в честь Аристомаха Аргосского. — Труды Φ. Ф. Соколова. СПб., 1910, с, 228—232.
Rostovtzeff М. SEHHW, р. 625—627.
Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. M.-Л., 1950, с. 242, 275.
Rostovtzeff М. SEHHW, р. 211—247.
Ранович А. Б. Указ. соч., с. 276—285.
Bengtson Р. Griechische Geschichte. München, 1960, S. 442.
Ibid., S. 443-460.
Rostovtzeff M. SEHHW, p. 676—693.
Pouilloux J. Recherches sur l'histoire et les cultes de Thasos. T. De la fondation de la cite a 196 avant J.-C. P., 1954, p. 435—437.
Ведущая роль Коринфа в Ахейском союзе и его энергичная борьба против Рима, прекратившаяся лишь после 146 г., когда полис был взят и разрушен консулом Луцием Муммием (Paus., VII, 11 — 17), убедительно свидетельствуют о большом внутреннем потенциале республики коринфян.
История Афин в эллинистическое время получила весьма детальное освещение в труде: Шевелев С. А. Из истории Афин, 229 — 31 годы до Р. X. СПб., 1898. Автор отмечает, что Афины сохраняли почетный нейтралитет по отношению к Риму в некоторые периоды изучаемой эпохи. Но и в этот период заметны усилия полиса упорядочить свою систему управления. В. Фергюсон указал на серьезные изменения в афинской администрации в 323—294 гг. и особенно после 166 г. до н. э. См.: Ferguson. Hellenistic Athens, p. 471.
Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 1505.
Bengtson H. Op. cit., S. 448.
Ранович Л. В. Указ. соч., с. 280.
Правда, не все исследователи готовы признать широкое финансирование ученых в эллинистических монархиях. Серьезные и убедительные сомнения по этому вопросу высказал Г. Ллойд (Lloyd G. Ε. R. Greek Science after Aristotle. L., 1973, p. 2—6).
Достаточно вспомнить принципиальность Эпикура, доверившего значительную роль в своей школе рабу Мису.
В этих республиках ученые и преподаватели, работая по много лет, создавали солидные местные научные традиции. Из этих очагов знания образованность широко распространялась и становилась доступной значительному числу граждан. Тем самым умножался культурный потенциал всей страны. Особо заметим, что труд в Ликее ученого такого класса, как Феофраст, помноженный на 36 лет его деятельности, должен был иметь исключительную эффективность для развития глубоких научных знаний.
Нам представляется весьма интересным вывод Г. Ллойда о политике Птолемеев в области науки, основанный на сообщении Филона Византийского. Ученый убедительно доказывает, что Птолемеи обращали большое внимание на необходимые им прикладные науки и лишь на те отрасли знания, которые могли принести им славу. Не каждый ученый мог получить покровительство этих венценосных меценатов. См.: Lloyd G. Ε. R. Op.cit., p. 4—5.
Называвшийся κοινή ειρήνη χαί συμμαχία договор постулировал незыблемость существовавших в полисах политических институтов и запрещал полисам производить передел земель, отпускать на волю рабов, возвращать на родину изгнанников или изгонять провинившихся граждан, а также осуществлять ряд других государственных акций без предварительной санкции созданного в Коринфе Союзного совета. См.: [Dem.] De foed. с. Alex., 10, 15, 16. Это было столь кардинальное нарушение исконной элевтерии и принципов автономии греческого полиса, что никакие экономические выгоды, вроде права свободного плавания, не могли смягчить утрату эллинов.
Острота восприятия происходивших тогда в Афинах событий тем более показательна, что македонские гарнизоны были поставлены Филиппом очень близко к Аттике: в Акрокоринфе, в Фивах и в Халкиде на Эвбее.
Meritt В. D. Greek Inscriptions. — Hesperia, 1952, v. 21, Ν 5, p. 355-359.
Характерно, что уже в 336 г. Александр пытался придать македонской гегемонии черты традиционности: после смерти Филиппа он обратился прежде всего к фессалийцам, убеждая их поручить ему оставленную его отцом гегемонию над Элладой (Diod., XVII, 4, 1).
К сожалению, подлинный текст договора греков с Александром не дошел до нас в целом виде. Кусок его, найденный в 1897 г. в Афинах (Tod. Selection, II, № 183), показывает, что фразеология документа была выдержана в духе греческой дипломатии. Что касается договора, заключенного с эллинами еще Филиппом осенью 338 г., то этот документ (Syll.3, № 260) в стк. 11—13 ставит царскую власть Филиппа на первое место, а греческие политейи — на второе.
О персидском золоте, полученном Демосфеном, сообщают Эсхин (III, 239), Диодор (XVII, 48), Динарх (I, 10, 18). По сведениям Плутарха (Demosth., 20), афинский оратор выдал расписку в получении этих денег, и этот документ в Персии был передан Александру. П. Клоше, рассмотрев все данные, пришел к выводу, что окончательно решить вопрос нельзя и что в деле с этими деньгами Демосфен совершил ложный шаг (Cloche Р. Demosthenes et la fin de la democratie athenienne. P., 1937, p. 264—298).
Так можно заключить на основании: Diod., XVII, 9, 5.
Нам кажется, что Г. Бенгтсон преувеличил роль персидских денег (Bengtson Н. Ор. cit., S. 325).
Вместе с ними выступили аркадяне, элейцы и этоляне, Афины же не успели из-за деятельности промакедонских сил вступить в войну.
Diod., XVII, 15; Arr. Anab., I, 10, 4-6.
Этот талантливый полководец, уже в 360-е годы служивший различным политическим деятелям и впоследствии много раз воевавший против Филиппа II, был вполне достоин личной неприязни Александра.
Arr. Anab., I, 9, 10.
Diod., XVIII, 18; Plut. Demosth., 27; Phoc, 26.
Cloche
