руководящих указаний
{1154}.
В Англии вся пресса — за единственным исключением — сперва относилась к войне без интереса или с неприязнью. “Угрозы того, что союзы и договоренности втянут [Британию] в конфликт [между Австрией и Сербией], не существует”, — с уверенностью заявила Manchester Guardian в июле 1914 года {1155}. 1 августа ее редактор Ч. П. Скотт заметил, что вмешательство “нарушило бы десятки данных нашему народу обещаний — обещаний стремиться к миру, защищать бедных, беречь ресурсы страны и добиваться мирного прогресса” {1156}. Когда началась война, газета возмутилась: “По некоему тайному договору Англию за ее спиной формально обязали участвовать в пагубном безумии и вступить в кровавую войну между двумя милитаристскими альянсами”. Даже в статье, призывавшей “выступить единым фронтом”, Guardian мрачно предупреждала: “Это будет война, на которой нам придется рисковать всем, чем мы гордимся, и которая не может принести нам никакой выгоды… Нас еще ждут сожаления” {1157}.
Daily News была категорически против того, чтобы “жертвовать жизнями англичан… ради гегемонии России в славянском мире”. 1 августа она опубликовала статью А. Дж. Гардинера под заголовком: “Почему мы не должны воевать”. “Где в мире наши интересы сталкиваются с интересами Германии? — вопрошал Гардинер и сам же отвечал: — Нигде… Если мы сотрем Германию в пыль и сделаем Россию диктатором Европы и Азии, это станет величайшей катастрофой в истории западной культуры и цивилизации” {1158}. 3 августа газета заявила, что в Англии “нет партии войны”, потому что “ужасы войны уже завладели воображением общества” {1159}. Хотя в итоге News признала, что Англии необходимо выиграть войну, в которую она вступила, еще 4 августа газета продолжала сетовать об “ужасном конфликте” и “ошибочном внешнеполитическом курсе” Грея {1160}. Когда владелец популярного воскресного издания News of the World сэр Джордж Ридделл заявил Ллойд Джорджу, что “мысль о вступлении правительства в войну вызывает у него отвращение” {1161}, он выражал позицию большинства либеральных журналистов.
Либеральная пресса в провинции тоже относилась к происходящему без восторга. Yorkshire Evening News подчеркнула 29 июля, что “в интересах Великобритании держаться подальше от этой свары”. Northern Daily Mail зашла еще дальше, заявив 28 июля, что Англия “может и должна сохранять нейтралитет в течение всей войны” {1162}. “Случилось худшее, — провозгласил Carlisle Journal 4 августа. — Без всякого сомнения, большинство англичан относятся к перспективе оказаться втянутыми в эту войну с чувством удивления и ужаса” {1163}. Такие газеты, как Lancaster Guardian и Barrow News, убедились, что война необходима, чтобы “спасти маленькие, но отважные независимые государства от германского аппетита”, лишь 8 августа {1164}.
Лишь одна крупная газета во всей Европе последовательно призывала к войне между великими державами, и это была Times. Она предсказала европейскую войну еще 22 июля и уже через пять дней призвала Великобританию принять в ней участие, а потом повторила эти призывы в передовых статьях от 29 июля и от 31 июля {1165}. Мы уже видели, как Нортклифф и его редактор международного отдела Стид противостояли попыткам Ротшильдов смягчить курс газеты. В свете этого слова лорда Фицмориса, видного либерала и бывшего министра, написавшего 31 июля, что газеты Нортклиффа “ведут кампанию по втягиванию страны в войну” {1166}, кажутся не лишенными смысла. Недаром лондонский корреспондент Figaro вопрошал в момент разочарования в британском правительстве: “Разве не могут лорд Нортклифф и Mail хоть что-нибудь сделать?” {1167}
Впрочем, даже сам Нортклифф не очень понимал, какой он видит роль Англии в будущей войне. В июле он далеко не сразу оценил значимость Балканского кризиса {1168}. Когда война началась, его газеты не пытались преуменьшать ее пагубность. Даже Times писала 3 августа, что Европу ждет “самая ужасная война… со времен падения Римской империи”. “Страшно подумать… сколько человеческих жизней будет стоить это столкновение и сколько копившихся поколениями богатств оно уничтожит”, — подчеркивала она {1169}. 5 августа Нортклифф, к удивлению своих сотрудников, яростно выступил против отправки на континент БЭС. “Что это за новости о Британских экспедиционных силах для Франции?” — допытывался он у редактора Mail Томаса Марло:
Это какой-то абсурд. Ни один солдат не должен покинуть страну. У нас великолепный флот, который должен оказать всю возможную помощь, но я не поддержу отправку ни одного солдата за границу. Как насчет вторжения? Как насчет нашей собственной страны? Напишите об этом в передовице. Вы слышите? Ни одного солдата без моего согласия. Так и скажите завтра в газете.
Он даже написал передовицу такого содержания и согласился напечатать альтернативный вариант Марло, который призывал к отправке БЭС, только после горячего спора {1170}.
Еще в конце ноября 1914-го Times не видела причин приукрашивать правду о происходящем на фронте. “Красочная сторона войны исчезла окончательно и больше не вернется”, — мрачно отмечал ее корреспондент:
Окопы, везде окопы. Под прицелом замаскированных орудий высшим законом стала невидимость… День за днем идет бойня, и неизвестные люди продолжают гибнуть под огнем невидимого противника… Война стала глупой… Пехоте приходится особенно тяжело — все время, без отдыха… Ценой тысяч жизней иногда удается отвоевать несколько сотен ярдов, но обычно даже самые блестящие атаки ни к чему не приводят… Свежие подкрепления, вводимые в бой под прикрытием внезапного шквального артиллерийского огня, бывают способны прорвать оборону… Однако такие атаки всегда приводят к тяжелым потерям {1171}.
Вряд ли автор этого материала рассчитывал убедить читателя, что Томми будет праздновать Рождество в Берлине.
Подобный тон не был в консервативных газетах чем-то необычным. В конце июля Yorkshire Post объявила в редакционной статье, что она
не уверена, что победа России и Франции над Германией и Австрией будет лучше для нас, чем победа другой стороны. Любое нарушение сложившегося равновесия, на наш взгляд, крайне невыгодно для этой страны. Поэтому мы ни в коей мере не считаем, что британскому правительству следует торопиться вступать в европейскую войну на любой из сторон {1172}.
1 августа Pall Mall Gazette назвала “жестоким ударом судьбы” то, что Англия и Германия вынуждены выступать друг против друга, хотя “взаимное недоброжелательство, казалось, успело ослабнуть”.
Мы убеждены, что император Вильгельм и его советники искренне стремятся к миру. Если перед лицом сил, неподвластных людям, их усилия окажутся тщетными — что, к сожалению, весьма вероятно, — разве должны мы говорить о них с ненавистью? Не должны — и не будем. Если мы вынуждены с тяжелым
