили огромное оживление в экономическую жизнь этих территорий. Отсутствие равновесия между восточными и южными рубежами Восточной Франкии и внутренними территориями королевства было также заметно и на уровне управления и обустройства земель.
Множество поселений, разбросанных вдоль Рейна и Дуная, создавали удивительный контраст с несколькими малоразвитыми городами, затерянными на просторах Центральной Германии. Рим оставил свой след в провинциях, входивших в состав империи. Майнц и Регенсбург со времен своего основания при римском владычестве сохранили в своем облике античные черты. Крупные города, созданные Каролингами для укрепления их власти и влияния, ставшие центрами экономической жизни еще в X в., несли на себе отпечаток бедности и примитивизма. Становится понятным, почему немецкие историки были удивлены различием в уровне развития двух частей Восточной Франкии и почему они стремились подчеркнуть важность этого «преклонения Запада перед Востоком» (West-Ostgefälle). Императоры в своей политике стремились уменьшить этот разрыв, прилагая усилия для развития обеих частей и укрепления единства.
Задолго до них франки уже задавались подобной целью. За воссоединение этих земель более всего ратовала церковь, и ее поддержка была очень ценной. Она распространяла свое влияние на все территории, объединенные под властью франков некой сетью государственных институтов. Структура этих органов власти, естественно, не была однородной, но связи между отдельными регионами становились все крепче. Внутри епархий территории были поделены на приходские участки, неизменность границ которых строго соблюдалась для облегчения взимания десятины. Монастырские подворья были расположены довольно густо, и они сами поддерживали связи с теми монастырями, которые их основали. Самый известный пример — монастырь Корвей, новая Корбия, показывает, что от Сомма до Везера, от Пикардии до Саксонии монастырское единство сохранялось невзирая на расстояния. В культурном плане West-Ostgefälle также проявлялось в церковной среде, правда, со второй половины IX в. уже значительно в меньшей степени. Ростки, взошедшие в саксонских аббатствах во время царствования императоров из рода Оттона, взросли на богатейшей почве, возделанной монахами и монахинями на протяжении предыдущих столетий. Результаты проделанной ими работы были хрупки, но в то же время чрезвычайно ценны, священники и прелаты, епископы и аббаты прекрасно отдавали себе в этом отчет. Естественно, самые дальновидные из них, стремились укрепить политическое единство на территориях, куда были приписаны те церковные организации, которыми они руководили. Сильная политическая власть, по их мнению, гарантировала единство, без которого никакое Государство не смогло бы чувствовать себя независимым в духовном смысле. В то время как было необходимо взять на себя инициативу, чтобы не допустить раздробления королевства, все, кто был в этом заинтересован, мог практически всегда рассчитывать на поддержку епископата. Исходя из разных мотивов, аристократия, высшая знать, неоднократно упоминавшаяся в ходе нашего повествования, имела схожие с прелатами цели: она не принимала дробления Восточной Франкии. Действительно, такая трактовка их поведения может показаться парадоксальной. В результате они, по-видимому, и создали то разделение (или по крайней мере способствовали ему), которое в течение долгих столетий проявлялось в Германии, — деление на этносы, Stamme, четыре большие территориальные единицы Саксонии, включавшие с начала 908 г. Тюрингию, Швабию, Баварию и Франконию. В немецкой историографии долгое время считалось, что эти народы образовались задолго до завоевания германских земель Меровингами и Каролингами, что их язык и прошлое составляли их национальную самобытность. Такое видение фактов принято разве что в современной исторической школе. Возможно, исконная независимость Баварии и сохранялась еще две или три сотни лет после того, как она вошла в состав государства франков. Саксония, отчаянно сопротивлявшаяся, но без особых усилий покоренная Карлом Великим, по-видимому, не была полностью вовлечена в это борьбу, местная аристократия была готова к сотрудничеству с завоевателями. Изучение каролингских законов, например lex saxonum 802 года, доказывает, что они все-таки способствовали созданию этнического единства, несмотря на сохранение исторической памяти об эпических битвах против франков. Последние осуществили раздел земель, на «regna», термин, который не следует переводить как «королевство». Подчинявшиеся им территориально-административные единицы далеко не всегда управлялись подвластными империи королями. Правители этих территориальных единиц, призванные облегчить работу администрации, именовались marchio (маркграфами) или dux (герцогами). Аллеманния — герцогство, ставшее впоследствии Швабским герцогством, было основано Людовиком Благочестивым, когда он решил возвести на престол своего младшего сына Карла Лысого. Когда имперская власть ослабла и в конечном итоге изжила себя, правители областей, чтобы противостоять продолжавшимся дерзким набегам других племен, восстановили это административное деление, которое в определенной мере соответствовало этническому делению, признанному франками по их законам. Таким образом, regna Каролингов в начале X в. начали превращаться в этнические герцогства, Stammesherzogtümer. Иными словами, не сами этносы создавали герцогства как государственные образования, гарантирующие им безопасность, а высшая знать, стремившаяся возродить административную структуру Каролингов ради укрепления собственной власти и предупреждения анархии, грозившей наступить с момента распада империи. О ком бы ни шла речь, о Люитпольдах в Баварии, о Конрадинах и их противниках Бабенбергах во Франконии, о Гунтфридах в Швабии или Людольфингах в Саксонии, все семьи, правившие в этнических герцогствах, принадлежали к Reichsaristokratie, как ее называют немецкие ученые, к аристократии, которая благодаря служению великим императорам обрела значительные полномочия, позволившие ей заметно увеличить состояние. Титулы и владения высшей знати (лат. potentes или proceres) позволяли ей занимать важные посты практически в любой части империи; а ее влияние распространялось от Бретани до Италии. В конце IX в., не нарушая границ и установленных к этому времени этнических общностей с другими провинциями, аристократия решила обосноваться в восточном регионе Франкии и слиться с местной аристократией, пустить корни в землях с полного согласия местного населения. Владения высших аристократов были обширны и вполне могли считаться их собственностью, поскольку включали в основном земли, не принадлежавшие сеньору, свободные от всяческих пошлин и налогов. В их владениях положение арендатора земель было практически приравнено к положению владельца. Свободное население, обладавшее меньшим имуществом, чем знать, признавало себя вассалами аристократов и получало от них вознаграждение, чаще всего не в виде земельных наделов, а в виде льгот. Таким образом, феодальные отношения начинали влиять на образ жизни аристократии, а сеньоры возлагали свои заботы на крестьян. И то и другое веяние шло с востока; оно захватило сначала юг и центр Восточной Франкии, а позже достигло Саксонии. Во Фризии оно не затронуло всего крестьянства, сохранившего свою свободу на протяжение всего периода Средневековья.
